закончил писать, и крикнул вглубь дома:
– Лиза! – и через паузу опять, погромче: – Лиза!
– Иду, иду, Николай Филлипыч!
Откуда-то из глубины дома послышались торопливые шаги. Через несколько секунд явилась и обладательница этого голоса – хорошенькая медсестра Лиза Клюквина.
– Обеспечьте, пожалуйста, товарищу лейтенанту койку, он у нас проведёт несколько дней. Если пойдёт на поправку – отпустим. Не пойдёт – отправим в госпиталь.
– Това-а-арищ военврач! – вскинулся Чудилин, – да вы что!! Какие несколько дней! Какой госпиталь! Да мне летать надо! Я здоров!
– Я вижу. Как вы здоров. У вас все признаки сотрясения мозга.
– Да какие признаки?! – не сдавался Чудилин.
– Какие? Извольте: у вас головокружение, вас тошнит, у вас болит голова, дрожат зрачки.52 Вам мало? Желаете убедиться сами? Вон зеркало. Потрудитесь посмотреть на своё отражение.
– Да я, доктор…
– Всё, я сказал! Пять дней постельный режим! И скажите спасибо, молодой человек, что я вас сразу в госпиталь не отправляю! Идите, Лиза сейчас постелит вам постель! Да, и ещё! Дай-ка, орёл, я на твою, как ты говоришь, царапину посмотрю.
И доктор принялся осматривать его голову.
В полном смятении Андрей посмотрел на Агнию. Она мягко взяла его за руку, успокаивающе по ней погладила.
– Хорошо, доктор, он согласен.
– Ну, вот и славно, – он обернулся к медсестре, – рану на голове обработать стрептоцидом. Там ничего серьёзного.
– Андрюша, иди, – она подтолкнула его в коридор, – иди, ложись.
– А как же… – он в полном смятении смотрел на неё.
– Иди, всё будет хорошо, не волнуйся.
Андрей послушно проследовал по указанному направлению, вышел в коридор, где был заботливо подхвачен медсестрой и препровождён в соседнюю небольшую комнату, служившую палатой для временно больных.
Тем временем Агния имела короткий разговор с доктором:
– Я надеюсь, вы разрешите мне быть при нём?
Доктор удивлённо поднял брови:
– Это с какого же перепугу, барышня?
– Я его жена, – коротко пояснила девушка, – имею право, – решительно добавила она.
– Хм..хм… жена. Жена? – такой простой поворот дела, казалось, поставил доктора в тупик.
– Да, – скромно подтвердила девушка. И умело подсластила пилюлю: – я за ним погляжу, и ночью, и днём.
Доктор явно сомневался, и Агния, помня поговорку: «куй железо, пока горячо», пошла в атаку:
– Да вы поймите – он у меня шебутной, он же от вас сбежит! Сегодня же! А меня он слушается, вы же видели! Вы же ведь разрешите мне быть при нём, а? Пожалуйста! – она молитвенно сложила руки на груди, – Да и Лиза ваша отдохнёт: у неё, что, других забот мало?
Но доктор был крепким орешком, и просто так не сдавался:
– Барышня, вы понимаете, что ему прописан полный постельный режим? Ему даже в туалет первые три дня нельзя вставать? Вы готовы возиться с ним?
– Я – готова, – с достоинством ответила Агния, – да и кто сделает это лучше, чем жена?
– Ладно, уговорили, – неохотно согласился доктор. – В качестве исключения…. Идите. Скажите Лизе, что я разрешил. Да, и это…. – он внимательно посмотрел на девушку, – не вздумайте с ним это, хм…хм…хм… ну вы понимаете? Никаких этих самых… любовь-морковь… Ему нужен полный покой! Полный! Я понятно изъясняюсь?
– Конечно, мне всё ясно, доктор! – понятливо кивнула ему девушка, – никаких излишеств! Никаких мужских удовольствий! Ни в коем случае!
***
Лиза, устроив Чудилина в палате, и проследив, чтобы он разделся до исподнего и лёг в кровать, вышла в коридор, где и столкнулась нос к носу с Агнией.
– Я остаюсь с ним, – коротко сказала ей Агния, и пояснила: – я его жена, и Николай Филлипович разрешил. Я за ним прослежу.
Лиза кивнула:
– Ладно, надень белый халат, вон, висят на гвоздике, и занимай соседнюю койку. Если что – я в конце коридора. Стукнешь – я выйду.
Скрипнула дверь. Чудилин повернул голову, и изумлённо уставился на вошедшую Агнию. Она была в белом халате и многообещающе улыбалась…
– Мне разрешили быть с тобой. И ночью тоже, – добавила она.
– Милая моя! Хорошая моя! – задохнулся от радости Андрей, – а я-то уже и не чаял! Вот думаю, ночь настанет, я и сбегу отсюда к тебе!
– Так я знаю. Ты забыл? – она мило улыбнулась, – я доктору так и сказала: «сбежит». И поэтому я здесь.
Она наклонилась, поцеловала его в лоб. Он схватил её за руки, притянул к себе, обнял.
– Больной! Вам надо лежать, – она принялась шутливо от него отбиваться. Потом они довольно долго потихоньку болтали обо всём и ни о чём. Она сидела рядом с его кроватью на табуретке, поставив босые ноги к нему на кровать. Он взял её холодные, маленькие ступни и стал согревать своими руками. Она шевелила пальчиками, а он их щекотал. Было совсем не скучно.
– Вот как бы я здесь был без тебя, а?
– А никак. Поэтому я здесь, – она засмеялась, откинув волосы назад.
Прошло ещё полчаса. Движение в мед.части стихло – доктор, закончив свои дела, ушёл на другую половину дома.
– Так, ложись-ка на бочок, спиной ко мне, подтолкнула она его в плечо.
– Зачем?
– Я тебя полечу. Как в бане, – добавила она.
Андрей послушно повернулся лицом к стене. Девушка придвинула табуретку поближе к кровати, и приступила к своему таинственному занятию. Уже через пару минут Андрей погрузился в сладкую дрёму. Лёгкие, едва ощутимые касания её рук убаюкивали, еле слышный шёпот успокаивал. По телу волнами разливалось спокойствие и умиротворение. Он не заметил, как заснул. Агния остановилась, прислушиваясь к его ровному дыханию, встала, и потушила керосинку. Затем разделась, и оставшись только в нательном белье, нырнула к нему под одеяло.
Обняла его, мирно сопящего, сзади, и прижавшись губами к его шее, продолжила сеанс своей особой, только ей понятной, терапии.
Глава 19. Медицина этого не допускает.
Проснулся от рёва прогреваемого невдалеке авиационного мотора, продрал глаза.
– Это сколько же я спал? Проспал!
– Ничего ты и не проспал, – раздался рядом знакомый, и такой родной, мелодичный голосок. Он резко повернулся и встретился с ангелом глазами.
– Доброе утро! – весело поприветствовала его девушка.
Андрей ошарашенно оглядывался, силясь сообразить: где это он? Наконец, мозг проснулся, включился в работу и выдал череду образов: болото, баня, лазарет….
– Ты что, правда, забыл? Она нахмурилась, и добавила озабоченно: – значит, я немного перестаралась. В следующий раз надо быть поосторожнее с твоей головой…
– Моя голова? – он поднялся, и сел на кровати, прислушиваясь к своим ощущениям, – моя голова….
Никаких неприятных ощущений не было. Боли тоже. Нигде. Он встал, прошёлся: ничего. Подпрыгнул, присел, согнулся, помахал руками. Ничего и нигде, никаких неприятных ощущений. Наоборот, было такое чувство,