Читать интересную книгу Опер печального образа - Дмитрий Вересов

Обур опять повернулся к Ане. Но теперь она видела чуть пониже волчьей морды человеческое лицо и человеческую руку с какой-то адской машинкой. Это показалось ей настолько глупо и неестественно — погибнуть от руки ряженого, карнавального волка, что на смену страху пришло омерзение и злость. Она достала из кармана баночку «Компливита» и стала раскручивать ее с удивительным спокойствием.

— Оборотни кушают витамины? — спросила она, уже только слегка дрожащим голосом. — Для клыков и шерсти очень полезно.

В тот момент, когда вовкулак бросился на нее, она успела вытряхнуть ему навстречу содержимое баночки. Теперь она целилась не в волчью пасть, а немного пониже. Наверное, она попала? Скорее всего, попала. Но вот остановить огромную волчью или человечью массу уже не успела. От сильного толчка Аня полетела назад. Ударилась затылком, но не больно. Аня даже успела удивиться, что издала своей головой такой громкий звон, словно удар в большой колокол. А потом зазвенели маленькие колокола, даже бубенчики. Это на тройке ехал ее суженый, ряженый…

Глава 21

Погубила вас, французы,Ронсевальская охота.

Суженый ударил ряженого. Аня, несмотря на сильную головную боль, сидела на асфальте и смотрела на происходящее уже в качестве стороннего наблюдателя. Она была спокойна за Корнилова, потому позволила себе даже иронию, вспоминая слова мужа о «мягком», не калечащем задержании. Михаил сейчас не очень церемонился с задерживаемым, видимо, полагая, что на волка его кодекс чести не распространяется. С волками жить — по волчьи… бить.

К тому же, Обуру было не до активного, зрячего сопротивления. «Витамин» достиг цели, и теперь кашель выворачивал вовкулака наизнанку, то есть, волчьим мехом вовнутрь. Аня никогда не видела, чтобы слезы бежали из глаз таким потоком, казалось, что это из бешеной волчьей пасти на землю течет слюна.

Застегнув наручники, Михаил схватился за волчью голову. Если бы малейшее изменение мимики причиняло бы Ане сильную головную боль, она бы сейчас рассмеялась. Перед ней был фонтан «Следователь разрывает пасть плачущему волку». На самом деле Корнилов просто стягивал с Обура волчью шкуру, чтобы облегчить тому дыхание и опознать, в конце концов.

В этот момент словно включили прожектора, подсвечивающие фонтанную композицию. Взвизгнули тормоза, из милицейского уазика выскочил Коля Санчук, а из-за подсобных помещений ресторана «Идальго» уже поворачивал омоновский автобус.

Вроде все в сборе. Михаил, Санчо, командир омоновцев Серега со своими терминаторами, даже капитан Харитонов зачем-то здесь. Вот и начальство: полковник Кудинов. Почему-то он сидит на земле, в каком-то сером маскарадном костюме с запрокинутой за спину волчьей головой и в наручниках. Валентин Петрович плачет… Ах, да! Это же Обур, вовкулак, оборотень, куди… Скажи мне, кудесник, любимец богов… Голова от боли ничего уже не соображает.

— Анечка, ты как себя чувствуешь? — спросил заботливый Санчо, помогая Ане подняться.

— Голова раскалывается и ничего не соображает, — пожаловалась Аня.

— А это и хорошо, — заметил Михаил. — Больно умная стала. Как ты вообще головы не лишилась?

— Не тошнит? — Санчук интересовался Аней, как-то демонстративно игнорируя Кудинова. — Вот и ладненько. Сотрясения мозга нет. Голова пройдет. Как говорится, легко ранили, да головы не нашли. У нас же аптечка есть. Сейчас посмотрю тебе каких-нибудь пилюль, а вовкулаку воды принесу, а то он весь обрыдался крокодильими слезами. Горе, горе, крокодил солнце в небе проглотил…

— Миша, — тихо позвал Кудинов и закашлялся опять, — пристрели меня при попытке к бегству. Прошу…

— Хватит уже крови, — ответил Корнилов не сразу. — А что там с Асей Марковной? Не она ли снаряжала оборотня? — спросил он Санчука, возвращавшегося с аптечкой.

— Асю Марковну мы нашли в полной отключке, — ответил оперативник. — Оказывается, он ее мощным снотворным напоил. Кажется, жена тут не при чем.

— Проверим…

— Ася ничего не знала, — подтвердил Кудинов, все еще борясь с приступами кашля и слезами. — Я ей всякий раз перед бегом подсыпал снотворное. Она, бедная, теперь на бессонницу жалуется. Я ее, наверное, приучил.

— Это не самый страшный твой грех, — ответил Санчук. — Этот грех с орех… Михась, а на тебе тоже кровь? Вон, рукав в крови… Чем это он тебя?

