Читать интересную книгу Язычник - А. Веста

Зажиточный Лео Баррон с семейством поселился в цивилизованной Швейцарии, где было много его соплеменников. Среди его многочисленных детей один только Лео-второй вышел в люди. Вот тут-то и закавыка, по всем метрикам Абадору уже за семьдесят, а он пышет, как розан. Кроме того, он пользуется поддельным паспортом, соответствующим его биологическому возрасту. Все остальные Барроны оказались пройдохами, психами, извращенцами и закончили свои дни в тюрьмах и сумасшедших домах, но за прошедшее столетие тяга к недосягаемому благородству русской аристократии не только сохранилась, но даже преумножилась. Это Лео-второй разыскал в закрытом швейцарском пансионе Денис, он устроил ее «брак» с Вараксиным. Перемешать царскую кровь с кровью одного из пятисот богатейших семейств мира, это одновременно уничтожить сакральную династическую чистоту и возвеличить, таким образом, свою дьявольскую природу. Однако появление, вернее, «явление» Денис, «царицы крови» и наследницы мистической власти – уникальный шанс изменить будущее всей нашей многострадальной Расеюшки. Окажись она волевой, умной женщиной, и глобалисты сломают челюсти об русский орешек.

Представь себе эту величественную картину: целая страна избирает уникальный исторический путь развития и вырывается из-под ярма. Великая белая монархия на одной трети земного шара. Золотая Русь. И нашей будущей царице, может быть, не хватает только одного, двух верных витязей, Осляби и Пересвета, чтобы сделать решающий шаг.

– Это будем мы! Ты готов? – Глаза Ляги засветились.

– Всегда готов! Ты все-таки сказочник, Ляга…

– Нет, ты подумай, срыв их мерзких планов будет лучшей местью Лине и Лео Баррону. Как провалившихся агентов их собственными руками уничтожат те, кому они служат.

Все, что так ярко живописал Ляга, не возымело на меня никакого действия. «Сакральная чистота», воодушевляющая пыл рыцаря золотого «Паркера», была давно вытоптана Абадором, а сама будущая царица находилась во власти противоречивых женских страстей.

Глава 8

Рыцарь и смерть

Случилось так: у одного охотника умерла жена. Ее схоронили. Охотник вместе с детьми откочевал к морю. Но в первую же ночь женщина, как ни в чем не бывало, легла рядом с мужем. На следующую ночь охотник оставил у входа в чум свои пимы и ловчие сети, а сам спрятался неподалеку. Когда стемнело, большая белая сова влетела в чум. Охотник убил ее, хотя она и звала женским голосом. Оборотня следует истребить сразу, как распознаешь его.

Из рассказов Оэлена

Я возвращался назад, в Шаховское. Весь мой дальнейший путь был располосован на ад мщения и влекущий рай. Я с болью сдирал старую кожу и оголенными нервами чуял жгучий холод. Я не смог стать паладином Жизни, но смогу ли я стать витязем Смерти. Мне предстояло спланировать убийство Лины и по всем законам жанра насытиться видом ее предсмертных мучений, но, вслушиваясь в тихий голос внутри себя, я чувствовал величайшее отвращение к своей роли. Денис была единственным существом, которое еще волновало и удерживало меня на земле. Едва подумав о ней, я согрелся, словно в груди вспыхнула яркая свеча. Против воли и разума, я возвышенно и глупо обожал ее, утешаясь тем, что истинные рыцари никогда не делили любовь на идеальное и низменное; так рыцарь был обязан с обнаженным мечом стоять в дозоре возле кустов, куда по нужде уединилась его избранница. И я был бы готов извинить, мягко говоря, странное поведение Денис, если бы не козлиные ноги Абадора.

Я возвращался в Шаховское ради нее, не ради царицы, «сосуда избранного», а ради беззащитной и искренней женщины, ради ее доброты и не женской отваги. И красоты: изысканной, редкой, вымирающей.

На подступах к поместью я обогнал несколько разномастных авто. Еще десятка два теснилось у служебных ворот. Места не хватало, и охрана выстраивала автомобили в несколько рядов.

Во флигеле меня ожидал темный фрак и белые перчатки, и мне ничего не оставалось, как облачиться во весь этот факирский наряд и присоединиться к представлению.

Парк искрился и играл огнями. Ковры устилали не только ступени дворца, но и заснеженные аллеи.

Нижний этаж сиял богемским хрусталем и пламенем живых свечей. Нарядные дамы и кавалеры окружали возвышение, напоминающее трон. Диона была в глухом траурном платье. Прошло сорок дней со смерти Вараксина, и в своей «протокольной» печали она была смиренна и иконно красива.

