— Так что же эти евреи у меня нашли?
Альфия вздохнула.
— Ничего особенного, мама, не нашли. Кроме того, из обследовавших тебя докторов не было ни одного еврея.
— Евреи бы нашли.
— Так ты недовольна?
Альфия немного лукавила. Изменения имелись. Однако опять-таки было неясно, связаны они с возрастом или были и раньше. И еще Альфию насторожили обнаруженные специалистом МРТ два небольшие очага, напоминающие давнюю травму.
— Мама, а у тебя никогда не было травмы головы?
— Как это не было! — Мать вскинулась на постели и нахохлилась, как воробей. — Я в четвертом классе ходила на каток в Парк культуры и там хлопнулась головой об лед.
Альфия подошла к постели и села рядом с матерью.
— И ты теряла сознание? Тебя лечили?
— Конечно, лечили. Не то что сейчас.
— А как тебя лечили, мама? Делали тебе рентген?
— Какой тогда рентген, после смерти Сталина?
— Сталин-то при чем?
— При том, что тогда врачи были одни евреи.
Альфия опять вздохнула, встала с ее постели, отошла к окну. Нет, как-то подозрительно прозвучал для слуха Альфии рассказ матери…
Ветер за окном гонял по дороге пыль, солнце закрыли тучи. Болела голова. «Неужели будет гроза? Нетипично для осени». В груди было пусто и гулко, как в железной бочке. «Господи, какая тоска!» Вдруг Альфия сообразила:
— Мама, ты мне рассказывала, что до восьмого класса жила в маленьком городке, в Подмосковье. И тебя редко выпускали из дома. Откуда взялся тогда Парк культуры? Ты ведь даже стоять на коньках не умеешь?
Казалось, разоблачение нисколько не смутило старушку. Она даже захихикала.
— Я забыла! Возможно, это было не в четвертом классе. А потом. Позднее… Но я головой ударялась! Правда!
Альфия подошла к ней вплотную и, заглядывая в лицо, строго спросила:
— Мама! Ты фантазируешь? Специально, чтобы запутать меня? Или тебе в самом деле кажется, что это с тобой было?
— Ну что ты пристала? Какая тебе разница? У меня, наверное, давление уже от тебя поднялось! Доведешь меня до инсульта, самой потом придется горшки за мной выносить!
Старушка демонстративно отвернулась от Альфии и включила телевизор.
Альфия подумала: «А может, и правда был каток? Не только же в Москве есть парк культуры. Чего я к ней привязалась? За столько лет все разве упомнишь?»
Она вытерла со стола, проверила, закрыта ли форточка, и вышла из палаты.
Дима
Альфия выделила Диме комнатушку — отдельный кабинет, бывшее Нинкино хранилище. Ему это понравилось, но он не всегда работал там. Изучать монографии он предпочитал рядом с Альфией. Ему казалось, в одиночестве он мало что понимает. Случай с Настиным аппендицитом заставил его уважать Альфию. Он все чаще стал задавать вопросы. Иногда вопросы были не очень умные, но Альфию это даже радовало — он перестал ее стесняться. Она кое-что стала рассказывать Диме из собственного опыта, показывать больных, иллюстрируя рассказы практикой.
«В конце концов, специалиста я из него сделаю», — иронизировала про себя Альфия. Вот и сегодня он с утра засел в кресле с книжкой.
— Я раньше думал, психические болезни не опасны, в смысле угрозы для жизни… — Дима перевернул страницу.
— Смотря чьей жизни, — заметила заведующая. — Все зависит от конкретных обстоятельств. У нас, кстати, тоже можно получить отек мозга со всеми вытекающими. Мало не покажется.
Дима поднял голову и посмотрел на нее. Красивая она все-таки женщина. И умная. Наверное, даже жаль, что он в нее не влюблен.
Вот удивилась бы Альфия, если б узнала его мысли!
На глаза Диме попался аквариум.
— У вас еще одна рыбка сдохла.
Это была уже шестая жертва за последнюю неделю, и Альфия не знала, как остановить падеж. Дима встал, достал из ящика шкафа пинцет, вытащил из аквариума голубое тельце и посмотрел на свет.
— Они у вас чем-то больны?
— Я их, наверное, неправильно кормлю. — Альфия чувствовала угрызения совести по отношению к рыбкам.
— Я отдам ее кошке?
— Отдай, если не боишься, что кошка сдохнет.
— Ничего с ней не сделается. Кошка живет у вас под окнами, в кустах. По-моему, у нее скоро будут котята.
«Меньше бы по кустам шлялся, рыбки были бы целее», — подумала Альфия.
Кто-то постучал в дверь. Альфия машинально взглянула на часы. Время прогулки. Давыдову еще рано. Наверное, это Нинель. Но Дима в три прыжка очутился у двери, открыл, будто кого-то ждал. Альфия заметила в проеме гладкую головку Насти. Красная косынка на ее лбу полоснула ножом доктора Левашову по сердцу.
— Можно вас на минутку, Дмитрий Ильич?
— Я скоро, — покраснев, обернулся он.
— Я вас не задерживаю.
Дмитрий выскочил, прервав разговор на полуслове. Он ничего не мог с собой поделать. Он знал, что обрывать разговор с Альфией неприлично, невежливо, особенно тот, который сам же и начал, — но Настя ждала, и он прервал бы все самые важные разговоры в мире, только чтобы не заставлять ее ждать.
Альфия
Альфия еще долго смотрела ему вслед. Конечно, она его не любит. Он слишком неопытен для нее. И глуп. Но все-таки обидно, что ее чары на него не подействовали. Она стареет? Наверное. Альфия подошла к зеркалу и внимательно вгляделась в свое отражение. На сколько хватит ее красоты? Лет на пять? На десять? А что потом? Замуж пора? Наверное, пора. Не за кого. Вот в чем дело.
Для приличия она взяла со стола бумаги и пошла на второй этаж. Она не видела Бурыкина уже больше двух недель.
Ей пришлось позвонить дважды, прежде чем санитар открыл ей дверь.
— Владимир Михайлович на месте?
— В ординаторской.
— Он там один?
— С Анной Николаевной разбирают больного.
Альфия с недоумением воззрилась на санитара.
— С какой Анной Николаевной?
— Врач-интерн.
— Давно она у вас?
— Неделю.
Она постучала. Дверь открыли не сразу. Сначала Альфия услышала шум отодвигаемого стула, потом Володя распахнул перед ней дверь, но встал в проходе, не приглашая зайти.
— Здравствуйте, не помешаю?
Взглядом она заставила Бурыкина отступить внутрь. Он молча повернулся и прошел к своему столу. В кресле у окна с вызывающим видом сидела молодая, плохо причесанная рыжеволосая барышня. Короткий халатик еле прикрывал аппетитные ляжки, и барышня даже не сделала попытки застегнуть пуговицы. Юбки под халатом у девицы не наблюдалось.
— Интернов воспитываете? — иронически прищурилась она на Володю.
— Воспитываю. А что?
— Конечно, ведь плоть не дремлет?
Володя поглядел ей прямо в глаза и промолчал. Девица высунулась из кресла и, приняв женственную позу, стала поправлять прическу. Теперь Альфие понадобилось усилие, чтобы придать своему приходу видимость правдоподобия.