– Понятия не имею. Хочешь, спроси сам – Гронир здесь.
И, Кэру:
– Тебе приглянулась девчушка, сынок? Милашка, верно? Не переживай! Здесь есть и получше. И любая с удовольствием составит тебе компанию! Например, вот эта…
Правой рукой он крепко стиснул девушку в платье из почти прозрачного шелка. Та как раз пыталась проскочить у эгерини под мышкой, подбираясь к Кэру.
Красотка пискнула. Скорее от удовольствия, чем от боли.
– Да, ты прав,– согласился юноша, скрыв разочарование. И наколол на нож очередной кусок сочного мяса барашка.– Какая разница?
Гронир и Хар-Руд стояли в тени мраморной арки.
В десяти шагах от них топталась пара стражников, третий держал повод Гронирова коня.
– …Так что я обещал отпустить парня,– сказал Управитель.– Косогубый – мой старый товарищ, не мог я ему отказать. Понимаю, что сначала должен был поговорить с тобой, но…
– Оставь! – Эгерини поднял руку.– Ты слишком много сделал для меня, Гронир. Признаюсь, у меня были планы на парнишку. Больше того, я к нему привязался.– Хар-Руд хмыкнул.– Да и Босу он по душе. Потому-то мы оба понимаем: ему не место во Дворе. Среди Потерявших Жизнь он – как сокол в стае коршунов. Твой Кайр – командир из наемников?
– Тысяцкий. Кстати, он передал это тебе! – Гронир вложил в руку своего помощника кошель.– Десять золотых!
– Добро!
Хар-Руд опустил кошель в карман.
– В конце концов, ты вытащил Змею из петли,– заявил Гронир.– И должен получить хоть что-то!
– Кто спорит,– согласился Хар-Руд.– А документы оформим так: парень добровольно поступил на Гладиаторский Двор. Если найдутся свидетели, что два месяца назад его собирались повесить,– твой Кайр с ними поговорит.
– Не сомневайся! – горячо заверил Гронир.
– Добровольно пришел – добровольно уходит! Через два дня. Пусть напоследок насладится праздником.
– Я скажу Косогубому, чтобы забрал его послезавтра вечером,– сказал Управитель.– Я – твой должник, Хар-Руд!
– Пустое.
Гронир кликнул стражников, с трудом взобрался в седло.
– Погоди,– сказал Хар-Руд, когда Управитель собрался ехать.
– Ну? – насторожился Гронир.
– Твое!
Хар-Руд протянул ему кошель размером с голову младенца.
– Это еще что? – удивился Управитель и, взвесив кошель, с еще большим изумлением: – Никак – золото?
– Точно! – согласился Хар-Руд.– Твоя доля от выигрыша за схватку Змеи: триста восемьдесят шесть золотых. Должен же и ты получить хоть что-то.
Он повернулся и зашагал прочь, провожаемый ухающим смехом Гронира.
– Да,– сказал Хар-Руд, спустя два дня оглядывая Кэра.– Наша еда не идет тебе впрок – такой же тощий! А впрочем…
Он вдруг сообразил, что два месяца назад мальчишка был на голову ниже его, а теперь уступает самое большее пол-ладони. «Что же, в этом возрасте парни быстро растут! – подумал он.– Понятно, почему он так и остался худым!»
Кэр чувствовал: Хар-Руд собирается сказать что-то важное.
– За тебя внесли выкуп! – произнес помощник Управителя.– Собственно, это не очень законно, но – тебя не касается. Я принял деньги. Ты свободен.
Хар-Руд помолчал немного, потом сказал:
– Мне жаль расставаться с тобой, сынок. Но тебе здесь больше нечего делать. Считай, тебе повезло!
– Да,– кивнул Кэр.– Здесь – нечего. И мне действительно повезло. Спасибо тебе и Босу! Мы ведь еще увидимся, верно?
– А почему – нет? Постой, я хочу сделать тебе подарок.
Он взял со стола меч в ножнах и протянул юноше:
– Это – «скорпион». Такой же, как тот, что послужил тебе на Арене. Но – лучшей ковки. Он – твой!
Кэр принял оружие, пристегнул к поясу.
– Спасибо, наставник!
– Может, ты хочешь знать, кто тебя выкупил? – спросил Хар-Руд.
– А какая разница? – пожал плечами сын вождя.– Ты же согласился!
– По-моему, разница есть,– сказал эгерини.– Это Кайр, начальник тысячи из наемников. Ты знаешь его?
– Да. Мой родич.
– Я кое-что слышал о Кайре-Косогубом! – медленно произнес Хар-Руд.– Думаю, он сумеет сделать из тебя не только бойца, но и воина. Такого, как Фаргал.
– Посмотрим,– скромно ответил Кэр.
Слова Хар-Руда доставили ему удовольствие.
Полная луна глядела прямо в окно, озаряя комнату серебристым холодным светом. Отполированные подошвами сандалий булыжники Гладиаторского Двора тускло блестели. Черные длинные тени стражников-часовых двигались по ним мерно и неторопливо. Было очень тихо. Потому, когда за стенами Двора с просторной и прямой улицы, ведущей к воротам, подъехали четверо всадников, топот их коней был отчетливо слышен в доме помощника Управителя Хар-Руда.
– Думаю, это за тобой! – сказал он юноше.
И они вышли на залитую лунным светом площадь.
Железные ворота медленно растворились.
24
Множество тоннелей и ходов, сотворенных и естественных, пронизывали холмистую землю владений Райно и Реми внутри сорокамильной излучины Агры. В обильные влагой годы река, разливаясь, превращала весь юг Земель Райно и Реми в одно огромное озеро с многочисленными, заросшими сосняком островами. Но наводнение никогда не длилось дольше нескольких недель. Воды уходили вниз. По многочисленным подземным руслам они перетекали в озеро Реми, лежащее на восемьсот локтей ниже и двенадцатью милями севернее восточного изгиба Агры. Мало кто из людей знал о подземных путях вод… И уж совсем немногие знали еще об одном озере, подземном, куда стекала вода, прежде чем избыток ее перетекал через рожденную божественной силой щель в озеро Реми.
Немногие знали об этом. Но жрец, увенчанный Диадемой Власти, позволяющей погружаться в сны Мудрого бога и черпать из них силу, знал. И потому здесь, в глубинах Земли Реми, основал свою тайную крепость. Единственный оплот последователей Аша в Карнагрии.
Это была дерзость. Лишь сотня миль отделяла укрытие от гор Яго, и любой маг Мудрого терял здесь большую часть своей силы. Если у него не было короны Власти. Зато ни один жрец Яго не стал бы вынюхивать врага в такой близости от своих гор. А если бы и стал – все равно был бы обречен на неудачу. Слишком велик сгусток сил, сплетавшихся под этой землей. Ныне же, вмешательством жреца Аша, мощь этих сил еще более возросла. И впитывая эту мощь Древних богов, маг обрел способность не только провидеть будущее, направляя его по необходимым путям властью Мудрого бога, но и воссоздавать, вернее, временно наделять плотью сущности, изгнанные из этого мира и вынужденные скитаться в бессильном посмертии, питаясь отзвуками человеческих страстей.