Читать интересную книгу Последний оракул - Джеймс Роллинс

— И кто-то должен обрабатывать эти поля,— добавил он.

Профессор, который взял на себя роль штурмана, сидел на заднем сиденье, вместе с Элизабет и Ковальски, а Лука расположился позади всех и был занят тем, что полировал свои кинжалы.

— Здесь — налево,— скомандовал Мастерсон.

Розауро вывернула руль, джип свернул и, разбрызгивая потоки воды, выбрался из колеи, превратившейся в два полноводных ручья. В течение всего пути дождь то начинался, то заканчивался. В переводе с персидского название Пенджаб означало «пятиречье».

Грей посмотрел в темнеющее небо. Надвигалась ночь. Облака ползли низко. Наверняка до того, как стемнеет, им предстоит еще раз попасть под дождь.

— Вон там, впереди,— проговорил Мастерсон.— За следующим холмом.

«Мерседес», меся всеми четырьмя колесами грязь, стал карабкаться по крутому склону. Когда они поднялись на вершину, их взглядам открылась маленькая, похожая на чашу долина, окруженная холмами. На дне долины лежал поселок — сгрудившиеся вперемежку каменные дома и глинобитные хижины. На его границе горели два костра, вокруг которых стояли мужчины с длинными шестами в руках. По-видимому, они жгли мусор Рядом с одним костром, на склоне холма, чуть ниже того места, где находилась их машина, виднелась телега, запряженная волом и нагруженная мусором.

— Другая сторона Индии,— проговорил Мастерсон.— Более двух третей ее населения до сих пор живет в сельской местности. Но сейчас мы видим перед собой тех, кто существует на самом дне кастовой системы «Хариджаны» — так назвал их Махатма Ганди. В переводе это означает «Божьи дети», но их до сегодняшнего дня чаще называют «далиты» или «ачхуты», что можно перевести примерно как «неприкасаемые».

Грей заметил, что Лука убрал свои кинжалы и стал более внимательно прислушиваться к разговору. Неприкасаемые. У этих людей, возможно те же корни, что и у его племени.

Освещенные огнями костров, вооруженные косами и шестами, мужчины встали плотнее, подозрительно глядя на чужаков.

— Кто эти люди? — спросил Грей. Ему хотелось побольше узнать о тех, с кем предстоит иметь дело.

— Чтобы понять это, вы должны иметь хотя бы некоторое представление о существующей в Индии кастовой системе. Согласно легендам, все главные варны, социальные общности, на которые делилось население Индии, произошли из тела богоподобного существа. Брахманы, в число которых входят жрецы и учителя,— из его уст, кшатрии — администрация и военные — из его рук, вайшьи — торговцы и землевладельцы из бедер, шудры — наемные работники и слуги — из ног. Каждая варп.е имеет круг дозволенных занятий. Все это досконально расписано в Законах Ману — сборнике предписаний, определяющих поведение индийца в частной и общественной жизни, составленном две тысячи лет назад

— А эти, неприкасаемые? — спросил Грей, не сводя глаз со столпившихся невдалеке мужчин и подростков.

— Они не относятся ни к одной из четырех варн, поэтому их не считали за людей, полагали «нечистыми», общение с неприкасаемыми считалось оскверняющим для лиц, принадлежащих к более высоким кастам. На долю этих бедняг доставались только самые презренные работы. Они обрабатывали кожи, убирали нечистоты, подбирали мертвых. Им возбранялось заходить в храмы и дома «чистых», есть из одной с ними посуды. Не допускалось даже, чтобы тень неприкасаемого упала на человека более высокой касты. Если мужчина или женщина из числа неприкасаемых нарушали хотя бы одно из этих правил, их могли побить, изнасиловать и даже лишить жизни.

Элизабет подалась вперед.

— И никто не пытается положить этому конец? Мастерсон фыркнул.

— Формально индийская конституция запрещает подобную дискриминацию, но она тем не менее существует, особенно в сельских районах. К категории неприкасаемых до сих пор относятся пятнадцать процентов населения, и вырваться из-под этого проклятия нельзя. Ребенок, рожденный от ачхута, навсегда останется ачхутом. Они жертвы религиозных законов тысячелетней давности, законов, которые априори занесли их в разряд недочеловеков. Кроме того, будем честны: как я уже сказал раньше, кто-то ведь должен обрабатывать поля.

Грей вспомнил бескрайние поля и рощи фруктовых деревьев. Мастерсон тем временем продолжал:

— Неприкасаемые представляют собой класс рабов, являющийся неотъемлемой частью этого общества. Если в городах их положение все же немного улучшилось, то в деревне все остается как раньше, поскольку там по-прежнему не хватает трудяг для тяжелой, грязной работы. Кастовая система помогает решить эту проблему. Поселки вроде этого нередко сжигали и разрушали только потому, что их жители осмеливались попросить более высокую оплату или улучшить условия труда. Отсюда их постоянная подозрительность.