В этот рождественский сочельник в Шаховском гостило дворянское собрание. Великосветский бал был вновь отменно поставлен Абадором. С балкона грянула бравурная музыка, и девушки в белоснежных кисейных платьицах закружились в объятиях строгих кавалеров в черных фраках. К ним вразнобой присоединились присутствующие. Абадор кивком напомаженной головы пригласил Диону, и все расступились, давая место этой грациозной паре. Он кружил ее, почти не касаясь изумительно тонкой талии, почтительно склонив прилизанную голову и притушив всегдашнюю полупрезрительную улыбку. Он как бы извинялся, что прикасается к ней, что здесь нет и быть не может пары достойной ее.

Из присутствующих мало кто умел танцевать великосветские танцы, и благородный вальс вскоре перешел в нестройный галоп. Наплясавшись, гости перешли в «ампирную» залу с золоченой лепниной. С расписных потолков на неслыханное пиршество внизу с вожделением взирали тучные нимфы и бородатые сатиры. Всеобщее воодушевление переместилось к батареям хрустальных штофов, и мортир, заряженных шампанским, к столам, ломящимся от истинно русских закусок: расстегаям с вязигой, зубастым осетрам и сочным поросятам с бумажными розочками в ушах. В ледяных, подсвеченных изнутри вазах-корабликах алела красная икра.

В потолок ударили пробки от шампанского. Хор на балконе грянул «Многая лета…» и «Боже, Царя храни». И тут среди гостей я увидел Лину. За эти годы она многое сделала со своим лицом и волосами, всеми силами изгоняя признаки породы. Теперь она была яркой блондинкой голливудского стандарта. Радужку глаз расцвечивали голубые линзы. Накачанный силиконом бюст грозил порвать одно из эксклюзивных изделий «Артишока». Во всем ее вызывающем облике не осталось ни одной естественной черты.

Около полуночи ряженые гвардейцы принялись палить из пушек. С верхних этажей дворца брызнули стекла. Я торопливо покинул бал вслед за Линой. Она от чего-то нервничала, покусывала лакированные ногти и вскоре в сопровождении охраны отбыла в Петербург.

После смерти Рубена Яковлевича статус Лины вырос. Полвзвода охраны на черных джипах сопровождали ее. Я видел сквозь заснеженный кустарник, как она садилась в машину. В руках она сжимала плоский сверток. Кавалькада, мигая разноцветными фарами, двинулась в направлении города. Прикинув неспешное движение кортежа по обмороженному шоссе, я решил догнать Лину на въезде в город. В мозгу все еще оглушительно ревел хор, кружил хоровод беснующихся масок, и над всем этим плыл печальный, отрешенный взгляд Дионы.

В первом часу ночи Лина, как снежная королева, пронеслась по Невскому и, покружив по набережным, наконец, свернула в переулок, в котором располагалось агентство «Артишок». Она отпустила охрану, оставив только одну машину.

Агентство было погружено во мрак, лишь в вестибюле тускло светились настенные бра. Лина, держа сверток, скрылась в дверях, и вскоре в ее кабинете на третьем этаже вспыхнул свет. Она вышла минут через десять уже без свертка. Хлопнула дверцей и стремительно снялась с места. Я не успел развернуться в узком проулке и потерял ее из виду. Ночная охота не удалась. Я медленно двинулся к набережной Мойки, но едва ли успел отъехать с десяток метров. Что-то крупное, пятнистое, как большая кошка, стукнуло в боковое стекло, соскользнуло на тротуар и скатилось под колеса. Распахнув дверь, я выпрыгнул на обочину, помогая подняться пожилому джентльмену в экстравагантном леопардовом пальто. На меня счастливо-бестолковыми глазами смотрел Павел Соломонович.

– Вау! Ты? Здесь? Это просто подарок судьбы! – пробормотал он.

– Я не помял вас? Вы прыгнули из темноты как барс, я едва успел затормозить. Простите великодушно…

Я помог Павлу Соломоновичу отряхнуться. Половина его шубы вымокла в снежной каше, уже потерявшей свою девственную чистоту.

– Нет-нет, не надо извиняться. Я сам виноват. Ну, давай же отметим мое чудесное спасение: любой ресторан, меню на твой выбор.

– Ничего не выйдет, я на редакционном задании и только что упустил госпожу Ляховицкую, кстати, по вашей вине! Где теперь ее искать?

– Ну, мы же с тобой союзники.

– Как Сталин и Черчилль?

– Хо-хо, ну и шутка! Я догадываюсь, куда она рванула. Скорее в машину…

И Павел Соломонович, подкинув фалды, запрыгнул на переднее сиденье.

– Ты получишь первосортный материал из жизни «хозяев жизни»!