- Хорошо, - сказал он.
-Погоди еще немного, тогда увидишь, что значит - хорошо, - сказала она. Это класика. Итальянская школа.
Расчищенный участок полотна сиял, точно заповедный мир, в который уже не попасть.
- Я повешу его в галерее, - сказала она. - Там хороший верхний свет…
- Для кого? - неожиданно для себя спросил он. Она, наконец, обернулась.
-Что?
- Я спрашиваю, кому, кроме нас, это нужно? Кто будет любоваться этим?
Она недоуменно смотрела на него. Потом проговорила:
- Я не понимаю…
- Ладно, - сказал он, - забудь.
“Дурак, - ругал он себя, продолжая путь, - тупой самонадеянный дурак. Оставь их в покое - они же ни в чем не виноваты. Никто не виноват”. Во дворе послышались громкие голоса: он выглянул в окно, пытаясь определить что там происходит - староста, сопровождаемый Гидеоном, катил перед собой тачку, нагруженную каким-то скарбом.
- Это еще что такое, - пробормотал Симон, и, высунувшись по пояс из окна, крикнул:
- Гидеон!
Гидеон поднял голову. Отсюда, сверху, он казался совсем маленьким.
- Подожди, я сейчас спущусь.
Он сбежал по крутой лестнице - воздух был сырой, туман спустился с гор и пролился дождем, и староста крутил головой при виде искр, вспыхивающих на поверхности защитного купола.
- Что тут творится? - спросил он.
- Он пришел за лемехом, - пояснил Гидеон, - я отвел его на склад, пусть сам выбирает. Откуда я знаю, что ему нужно?
- Позвал бы меня.
- Богато живете, хозяин, - заметил староста. Симон кинул взгляд на тележку.
- Похоже, ты одним лемехом не ограничился, а?
- Бабка встала, - укоризненно сказал староста. - Мы думали, она вот-вот помрет, а она встала. Вам-то что, сделали доброе дело и убрались восвояси, а кормить-то нам…
- Да уж, - пробормотал Симон, - виноват. Ладно, выведи его. Потом поговорим.
- О чем? - удивился Гидеон.
- Вот тогда я и скажу тебе - о чем.
Гидеон, сопровождаемый старостой, который, пыхтя, толкал перед собой тачку, уже двинулся к воротам, но тут их догнал чей-то оклик.
- Эй, погодите!
Винер бежал к ним через двор, на ходу натягивая куртку.
- Надо же, - сказал он, - какая удача! Я давно хотел поговорить с кем-нибудь из местных. Он может уделить мне полчаса?
- Еще бы точило, - моментально отреагировал староста, - про точило-то я и забыл.
- Если ответишь на его вопросы, я принесу точило, - сказал Симон, - на днях. Приду, навещу старуху и заодно прихвачу точило, ясно?
- Ясно, хозяин, - согласился староста.
- Ладно. Подожди здесь.
Он потянул Винера за рукав, и они отошли на несколько шагов, оставив старосту с любопытством разглядывать ангары.
- О чем ты хочешь говорить с ним, Винер?
- Да так… эти их старые суеверия…
- У них полно суеверий. О чем именно?
- О вампирах, - неохотно сказал Винер.
- Ну что ты на них зациклился, скажи на милость? Это всего лишь выдумка…
- Ямы с известью - тоже выдумка? - Винер с вызовом поглядел на него. Откуда ты знаешь, что в конце концов окажется правдой?
- Я и не знаю. Но… зачем?
- Потому что, - тихо проговорил Винер, - я уверен… тут есть кто-то еще. Кто-то, кого мы еще не видели. Не может быть, чтобы они скатились во мрак по своей воле… ни с того, ни с сего…
- А что? - с интересом спросил подошедший Гидеон. - Им кто-то помог?
- Не знаю. Вот я и хочу выяснить.
- Ничего ты не выяснишь. Он тебе скажет все, что ты захочешь услышать, Винер. Потому что ему и впрямь очень нужно точило.
- Уж как-нибудь сумею разобраться, - сердито сказал Винер.
- Эй, приятель, - крикнул он старосте, - как тебя зовут?
- Михей.
- Пошли, Михей.
-Только ненадолго, хозяин, - староста смирился со своей участью, - овца у меня суягная, вот-вот окотится… Вещички я могу тут оставить?
- Оставь, - сказал Симон, - никто их не тронет.
Он проводил взглядом удаляющуюся парочку и вздохнул.
- Да пускай себе, - миролюбиво сказал Гидеон, - у Винера своя работа, у тебя своя. И вообще, знаешь… Может, он и прав. Чтобы все, что осталось от человечества - вот эта кучка жалких туземцев…
“Мы все дураки, - подумал Симон. - Высокомерные дураки”. А вслух сказал:
- Уж ты бы помолчал. И так сделал все, что мог.
Гидеон покосился на Симона.
- Что я сделал не так?
- Не нужно было показывать ему склад. Для них это огромное искушение. Они очень скудно живут, ты же знаешь.
- Уж не думаешь ли ты, что они нас обворуют? А защитный купол на что?
- Не в этом дело… Ладно, что теперь говорить. Он развернулся и пошел обратно в дом. Гидеон, было, нерешительно дернулся за ним, потом махнул рукой и отправился в ангар - все вечера он тратил на возню со своей авиеткой. “Возможно, именно это и удерживает его на поверхности, - подумал Симон, - иначе ведь ничем не объяснишь * такую страсть к архаичной машине”…
Все оставшееся до ужина время он провел в аппаратной, систематизируя записи, потом отправился в помещение, которое они приспособили под архив - оно было сплошь забито стеллажами с книгами и оттого казалось уютным. Стопка книг, подготовленная для него Оливией, была на месте, но, когда он вспомнил про затрепанный томик и полез за ним, ящик стола оказался пустым.
Наташа сидела в глубоком кресле, штудируя каталог местной картинной галереи. “Видимо, пыталась идентифицировать найденные полотна”, - подумал Симон. Она так углубилась в свои записи, что подняла голову, только когда он окликнул ее.
- Ты давно здесь? - спросил он.
- Часа два, - она вопросительно взглянула на него поверх изъеденных временем страниц, - а что?
- Где моя книга, не видела?
- Та, что лежала в столе? Ее забрал Винер.
- Это еще зачем?
- Господи, Симон, ну откуда я знаю - зачем. Сказал, нужно для работы.
- Для какой работы, Наташа?
- Он мне не сказал. А ты как с ней работал?
- Да никак. Просто хотел почитать на ночь, вот и все.
- Может, он тоже хотел почитать на ночь. Она пожала плечами и вновь углубилась в каталоги.
Он нерешительно замер в дверях, покусывая губу. Отыскать Винера? И кто из них будет выглядеть большим идиотом? Он вспомнил его насмешливый взгляд, вздохнул и направился в обширную, мрачную комнату, которая служила им спальней…
*
Он остановился посреди двора и крикнул:
- Хозяин! Я принес точило. Дверь, тихонько заскрипев, приоткрылась, но никто не вышел.
- Да что происходит? - сказал он в пустоту. Только тут он сообразил, что тишина стоит по всей деревне - тишина полного, абсолютного всеобщего безделья, когда лишь птица возится на своих насестах, да блеют в загонах овцы. На улице не было никого.
Михей высунул голову и отчаянно замахал руками, приглашая пройти в дом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});