Он спешился и стал изучать местность, выискивая следы врагов. По большей части земля была слишком твердой, чтобы на ней остались следы, а ночью дул сильный ветер… Следы, оставленные до рассвета на мягкой почве, были давно уничтожены.
Неожиданно Конан услышал голоса. Кто-то приближался к нему сзади.
— Старушечьи бредни, — донесся до киммерийца голос Фарада.
— Старушечьи? Вот, значит, что ты видишь, когда смотришь на меня? — Так могла говорить только Омиэла.
— Зато я вижу это своими глазами, да. Мы, афгулы, не сильны в магии.
— Хммм. У моего народа это называется тупоголовостью. Теперь перед собой я вижу тупоголового молодого воина, который любит женщину своего вождя.
Последующее молчание нарушали только хрипы Фарада — попытка задушить свой порыв гнева. Конан поспешил вернуться к остальным.
— То, чем является для меня Бетина и я для нее и чем может быть Фарад для нас обоих, не то, о чем нужно болтать посреди пустыни, подобно портящему воздух верблюду, — резко сказал Конан. Он не смотрел ни на Омиэлу, ни на Фарада, но уголком глаза увидел-таки, что оба приняли его упрек близко к сердцу.
— Итак, Омиэла, ты хотела мне сообщить что-то, во что Фарад не поверил? Верно?
Старуха склонила голову почти с царственной грацией.
— Это так, киммериец. Я узнала, где лежит Долина Туманов.
Это заставило умолкнуть даже Фарада. Оба воина стали слушать с большим вниманием, когда Омиэла объясняла. Любви к колдовству Конан испытывал не больше, чем когда-либо раньше, но за долгие годы приключений киммерийцу встречались люди, владеющие магией, которые иной раз больше помогали, чем мешали. Омиэла, похоже, была одной из них.
Конан надеялся, что так и будет. В Кезанкийских горах было полным-полно долин, и про некоторые из них знали только горцы, а другие долины вообще не посещались смертными. Путешествие по горам и посещение каждой долины могло потребовать больше времени, чем они могли себе позволить, — и в итоге они узнают, что нашли Долину Туманов, когда ведьма Повелительница обрушит на них свою магию.
— Так говоришь, ты почувствовала нечто одновременно и живое, и мертвое и можешь привести нас к нему? — переспросил Конан в попытке разговорить Омиэлу.
— Да, при определенной помощи, — подтвердила Омиэла. — Один из тех, кто пойдет в долину, должен быть женщиной. То, что я применю, — женская магия.
Фарад и Конан посмотрели друг на друга, а потом на Омиэлу. Ни тот ни другой не могли представить ее взбирающейся в горы и спускающейся в долину, где ее ждали вооруженные воины и мощные чары. Ни тот ни другой не сомневались, что женщиной, которую ° собиралась отправить навстречу этим опасностям, была Бетина.
К счастью, ни один из воинов не возразил ей ни единым словом. Они знали Бетину — а через мгновение она сама появилась из-за камня, словно Омиэла наколдовала ее из воздуха.
Фарад и Конан снова переглянулись, затем дослушали, объяснение Омиэлы как бороться с угрозой Долины Туманов.
— Я буду носить один амулет, а Бетина другой. Все, что узнает любая из нас, другая тоже узнает. Моя сила может перейти в Бетину, и поэтому если она пойдет с вами, то все будет так, словно с вами я сама.
— Ты говоришь, что почувствовала Туман, и поэтому поняла, где лежит Долина, — сказал Конан. — А что если и Туман чувствует тебя и знает, где ты находишься?
— Туман сам по себе не обладает такой способностью, — заявила Омиэла (порядком-таки самодовольно, как подумал Конан).
Он надеялся, что Омиэла не из числа тех адептов колдовства, которые чересчур полагались на старые знания, когда сталкивались с новыми врагами. Как он обнаружил, у колдунов наблюдалась такая дурная привычка, и это являлось единственной причиной, почему зачастую они были не чета хорошо обученному воину.
— У Повелительницы Туманов такая способность есть, если она сочтет нужным применить ее, — продолжала Омиэла. — Но я узнала бы, если бы она воспользовалась ею. Можно лишь гадать, слабеет ли ее сила, или она разленилась и перестала охранять себя и свою долину.
— Чем сильнее она разленилась, тем лучше для нас, — заключил Фарад. — Ведьма — это такой враг, которым я с удовольствием займусь, когда она повернется ко мне спиной.
— Не стоит особо на это рассчитывать, — сказала Омиэла. — Такого не будет. Чем меньше Повелительница Туманов связывает свое создание, тем сильнее станет вырываться Туман. А если он найдет себе пищу, то станет расползаться во все стороны, питаясь по мере роста. Тогда он может стать погибелью для всех, кто с ним столкнется.
Последовало молчание, нарушаемое только свистом ветра средь отдаленных пиков да птичьим криком, который, по мнению Конана, звучал не совсем естественно.
* * *
Прежде чем афгулы и кочевники углубились в Кезанкийские горы, направляясь к Долине Туманов, Конан разделил свой отряд. Хотя ему это не очень-то нравилось: разделять свои силы как раз перед сближением с противником — не лучший путь к победе. Но если нельзя ни взять в горы старую Омиэлу, ни оставить ее в диких землях, то что еще мог сделать киммериец?
Не очень это понравилось и воинам, оставленным со старухой. Рассказы о женщинах-воинах долины разрослись от пересказов, как грибы в темноте, и каждый мужчина мечтал побороться с какой-нибудь девой из Долины Туманов.
Конан растоптал эти мечты тяжелым сапогом.
— Если девы нападут на вас, пускайте в ход свои мечи, а не какое-то другое оружие, иначе быть вам кормом для стервятников. И песню смерти для вас я петь тоже не буду. Не привык я попусту тратить слова на дураков. Если же девы не станут драться, то тогда они — законные пленницы, и любой, кто хочет сохранить голову на плечах, будет обращаться с ними как велит закон.
Вид и манера держаться у Конана были такими свирепыми, что воины немедленно поклялись самыми крепкими клятвами сделать все, как он пожелает. Киммериец сомневался, что все они клялись без внутренних сомнений, но именно потому-то с ним и отправились его афгулы. Горцы иногда дивились повадкам киммерийца, но всегда подчинялись вождю, которому дали клятву на крови. И они с удовольствием проткнули бы любого соплеменника Бетины, который поступил бы вопреки приказу их вождя.
Удивительное дело, сама Омиэла была не слишком довольна тем, что Конан оставил отряд защищать ее.
— Я отлично могу справиться с любым врагом, какой может напасть на меня, и без того, чтобы ты держал без дела дюжину хороших воинов, — резко бросила она.
— Как? — спросил он. — Ты станешь невидимой?
— Это в моих силах, — самодовольно заявила Омиэла. — К тому же охрана не сможет защитить меня, если по мне ударит своей магией Повелительница Туманов. Охранники смогут стать для нее лишь свежей дичью.