четырнадцать, мне шестнадцать.
Я невольно присмотрелась к Латифе. Она старше? На самом деле Лайти выглядела моложе Яра, казалось, что ей чуть больше двадцати. Она заметила мое любопытство и вздохнула:
– Меня убили раньше. С тех пор, как я стала узницей перстня, я не постарела и на день.
Вот оно что… Значит, Яр, еще оставаясь живым, мог знать, что Латифу превратили в джинна, слышал про перстень.
– Это было беззаботное время. Война уже началась, но еще не развернулась в полную силу. Мы все верили в успех. Яр проявлял выдающиеся способности, ему сулили великое будущее…
Латифа прикусила губу, погрузившись в воспоминания. Должно быть, перед ее внутренним взором сейчас мелькали картины безоблачной юности, когда они с Яром были полны сил и надежд.
– Мы стали друзьями. С утра до ночи вместе. Встречали в степи рассветы. Пробовали свои силы во всем. Яр как-то заставил зацвести выжженное засухой поле. Так и вижу волнующиеся под ветром зеленые волны травы, усеянные маленькими сиреневыми цветами. Отец отругал его, думая, что Яр выжал магию до капли, а тот рассмеялся, поднял руки к небу и заставил облака пролиться на нас ливнем.
– Такой сильный… – прошептала я.
– Очень!
Меня больно оцарапало это «стали друзьями», но оставалось лишь смириться. У Латифы куда больше прав на Яра: они столько времени знают друг друга.
– Как-то раз его лошадь, Римель, сломала ногу, угодив копытом в яму суслика. Мы не обладаем целительской магией, и лучшим решением стало бы избавить животное от страданий. Заклинание, мгновенная вспышка – Римель ничего бы не почувствовала. Но Яр наотрез отказался. Возился с ней, сам накладывал лубки и в конце концов вылечил… В последний раз мы виделись, когда ему исполнилось шестнадцать, а мне восемнадцать. Мы росли, но по-прежнему оставались лишь друзьями. Я уже была помолвлена с моим Самиром.
Сказать, что я опешила после этого признания, значит ничего не сказать. По-моему, я забыла, как дышать, поэтому мое придушенное «Что?» больше напоминало хрип, чем нормальную человеческую речь.
– Ты про поцелуй? – усмехнулась Латифа. – Я учила этого дуралея целоваться в нашу последнюю встречу. Он переживал, что опростоволосится, когда дело дойдет до настоящих поцелуев. Я к тому моменту, ну знаешь, оказалась более опытна. Было забавно. И тогда, и сейчас. Что же, теперь он мастерством заткнул меня за пояс.
– Ничего себе у вас игры… – выдавила я. – Так вы просто друзья?
– Друзья, – кивнула Лайти, но опустила взгляд: ее что-то мучило. – Однако после того, что ты рассказала… Я не думала, что Яр может опуститься до такой гнусности… Он совсем другой человек, ненависть ослепила его.
Хафиз все время, пока мы беседовали, молчал, лукаво жмурил глаза, будто большой хитрый кот. Но тут заговорил:
– Ах-вах, мерзавец, так терзал нашу девочку!
Латифа вскинула на меня взгляд, полный сочувствия и грусти. Я не выдержала.
– Он ничего плохого мне не сделал, – выпалила я. – Он хотел, да. Наверное, думал, что сможет. А сам… Теперь лишний раз и не коснется, хотя договор есть договор.
Карие глаза Лайти озарились внутренним светом. Могу представить, какой груз свалился с ее души.
*** 46 ***
Я сидела в своей комнате и разглядывала браслет. Отослала Хафиза и попросила Латифу оставить меня одну. Притушила светильники, оставив лишь ночник, – пусть слуги думают, что я легла спать. В приглушенном мерцании браслет вспыхивал золотистыми искрами. Я очертила пальцем линию крыльев бабочки. Вздохнула. Надо решиться и поговорить с Яром.
Однако я отчаянно трусила. Я повела себя как избалованная графская дочь, закатила скандал. Стыдно! А еще хуже оттого, что, увидев Яра, я снова попаду в ту же самую ловушку из эмоций и сомнений.
Латифа относится к нему как к другу, но ведь это не значит, что и Яр испытывает к ней такие же чувства. Вдруг с его стороны все сложнее?
И ладно бы только это. Мне мучила вина за то, что я вообще переживаю о таких низменных вещах. Артефакты – это сейчас главное!
Латифа показала мне покои герцога – на втором этаже. Здесь же находится и моя спальня, только в левом крыле здания. «Не ходи одна», – сказала Лайти.
– Яр, – сказала я браслету. – Мне так страшно. Я уже, кажется, совсем забыла, как это – жить без страха. Да и воровка из меня никудышная, ты сам знаешь. Но ведь надо что-то делать?
Хафиз расхваливал меня перед Латифой, но я-то понимала, что он преувеличивает мои заслуги. В академию магии я попала благодаря Яру, кувшинчик умыкнула в последний момент, да и то чудом, план Хафиза испортила. Надо было немножко подождать, и герцог сам бы приплыл к нам в руки. Неужели я совсем ни на что не гожусь?
– Я только посмотрю, – сказала я вслух, хотя Яр, находясь в заточении, ничего не слышал и не осознавал.
Все равно снять перстень с руки герцога смогу только я – живая девушка. Никто из джиннов на это не способен. И вряд ли мне чем-то поможет, если Яр будет стоять рядом, грозно сузив глаза. Он на меня наверняка ух как зол!
Не давая себе времени на размышления – начну раздумывать, и остатки решительности улетучатся, – я отправилась на разведку.
Прогуляюсь по коридору, постою рядом с дверью – о чем волноваться? Я могу и не заходить в комнату герцога, пока пригляжусь.
Сумрак коридора чуть разбавляло тусклое сияние редких светильников. Было очень тихо: слуги давно отправились спать.
Дверь в спальню герцога оказалась не заперта, в узкую щель прорывался свет. Хозяин дома не спит? Да нет же – храпит так, что слышно снаружи. Видно, боится темноты. Он всего на свете боится, зато чувствует себя таким молодцом, когда дело касается Латифы. Еще бы, приручил грозного джинна, превратил в игрушку! Трус!
– Дядюшка? – позвала я не слишком тихо и не слишком громко: надо проверить, насколько глубоко он уснул.
Поскреблась в косяк. Если выйдет – придумаю причину, зачем я явилась посреди ночи.
Герцог Алдон всхрапнул чуть громче, скрипнула кровать под грузным телом, но, повернувшись на другой бок, он тут же продолжил выдавать носом рулады.
Я толкнула дверь – она бесшумно отворилась, оставив щель достаточно широкую, чтобы я смогла зайти.
Надо рискнуть. Сама судьба ведет меня.
В спальне висел тяжелый запах мужского парфюма, но и он не мог перебить вони винных паров, источаемых дядюшкой. У постели лежали две пустые бутылки из-под вина. Я не ошиблась в выводах: герцог любитель горячительных напитков, пары бокалов за