семьи и дети.
— Кого ты ещё знаешь?
Кристофер видел, что этот вопрос крайне неприятен старику. Тот поежился, покряхтел, даже как-то отодвинулся в сторону. На его морщинистом лице отразились разные чувства — и горечь, и сомнение, и даже страх. Кристофер не торопил, но и не стал затягивать повисшее молчание.
— Раз отец знал тебя много лет, вряд ли не выяснил, к кому ещё можно обратиться. Он умел выбивать ответы. Уверен, ему ты сказал. Мог не знать про верхушку, но уж точно направил дальше. Говоришь, у тебя семья и дети? У меня тоже семья. А отец был хорошим учителем.
— Да уж, заметно. У тебя его же манеры. Небось ещё ты теперь самый главный в вашей компании? О, как я тогда взъярился на твоего отца! Приехал такой лощеный, в модном костюме и белоснежной рубашке, на гигантской машине. Я жалел, что не убийца. Такими мне казались все колдуны. Неприкосновенными, властными, высокомерными.
— Не сомневаюсь в ваших представлениях о нас. Но от встречи можно было и отказаться.
— У меня были… свои мысли.
— Например, сдать отца другим охотникам. Стать полезнее, чтобы пробиться выше.
Старик насупился и закурил следующую самокрутку.
— Я не особо силен в этих штуках… но да, бегали такие мысли. Я думал, что буду полезен, поднесу важного колдуна на блюдечке. Но ему удалось меня переубедить.
Кристофер хорошо это мог представить. Отец наверняка просчитал всё. Собрал информацию, использовал немного убеждения, прикинулся «своим парнем», в конце концов, применил немного эмпатии, чтобы легко подстроиться под собеседника. Что-то в словах охотника ещё в начале его удивило… Кристофер сделал большой глоток кофе и задумался.
— И как к этому отнесся твой собственный сын? Именно его и знал отец?
— Вот ведь… да. Сын… он назвал меня предателем и отказался говорить с твоим отцом. У нас вышла грязная семейная ссора, и с тех пор я с ним не общаюсь. Знаю только, что ему удалось то, что не удалось мне. Так что, — вдруг резко ответил охотник, — я больше ни черта не знаю.
Воспоминания причинили боль, взбаламутили то, что тогда произошло. Кристофер мог понять, но он в отличие от отца не собирался дальше быть милым и приятным.
— Как зовут твоего сына? Как я могу с ним поговорить?
— Не трогай его!
— Только если он не тронет меня. Не думаю, что он захочет встречаться. Ты говорил, мой отец хотел покончить с Охотой. Я тоже. Охота похожа на затянувшуюся распрю, и если так продолжится, погибнет не один колдун и не один охотник. Возможно, твой сын тоже. Сколько ему сейчас? Двадцать пять? Тридцать? Все мы хотим, чтобы наши близкие жили долго.
Охотник — а, скорее, уставший старик, — провел ладонями по лицу и покачал головой. Потом назвал имя, которое Кристоферу ничего не сказало, но это и не важно. Старик ушел, не прощаясь, сгорбленный, понурый. Его драмы Кристофер не особо разделял, куда больше ему была полезна информация.
До машины Кристофер шел, не торопясь, вдыхая солоноватый воздух залива.
Когда он вернулся домой, то понял, насколько озяб после посиделок на пляже и нескольких часов сна. Так что первым делом Кристофер залез в душ, наслаждаясь тем, как горячие струи согревают его. Покрутил ручку душа, чтобы включить массажные, и с удовольствием подставил под них спину, ощущая, как капельки и струйки стекают по лопаткам и позвоночнику, по кончикам волос и груди.
Мари ещё спала, и Кристофер включил негромкую музыку в колонке на кухне и принялся за приготовление завтрака, попутно просматривая биржевые сводки, утренние деловые газеты и первые сообщения от партнеров или клиентов.
А потом упало сообщение от частного детектива о Кейтлин. Кристофер уселся за высокий кухонный стол, одна нога касалась теплого кафельного пола — спасибо системе подогрева, которая стоила безумных денег, но они могли себе позволить. Кристофер читал внимательно, изредка попивая горячий чай, пока не выстрелили со звоном румяные тосты. Он не обратил внимания, удивляясь насыщенной истории путешествий, Кейтлин посетила многие страны Европы, даже была в Австралии. Где-то её следы терялись, но теперь её геолокацией был Сиэтл. Предположительно какой-то хостел в неприветливом районе. Кристофер как раз размышлял, стоит ли туда ехать, когда в кухню вошла Мари.
Кристофер отвлекся от телефона и вопросительно поднял брови, пытаясь понять, в каком она настроении. Мари остановилась напротив, слегка смущенная и растерянная.
Вечером, когда Кристофер вернулся домой, то упал на диван, а сил хватило только чтобы сбросить куртку и расстегнуть пару пуговиц рубашки. Мари, которая готовила ужин, вышла из кухни и присела рядом. Её тёплые пальцы коснулись его лба, легонько прошлись по щеке.
— Ещё одна смерть.
— Я слышала. Мне так жаль.
Кристофер уловил в её голос сожаление не только о смерти подмастерья, но и более глубокое, о последних днях, о том, как в их мир ворвался хаос. О том, что она сама им становилась. Напомнила, что ведьмы вовсе не тихие скромницы, которые только и делают, что варят пряные зелья. В них своя, особая сила. Кристофера она отчасти и пугала, и восхищала. Возможно, тревоги в этом было больше. Кристофер откинулся на спинку дивана, почти полулежа, и хотя глаза слипались, да и не помешало бы принять обезболивающее.
— Ты ведь хочешь вернуться к ведьмам.
— Что? Нет! Да с чего ты… нет.
— Тогда почему ты так рвёшься к Шеанне? В сам Дом туманов и снов? Чего тебе не хватает?
Он видел, как Мари уже готова была отнекиваться, а потом всё-таки задумалась. Сам Кристофер часто задавался вопросом, будет ли его жизнь проще или сложнее без колдовства? Определенно другая. И пусть он больше был в реальной жизни, но всё же сын колдуна и ведьмы. Мари же походила на озеро, полное ведьмовских тайн. Возможно, она сама хотела нырнуть глубже.
— Часть меня хочет туда вернуться и понять, от чего я отказалась. Что было бы дальше. Но сейчас это, скорее, желание покончить с Охотой.
— Понимаю. Но я не хочу, чтобы с тобой приключилась беда.
Мари посмотрела на него удивленно, словно не ожидала такой откровенности. Даже с ней он чаще был более собранным, сдержанным, да и мог ощущать чужие эмоции и не всегда понимал свои. Кристофер тяжело вздохнул.
— Подвинься.
Мари скользнула в сторону, а он с удовольствием вытянул ноги и улегся на спину, положив голову на бедро Мари. Бездумно провел ладонью по мягкой ткани платья, размышляя о встрече завтра. В конце концов, он и сам шел на риск с утренней встречей. Но Мари