— Девица? В таком случае верните мне мой топор, и я быстро уберу улыбку с вашего лица!
— Что?! Безмозглый дурак! Я отправлю твои потроха в монастырь, чтобы Ненниус их там похоронил! — завизжал он, угрожающе подступая ко мне с мечом в руке. Остальные отскочили в стороны. Я тоже прыгнул назад, за скамейку, и мгновенно поднял ее над головой, поскольку был совершенно безоружен. Через секунду скамейка разломилась надвое от сильного удара мечом.
— Стойте! — внезапно прервал нападение какой-то человек, вероятно, кто-то вроде личного адъютанта нападавшего; ему явно не понравилось такое начало разговора. — Это же гость принцессы Гвинет!
Я стоял, загнанный в угол мечом противника, полный ненависти. По-видимому, такие же чувства испытывал ко мне и мой неожиданный враг. Он непременно хотел убить меня, я даже не сомневался в этом. Я перевел дыхание и проглотил последние остатки овсянки, которые еще были у меня во рту.
— Но принцесса Гвенора велела арестовать эту скотину! — продолжал юноша, правда уже опустив меч.
— И, тем не менее, давайте все же оставим его в покое. Ведь он безоружен, — снова сказал тот, кто, как я узнал впоследствии, и в самом деле был помощником этого пылкого молодого человека, который вел себя как неразумное дитя и которого он все-таки вынудил опустить оружие.
— Хорошо, Гладвин! Подождем, пока принцессы решат, как умертвить эту норманнскую собаку. Я обязательно дождусь этого.
Последние слова снова вывели меня из терпения, но теперь было не время сводить счеты, даже имея на своей стороне человека со столь странным именем.
Я стал подбирать с пола щепки скамейки, чтобы не было беспорядка, и мне принялись помогать в этом несколько воинов. Помощник вспыльчивого молодого человека какое-то время смотрел на меня, а потом повернулся и вышел.
Словом, в этом бараке я чувствовал себя загнанным зверем, и мне оставалось лишь поблагодарить тех, кто помог мне прибраться. Вскоре вернулся Гладвин и сказал, что меня вызывает принцесса Гвинет и что он лично проводит меня.
Я был очень возбужден неприятной ситуацией, в которую попал. Полное отсутствие определенности — и не мир, и не война — утомляло меня гораздо больше открытого противостояния. Мы шли по улицам, и я отметил про себя, насколько сложна и запутанна планировка города. Может быть, это происходило из-за того, что правили в нем две принцессы, которые никогда не могли договориться друг с другом? В этом они были весьма непохожи на Айвара и Хальфдана; те всегда были заодно, словно нежные любовники.
Я шел по городу в сопровождении Гладвина, под пристальными взглядами жителей, большинство из которых составляли женщины с огненными волосами. Потом я узнал, что это мое путешествие было предпринято исключительно по просьбе принцессы Гвинет, которая пожелала видеть меня гостем на своем ужине. Ужины здесь были настолько изысканны, что наши по сравнению с ними выглядели простым деревенским обжорством. Пройдя через высокую арку, я увидел широко распахнутые ворота главного дворца, а за ними мне открылось зрелище, какого я не видел еще ни разу в жизни. Каменные руки держали факелы, мягко освещающие роскошные палаты, придавая им нежный красноватый отсвет. Коридоры устилали кроваво-красные ковры, а со всех углов свисали бесконечные знамена с изображениями все того же вепря. Потолок был высок, как в хорошей пещере. В зале я увидел колонну отлично вышколенных и прекрасно вооруженных воинов с длинными удобными копьями и в медных шлемах, с которых по обе стороны свисали падавшие на плечи капюшоны. Носить такое одеяние можно, если только на улице трещит лютый мороз, и я буквально вспотел от одной мысли об этом. Но воины стояли неподвижно и выглядели совершенно непобедимыми — такова была их удивительная дисциплина. Казалось, что их глаза вообще ни на что не смотрят, а они просто стоят в постоянной готовности с поставленными у левой ноги овальными щитами из какого-то прочного дерева.
Несколько гостей в богатых одеждах уже присутствовали здесь, и, как и в городе, в основном это были женщины. Правда, потом, на самом ужине, я обратил внимание на множество пар, в которых женщины заботливо ухаживали за мужчинами, показавшимися мне их военной добычей. Такого я тоже никогда не видел. Подумав о такой странности, я невольно улыбнулся и понял, что слишком долго жил один. Но вот ко мне обратился Гладвин.
— Вас зовут Энгус, не так ли?
— Да. Благодарю вас за ту помощь, что вы мне оказали, — я теперь ваш вечный должник. Повторите, прошу вас, еще раз свое имя.
— Гладвин.
— Гладдуэн?
— Гладвин, — поправил он. — Мой начальник — весьма упрямый молодой человек, Энгус. Это фаворит принцессы Гвеноры, и в один прекрасный день он, несомненно, станет принцем и владетелем этих земель. — Чернобородый Гладвин, казалось, был настроен по отношению ко мне весьма дружественно и говорил открыто, что отчасти облегчало мое положение. Казалось, будто мы знаем друг друга уже целую вечность. — Но принц еще должен доказать свою преданность великому королю Кимра, Гвинеда, Поувайса и всех остальных земель до самого острова Мэн — могущественному Родру Мауру, — продолжал Гладвин. — Этот король, дядя обеих принцесс, очень порядочный и достойный человек, Энгус. Пятнадцать лет назад он разбил огромную армию норманнов, которая уничтожила в округе все города. Но я все же не понимаю, ни кто вы, ни зачем прибыли сюда, — неожиданно закончил он, правда, ни в чем не обвиняя меня.
— Я наполовину норманн, наполовину скотт, сын Морского Волка Ятланссона и Бригад МакЛахлан. Я родился на острове, на севере земли скоттов.
— Но в таком случае, что вы делаете в такой дали от родины?
— Я оставил норманнскую армию, которая скоро будет у ворот вашего города.
— Здесь?! Скоро? Но я слышал, что они идут в направлении восточной Англии и скоро завоюют Уэссекс, поскольку мерсийцы не рискнут вступить с ними в открытое противоборство.
— Датские военные вожди прекратят эту войну только тогда, когда получат весь остров.
— Армия норманнов действительно так огромна?
— Больше, чем огромна. Включая рабов, купцов и постоянные пополнения, прибывающие из Скании, она составляет около десяти тысяч человек.
— Я подозревал, что силы их велики, но не настолько… Вот почему король Родри приказал всему населению из неукрепленных городов Кимра укрыться в ближайших крепостях. Как вы думаете, удастся нам выстоять или… хотя бы остаться в живых? — вдруг спросил он, глубоко заглянув мне в глаза, словно в подтверждение того, как важен для него этот вопрос.
— Драться надо жестоко, страшно, драться всем островом… А такого союза, я боюсь, до сих пор у вас не было и нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});