«Свинья больше понимает в табитском жемчуге, чем эта жаба – в чудесах, которые награбил!» – не без зависти подумал Советник.
– Мне нужен один человек. Раб,– уточнил он.
– За чем же дело стало? – равнодушно отозвался Гронир и снова рыгнул.
– Этот человек – в твоем ведении,– заявил Шера.
– Ну и что с того?
– Он – ученик на Гладиаторском Дворе,– начиная сердиться, произнес Гагаран.– Имя его – Кэр, если не ошибаюсь.
– Что он натворил? – осведомился Управитель, слегка заинтересованный.– Имей в виду: мои гладиаторы подвластны лично царю! А судьей над ними он поставил меня.
– Он не совершал преступления,– сказал Советник.– Я хочу его купить.
– Невозможно купить царского раба! – немедленно отреагировал Гронир.
«Поменьше бы тебе жрать, жирная жаба, да побольше думать о том, что жрешь!» – с отвращением подумал Гагаран.
– Тогда – выкупить.
– Невозможно выкупить царского раба! – заявил Гронир и крякнул от удовольствия.
– Выходит, ничто не может освободить гладиатора? – с подвохом спросил Гагаран.
– Народ. Народ может его освободить,– сказал Гронир.
Сказал, как сплюнул.
– Но,– стараясь держать себя в руках, продолжал Советник,– за хорошие деньги можно купить для царя еще лучшего гладиатора. Даже двух!
– Все царские гладиаторы – лучшие.– Гронир смерил собеседника взглядом, прищурился.– А что ты называешь хорошими деньгами?
– Скажем… Десять золотых.
Шера удвоил сумму, которую собирался назвать еще пять минут назад.
– Что ж…– Управитель слепил еще один комок и отправил в рот.– Дешать шолотых – хорошие деньги…
Советник подумал: сейчас согласится. И пожалел, что не сказал «пять».
– Хорошие деньги… Для тебя…– И прижмурился от удовольствия.– Но не для царя Фаргала!
«Ах ты мерзкий безрукий вонючий сын подзаборной шлюхи!» – рассвирепел Шера.
Но лицом остался спокоен.
– А что же – хорошие деньги для царя? – спросил, будто невзначай.
«Жаль, что мы – одни! Не то подловил бы тебя на оскорблении личности Императора».
– Для царя?..– выдержал паузу, передразнивая Гагарана.– Ну, скажем… Сто золотых!
– Сто золотых?
У Советника дух перехватило от подобной наглости.
– Или благородный Шера полагает, что сто золотых – много?
– Да! То есть – нет!
Спохватившись, Гагаран сообразил, что речь идет совсем не о рабе. Теперь Советник уже радовался, что беседа – без свидетелей.
– Но сто золотых – очень большие деньги!
– А кто спорит? – удивился Гронир.– Да. Большие.
Ум Гагарана бешено работал. Сто золотых. Целое состояние. С ума сойти! Но, с другой стороны: что такое для Шера – сто золотых? Тем дороже будет подарок, который он преподнесет своей Ирдик!
Гронир видел: аристократишка почти готов. И точно определил миг, когда губы Гагарана шевельнулись, чтобы сказать…
– Сто золотых – значительная сумма,– произнес он, прежде чем Советник успел вымолвить слово.– По-царски значительная сумма. За раба. Но…– упреждая реплику Гагарана.– Есть еще одна небольшая деталь, благородный господин Советник! Совсем небольшая деталь. Но очень важная.
«Ни медяка не прибавлю, ты, вонючка!» – с ожесточением подумал Гагаран.
– Какая же, Управитель Гронир?
– Закон, мой благородный господин Шера! – Гронир совершил выпачканными в розовой массе пальцами неопределенный жест.– Закон! Хотя, если вдуматься…
«То почему бы еще не подразнить эту расфуфыренную немочь?»
И тут Гагаран Шера со всей определенностью понял: не продаст. Жирная жаба! Не продаст! Ни за сто золотых, ни за тысячу. Только потому, что паршивый мальчишка действительно нужен Советнику Шера!
Окаменев лицом, благородный Гагаран встал и вышел из комнаты. Молча. С достоинством. Как подобает отпрыску древнейшего рода Карнагрии.
И услышал за спиной громкое чавканье.
«Ничего,– подумал он, выходя из особняка Управителя и ставя ногу на колено охранника, чтобы сесть в седло.– Ничего! Обратимся к благородному Саконнину».
22
– Третья пара! – закричал глашатай.– Устул! Хвостатое копье! Щит!
Коренастый сокт выбежал на арену, потрясая оружием, к наконечнику которого был привязан длинный пучок выкрашенного в красный конского волоса.
Голову Устула покрывал глухой шлем, грудь защищала кираса с выступающим нагрудником. В левой руке – треугольный щит с вырезом наверху. На коротких кривых ногах – набедренники и наголенники из вычерненного железа.
– Вчера Устул добрый час глазел, как трудится наш паренек,– сказал Бос, обращаясь к Хар-Руду.– Всё продумал.
– Вот хитрая тварь! – пробормотал тот.
– Эй-эй! – Бос ухмыльнулся.– Помощник Управителя не должен быть пристрастен. Сколько ты поставил на победу Змеи?
– Пошел ты! – Хар-Руд выглядел не на шутку озабоченным.
– Он сделает сокта! – подбодрил его Бос.– Будь уверен. В этом бесенке сидит настоящий боец!
– Надеюсь! – пробурчал Хар-Руд.
И на всякий случай сложил из пальцев левой руки отводящий знак.
– Змея! Меч! – закричал глашатай.
В среде зрителей, молчанием встретивших новое имя, возникло шумное оживление при появлении юноши.
– Удивлюсь, если кто поставит на него,– сказал Бос.– Ты неплохо заработаешь, Хар-Руд!
– Слушай, заткнись! – свирепо прорычал помощник Управителя.– Ты посоветовал ему этот наряд потаскухи?
– Он выбрал сам. Но я не стал возражать.
– Сожри вас демоны!
На Кэре не было ничего, кроме черной юбки до колен и сапог на ногах. Даже шлема не было, только черная шелковая лента удерживала светлые волосы сына вождя.
Он остановился шагах в десяти от Устула, спокойно оглядел закованного в железо сокта.
Ударил барабан.
– Знаешь, как готовят жаркое из болотной лягушки? – Из-под шлема голос Устула звучал глухо, как из бочки.– Я сдеру с тебя шкуру, а потом нарежу на куски! Выпотрошу тебя и заставлю собирать собственные кишки, разбросанные по песку! Я надену твою голову вот сюда, – Сокт махнул копьем,– и буду держать на солнце, пока не завоняет! Ты понял меня, шакалье дерьмо?
– Это все? – спросил сын вождя, на которого угрозы Устула произвели не слишком большое впечатление.– Гиена тявкает,– сообщил он,– когда трусит! Я прикончу тебя одним ударом, Устул.
Сокт разразился потоком грязных ругательств. Его прервал второй удар барабана.
Противники разошлись. Сокт, наклонясь вперед, ждал сигнала. Кэр выглядел совершенно беспечным.