— А что же так-то стоять? Вы видите, что делается позади вас?
— Что позади нас? Обоз. Чорт с ним, пусть остается. Прежде всего надо артиллерию вывезти.
Видя, что наше вмешательство здесь бесполезно, мы с Блюмом вернулись обратно и обратились к старику галичанину с вопросом, нет ли другой переправы.
— Есть другая, — сказал старик, — только это в конце деревни, в полукилометре отсюда, и мост там неважный. — Пушки там не пройдут.
— А ну-ка, Ерохин, — сказал своему денщику Блюм, возвратившись вместе со мной к обозу перевязочного отряда, — поворачивай вправо.
По топкой грязи мы проехали не полкилометра, как говорил старик, а добрых километра два, пока, наконец, в самом конце деревни не увидели протянутый через реку плашкоутный мост.
— Вот видите, совсем не занят. Здесь и переправимся.
Осторожно вывели лошадей на этот мост. Но не прошли и двадцати метров, как мост рухнул. Мост был старый, заброшенный, им не пользовались даже крестьяне.
Бросив намерение переправиться через мост, мы с Блюмом вернулись обратно на берег, потеряв две повозки с лошадьми и имуществом.
— Давайте здесь переночуем, утро вечера мудренее.
Дождь лил по-прежнему, и напрасны были наши усилия поддержать огонь в разведенном костре, хотя солдаты таскали сухие бревна из ближайших стодолов, пользуясь темнотой. Я забрался вместе с Блюмом под одну из повозок. Санитары притащили два снопа соломы, которые послужили нам постелями. Отсутствие шинели давало себя чувствовать. Холод и мокрое платье пронизывали до костей. Перед рассветом я встал, обшарил несколько повозок и нашел на санитарке брезент, прикрывавший медикаменты. На рассвете вместе с Блюмом отправился в деревню выпить чаю и согреться.
Жители не спали, проявляя к нашему отступлению живейший интерес.
— Пане, русские совсем уходят из Галиции? — спрашивали нас.
— Нет, не совсем.
— А как же не совсем, ежели вся деревня занята обозами и переправляется на ту сторону?
— Это маневр, — говорили мы.
Было ясно, что жители нам не верят.
Блюм отдал старшему по обозу распоряжение быть готовым к переправе по основному мосту, сами же мы отправились к основной массе обоза, застрявшего перед мостом.
Рассвело совсем.
Со стороны фронта слышались сильнейшие взрывы.
«Рвут снаряды», — подумал я.
Взрывы продолжались почти в течение целого часа.
— А ведь должно быть артиллеристы выполнили свое назначение, — обратился ко мне Блюм. — Видимо, не дождавшись распоряжения, взрывать стали.
— От кого же они могли бы получить распоряжение? — в свою очередь ответил я. — Все удрали.
— Обратите внимание, — показал Блюм, — рвут снаряды вправо от нашей бывшей позиции, со стороны Езерно.
— Это верно.
Подошли к мосту. Застрявшие накануне ночью артиллеристы со своими орудиями успели вывезти их в гору. Мост был свободен для движения остальных обозов. Появились откуда-то распорядители, которые регулировали движение обоза через мост, не давая обозной публике рваться без удержу вперед, как это было накануне ночью.
Вскоре подъехал и наш перевязочный отряд.
— Что потеряно? — спросил Блюм у Ерохина.
— Три повозки, господин доктор. Одна с медикаментами и две с санитарным имуществом.
— Каким?
— Банно-прачечным.
— Ну, сейчас не до бани, и так жарко!
При восходе солнца мы с обозом переехали на другую сторону и минут тридцать ждали выезда на шоссе, пока впереди следовавшие повозки выровняются для дальнейшего движения на Тарнополь.
Во время этой стоянки со стороны Залежец показалась новая колонна обоза. И к нашему удовольствию мы встретили едущих в повозках Максимова и Вишневского.
— Расскажите, Сергей Максимович, что было, — обратился к Максимову Блюм.
— Мы думали, что и не выберемся из Гайзаруды. Австриец прервал позицию около Звыжна (помните, в прошлом году там наш полк стоял), быстро занял Маркополь и оттуда пошел во фланг Манаювских позиций. Забрали Олеюв, Тростенец. Чуть не взяли в плен штаб 35-й дивизии. Успел удрать. Австрийцы в сопровождении немецких частей прошли вдоль фронта, это-то нас и спасло. Если бы они прошли прямо на Залежцы, то нам бы не выбраться.
Мы узнали о прорыве позиции после того, как уже были взяты Олеюв, Тростенец и Лапушаны. Совершенно случайно в Гайзаруды прискакал ординарец 35-й дивизии. Ночью, сделав объезд километров на двенадцать севернее от Гайзаруд, мы, не дожидаясь никакого распоряжения от начальника дивизии и из штаба корпуса, решили по собственной инициативе двигаться на Тарнополь. Очевидно отступление повсюду, раз мы вас здесь застали.
— Надо полагать, что повсюду, — ответил Блюм.
— Страшно жаль, Владимир Иванович, — так много пришлось бросить имущества, которое полк накопил на протяжении года. Мы смогли погрузить только самое главное. На всякий случай я оставил в Гайзарудах взвод нестроевой роты с несколькими фурманками, приказав охранять оставленное имущество и, если явится возможность, нанять крестьянских лошадей и с имуществом присоединиться к полку. Если же ничего не выйдет, то приказал все облить керосином и зажечь.
— А что же там оставили?
— Много, Владимир Иванович. Две тысячи одного суконного обмундирования. Около трех тысяч пар сапог. Шестьсот пудов сахара. Вагонов пять муки. На своих лошадей мы нагрузили только самое необходимое и что только было возможно. Ведь год целый накапливали.
В голосе Максимова послышались слезы. Видя нас мокрыми, грязными, Максимов спросил:
— А что же вы, разве пешком?
— Пешком, Сергей Максимович.
— Голубчики, как же это так? Садитесь с нами.
— Куда же к вам. Вас тут двое, да мы вдвоем.
— А мы потеснимся. Владислав, Владислав! — оборачиваясь назад, закричал Максимов.
Владислав, денщик Максимова, с медлительной важностью подошел к коляске Максимова.
— Где коляска капитана Степанова?
— Позади, господин капитан.
— Прикажи, чтобы сейчас же была здесь.
Пока мы стояли, ожидая движения вперед стоящего обоза, подъехала коляска Степанова. Степанов, помощник командира полка, имел собственный экипаж.
Блюм поместился с Максимовым, а с Вишневским перешли в экипаж Степанова.
— Куда же мы едем, Оленин? — спросил Вишневский, покручивая свои гусарские усики.
— Вам известно, Федор Михайлович.
— Ни черта не понимаю. Я только что был в Киеве, привез оттуда вина для офицерского собрания, и вы знаете, какая досада, успел захватить с собой только один ящик, все остальное пришлось там бросить.
— Но из оставшегося хватить успели?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});