Я не спала всю ночь. Убитая нервная система отказывалась успокаиваться. Я опять проговаривала встречу с ним. Мысленно кричала, ругалась, плакала, любила и ненавидела. Казалось, что вот он пришел или позвонил, а я набрасываюсь на него с кулаками, или, нет, обдаю леденящим душу холодом, или, нет, вешаюсь ему на шею и мне не нужны больше никакие объяснения. Я придумывала ему оправдания. Я отвергала их. Если Билл пошел на такое, то что-то произошло в его голове и сейчас он просит прощение, хочет, чтобы я простила и вернулась. Если он нашел меня, то почему действует настолько издалека? Боится реакции? Он где-то рядом? Наблюдает? Следит? Тогда он, наверняка, видел и наши отношения с Штефаном. И как он к этому относится? Я ведь живу у мужчины. Билл такой ревнивый… Штефан ничего не знает про него. Или знает? Столько вопросов и ни одного ответа. Завтра утром я схожу в магазин, потом пробегусь еще в пару мест, и все станет ясно — нашел ли он меня или это стрельба из пушки по воробьям. Одно точно — Билл знает, что я в Берлине.
Я едва дождалась утра. Быстро оделась и выскользнула из квартиры. Штефан спит, не хотелось его будить. Прибежала к магазину. Выкурила две сигареты и на полусогнутых заставила себя войти. Я бродила между рядами, внимательно разглядывая полки. Стикеров нигде не было. Ни одного. Я стояла в кондитерском отделе напротив полок с желейным мармеладом, там, где заметила первый стикер. Ничего. Ни одной штуки. Нигде. Этого не может быть! Я подошла к продавцу и спросила о стикерах на полках. Женщина недоуменно посмотрела на меня и сказала, что ничего подобного тут никогда не было. Решив, что она дура, я тут же пристала к другому продавцу из кондитерского отдела. Та вежливо улыбалась и качала головой. Я ринулась в другой магазин. В третий… Штефан сказал, что не видел никаких стикеров. Все продавщицы сказали, что никаких стикеров не было. Я сошла с ума? Закурила, усевшись на асфальт возле входной двери. Интересно, это лечится?
Глава 12
Всю субботу я провела на балконе, благо первые деньки апреля радовали ярким теплым солнцем, под лучами которого я и грелась, намазавшись вонючей мазью. На улицу решила пока не выходить во избежание несчастных случаев с собственной психикой. Я пыталась анализировать ситуацию. Даже взяла листок и выписала все случаи своего якобы помешательства. Вышло много. Слишком много. Меня послушаешь, так вообще покажется, что близнецы живут у фрау Марты, а по нашей квартире расставлены камеры слежения. «Шпионы там, шпионы здесь, без них не встать, без них не сесть…» Бред. Билл не мог быть в некоторых местах просто потому, что не мог быть. Все эти парни, похожие на него, лишь мое желание увидеть его, осознанно выдаваемое за действительность. Я просто сильно соскучилась, вот и вижу то, что хочу видеть. Не буду больше думать о Билле. Я отпускаю тебя. Сложила листок в самолетик и запустила с балкона, следя, как он красиво спланировал на клумбу. Лети, мой родной…
Штефан работал. Общался с кем-то по телефону, ругался. У них должен стартовать какой-то проект, а он не всем доволен. Я читала книгу. Даже странно, что есть время что-то почитать. Обычно я куда-то бегу, сплю, ем и живу на ходу. А сейчас вот сижу в кресле на балконе, укутавшись в плед, и читаю. Как же люди так живут? Это просто невыносимо скучно.
— Мари, хочешь в Аквадом? Там рыбки. Мурены всякие, акулы.
— Это далеко?
— На Александерплатц.
— Если честно, то совершенно не хочу.
— Почему?
— Голова болит, — соврала, улыбнувшись. — Не хочу сегодня выходить из дома. Давай в другой день. Да и книгу хочу дочитать. — А как ему объяснить, что у меня поехала крыша, и я не хочу усугублять ситуацию?
— Что читаешь?
— Агата Кристи. «Мышеловка». Я себя именно так и ощущаю. В мышеловке.
— Это ж пьеса, — скривился он.
— Интересно, — пожала плечами.
— Пойдем, — ласково протянул с улыбкой.
Я покачала головой и поморщилась. Не хочу.
Больше он меня не трогал.
Воскресенье я провела за чтением «Десяти негритят», лежа в постели и дрожа от страха. Малейший шорох в квартире — и мне казалось, что это пришли за мной. Штефан опять звал на улицу, уговаривал, предлагал съездить в зоопарк или тот самый Аквадом, но мне было не до мурен и жирафов, надо понять, кто убийца. И хотя я и фильм сто раз смотрела, и книжку читала, все равно на чужом языке этот триллер звучал для меня по-новому, словно в первый раз, по-немецки жестко и страшно. Штефан, как назло, крутился рядом, пытался разговорить, отвлекал от чтения, звал гулять с Сашей. Но я не сдавалась — мне нельзя на улицу, там бред, там паранойя и галлюцинации. Надо перестать думать о Билле и, благодаря книгам Кристи, у меня сейчас это получается лучше всего на свете.
Я припудрила щеки и подвела глаза. Синяк на скуле прошел. Рука работала отлично, а вот огромный кровоподтек на ноге оказался глубоким и все равно болел. Я даже спать толком не могла на этом боку. Но, надо отдать должное мази фрау Марты, черно-желтым он бы стал в лучшем случае через неделю-полторы, и сейчас я бы любовалась синюшно-бордовой кляксой на полбедра. Другое дело, что синяк почти сошел, а ляжка как болела, так и болит. В целом, легко отделалась, если учесть, какую травму я ему нанесла. Еще раз осмотрела себя с ног до головы. Джинсы, водолазка. Все черное. Из-за этого лицо кажется очень бледным и изможденным. Я так и не могу вылезти из своих черных вещей. Словно в трауре… Расчесала волосы, заплела косу. Надо будет в Москве постричься и покраситься в рыжий — солнечный, яркий, в цвет хорошего настроения и авантюры. Сейчас нельзя, не хватало еще проблем с таможенниками на границе, одного консула за глаза достаточно. И так к нему, как на работу хожу — через день, меня уже там узнают.
— Ты выглядишь как монашка, — вздохнул Штефан, обуваясь.
— Ну, по легенде у меня украли вещи и нет денег, так что в консульство я могу ходить только в одной одежде, — отмазалась я.
Он лишь покачал головой.
— Да, но не в консульство ты все равно одеваешься как монашка.
— Штефан, а если за мной следят люди из консульства? ФСБ, например? — подозрительно прищурилась я.
— А что за тобой следить-то? — улыбнулся он. — Сто лет ты нужна своему ФСБ.
— Нужна — не нужна, а кто их знает. Вот так если сделать, — я намотала на шею яркое розово-красное кашне. — Пойдет?
Он тоскливо посмотрел на меня и достал ключи из ключницы.
— Выметайся, эмокид. Куплю тебе вечером полосатые розовые гетры, чтоб ты точно соответствовала своему статусу. А ведь вроде бы взрослая женщина…
— Ты сегодня такой нудный, это что-то, — фыркнула я, выходя на лестницу. — Да и разоделся, — кокетливо посмотрела на него. — Прям такой жених и на свободе.