— Санчо, отойди, — попыталась поучаствовать Аня, — я сама перевяжу.

— Нет уж, сестра милосердия, — мягко, но настойчиво отстранил ее Санчук, — тебе сейчас самой милосердие требуется. Чем это он тебя?

— Орудием убийства, насколько я понял.

Михаил наклонился и подобрал с земли странную машинку, похожую на гигантского жука-рогача.

— Ты можешь минуту постоять спокойно? — возмутился Коля Санчук. — Я бы на твоем месте в травмпункт забежал. Рана очень неприятная.

— Еще чего! Это теперь и свидетель, и следственный эксперимент, и следователь в одном флаконе. Адская машинка! Только прикоснулся, и такая рана… На вот, погляди! Ты же любишь всякую механику, Санчо.

Санчук долго вертел в руках орудие убийства, держа его за нейтральные части, чтобы не стереть кровь и отпечатки пальцев.

— Что я могу сказать после поверхностного осмотра? — сказал он, опуская машинку в полиэтиленовый пакет. — Аккумуляторные садовые ножницы для стрижки кустов и веток, совершенно безопасные в магазинном варианте. Эти умело переделаны в орудие убийства. Надставлены большие обоюдоострые лезвия, которые наносят порез при движении внутрь и наружу… Садовник…

— Ребята, еще не поздно, — прохрипел Кудинов. — Застрелите меня при побеге.

— Поздно уже, — ответил Санчук, — второй час ночи.

— А потом, у нас нет в обойме серебряной пули, — добавил Корнилов.

Аня хотела ехать в отдел вместе со всеми, но Корнилов в очень резкой форме прописал ей постельный режим и домашний арест. Вступился за Аню, как всегда, Санчо.

— Разве ее можно оставлять одну в таком стрессовом состоянии? — сказал он. — Давай ее отправим к моим девкам. Они посидят, по-бабьи посплетничают, выпьют, наши косточки перемоют. Аню они любят, а меня не очень. Вот пусть с ней и нянчатся…

Это была хорошая идея. Аню посадили в милицейский уазик. Капитана Харитонова отрядили ее сопровождать.

— Ты гляди, Харитонов, в оба, — инструктировал его Санчук, — может, этих оборотней целая стая или ОПГ. Так что тебе доверяем главную свидетельницу и самую красивую женщину нашей системы, после твоей жены, конечно.

— А что моя жена? — не поддался на комплимент Харитонов. — Только нахальство одно, а шарма никакого нет. Беспокойства от нее много. Вот первая у меня была — совсем другое дело. Сейчас она — свидетельница Иеговы. Это секта такая, но не опасная. У них там свой сэконд-хэнд. Вот моя первая принесла мне в подарок брошюру и джемпер от Иеговы.

А Танька, моя нынешняя половина, ты ее знаешь, в мусоропровод… А мне как-то обидно стало. У Таньки, конечно, фигура, объемы, как у Шварценеггера. Танцует она здорово, под любую мелодию ламбаду чешет. Но я последнее время все Тоню вспоминаю, то есть свидетельницу Иеговы. Она тихая такая, безответная. Мне бы только этого Иегову как-нибудь собой подменить, чтобы была она свидетельницей Кости Харитонова. Такая моя семейная секта. Как думаешь, Ань, возможно такое?

— Возможно, — согласилась Аня. — После того, что я пережила за последнее время, думаю, что и это возможно…

Все получилось, как предсказал Коля Санчук. До утра просидели две милицейские жены за бутылкой крепкого вина, говоря о чем угодно, но только не о вовкулаках и оборотнях.

Проснулась Аня от того, что попыталась перевернуться на другой бок, и не смогла. С трудом оторвав еще чужую после удара и вина голову от подушки, она увидела, что со всех сторон обложена мягкими игрушками, медвежатами, зайчатами и лисятами, прямо перед ее носом стоит игрушечный оборотень Тануки в образе японского мальчика с листиком на голове, а самая большая игрушка сидит на Ане, свесив ножки, заглядывает в лицо и дышит конфетами.

— А ты уже проснулась! — удивилась пятилетняя Аня Санчук. — Звонил папа, велел тебя охранять. Вот я тебя и охраняю. Доброе утро, подруга!

— Доброе утро, тезка! — улыбнулась Аня Корнилова. — Жизнь продолжается? Какие новости?

— Скоро в детский сад, — обстоятельно стала рассказывать тезка. — Выпускная группа. Воспитательница сказала, что в мае у нас будет выпускной бал. Надо уже начинать готовиться, платье бальное шить. Ты мне поможешь? А то у мамы совсем нет вкуса…

— Конечно, помогу. Мы из тебя сделаем королеву бала. А с чего ты решила, что у мамы нет вкуса? Тебе твой папа Коля нравится?

— Очень нравится, — засмеялась девочка. — Веселый, симпатичный.