Профессор кивнул на группу крестьян, встречавших их с сельскохозяйственными орудиями наперевес.

— Господи! — ахнула Элизабет.

— Господь не имеет к этому ни малейшего отношения,— с горечью отозвался Мастерсон.— В основе всего — экономика. Ваш отец,— обратился он к Элизабет,— был ярым защитником этих людей, вот почему в последнее время брахманы и мистики из числа йогов все более неохотно шли ему навстречу в плане предоставления информации.

— Из-за того, что он не брезговал общением с неприкасаемыми? — спросила женщина.

— Да, из-за этого... А еще потому, что он пытался найти среди них носителей генетических маркёров. Когда об этом стало известно, перед ним захлопнулись многие двери. Признаться, когда он исчез, я был уверен, что его убили по этой самой причине.

Грей махнул Розауро рукой, приказывая остановиться рядом с кругом света от мусорных костров.

— А что это за поселок? — осведомился он.— Это то самое место, где доктора Полка видели в последний раз?

Мастерсон кивнул.

— В последний раз Арчибальд звонил мне именно отсюда. Он пребывал в страшном возбуждении, поскольку сделал какое-то важное открытие и ему не терпелось поделиться им. Больше я не слышал его голоса. Но иногда с ним такое бывало: он мог пропасть на несколько месяцев, путешествуя из деревни в деревню. Поселки, подобные этому, даже не имеют названий, и представители высших каст не подходят к ним на пушечный выстрел. Но через некоторое время я начал опасаться худшего.

— Стоит ли нам бояться этих людей? — спросил Грей.

— Наоборот.

Мастерсон открыл дверь машины и, опираясь на трость, выбрался из нее. Грей последовал за ним, после чего из джипа вышли все остальные

— Оставайтесь возле машины,— предупредил их коммандер. Мастерсон заковылял к костру, Грей — за ним. Профессор прокричал что-то на хинди. Поскольку Грей изучал индуизм и индийскую философию, он знал несколько фраз на этом языке, но их было явно недостаточно, чтобы понять, о чем идет речь. Однако по тому, как профессор переводил взгляд с одного лица на другое, можно было заключить, что он пытался отыскать какого-то определенного человека.

Индусы продолжали стоять молчаливой стеной, ощетинившейся примитивным оружием.

Вол, запряженный в телегу, тоскливо замычал, словно давящая атмосфера подействовала и на него.

Наконец Мастерсон встал между двумя чадящими кострами. Воздух был наполнен смрадом жареной печенки и горящих автомобильных шин. Грею стоило больших усилий не закрыть ладонью нос и рот. Macтepcoн указал рукой на грузовик и продолжал говорить. Грей различил в его тираде имя Арчибальда Полка и знакомое слово «бети».

Дочь.

Все мужчины уставились на Элизабет. Вилы и косы опустились. Неприкасаемые стали шептаться, тыкая пальцами в сторону американки. Человеческая стена распалась. Два мальчика с радостными воплями бросились в глубь поселка по узкому проходу между двумя каменными домами.

Мастерсон повернулся к Грею и сообщил:

— Ачхуты здесь очень уважают Арчибальда. Я не сомневаюсь: присутствие дочери столь уважаемого человека сделает их гораздо более дружелюбными. Нам не стоит ожидать от этих людей ничего плохого.

— Кроме дизентерии,— пробурчал Ковальски, подходя к Мастерсону и Грею вместе с остальными членами их группы.

Элизабет заехала ему локтем в ребра.

Грей повел свою команду в поселок, чувствуя, что опасаться им все же есть чего, причем не только расстройства желудка.

20 часов 02 минуты

Элизабет прошла между двумя кострами. Поселок гудел, как растревоженный улей. Кто-то принялся громко колотить в самодельный барабан. Появилась женщина, лицо которой до половины было закрыто сари, и жестом пригласила их следовать за собой. Когда она повернулась, Элизабет заметила под вуалью искалеченную, покрытую рубцами кожу.

— Что случилось с этой женщиной? — спросила она, наклонившись к Мастерсону.

— Ваш отец упоминал о ней,— негромко ответил профессор, кивком указав на индианку.— Ее сына поймали, когда он удил рыбу в пруду, расположенном в поселении более высокой касты. Она отправилась туда, чтобы выручить мальчика, но тоже была схвачена. Жители поселка избили ее сына, а ей плеснули в лицо кислотой. В результате несчастная потеряла глаз и оказалась навсегда обезображена.