уже немного знаком. Самый любимый и самый лучший на свете мальчик десяти лет. Любит хоккей, всё, что связано с физикой и хочет строить ракеты. Зовут – Саша, – отчеканила я. – Вот и всё основное. В общем-то, больше нечего рассказать.
– Ты совсем не хочешь касаться личного? – слегка нахмурились черные брови парня.
– Я тебе сразу об этом сказала. Не нужно усложнять, Ренат, – села в постели и натянула на грудь одеяло.
Осмотрелась вокруг в поисках белья.
– Что с работой решила? – спросил Ренат. – Этим-то я могу интересоваться. Это ведь не личное?
– Кстати, об этом, – спохватилась я. – Мне нужно готовиться к экзаменам.
– К экзаменам? – Ренат тоже сел. – Ты куда-то поступаешь?
– Не совсем. Это квалификационный экзамен для присвоения статуса адвоката. Там есть еще несколько формальностей, но если коротко, то мне нужно сдать экзамен, чтобы стать адвокатом.
– Тебе нравится охранять закон, да? – улыбнулся тепло Ренат.
– Мне нравится справедливость и когда каждый получает по заслугам.
– В этом вся ты, – кивнул он одобрительно.
– Можно и так сказать.
– А мне нужно диплом писать, – вздохнул парень и бросил взгляд на открытый ноутбук, стоящий на барной стойке.
– Тему-то хоть помнишь?
– Да, – возвел он задумчивый взгляд к потолку. – Что-то там малый бизнес и что-то там ещё, и еще пара умных слов.
– Потрясающе, – рассмеялась я. – Так и вижу, как комиссия на защите восхищенно тебе рукоплещет. Садись и начинай писать диплом. А я пока к экзамену немного поготовлюсь.
– А потом чем займемся? – ехидно ухмыльнулся и потянул на себя одеяло, в которое я была завернута.
– Вот выучишь хотя бы название своей дипломной работы, потом и посмотрим, что с тобой делать, – отпрянула и я прихватила из сумочки телефон. – Давай, малыш. Иди учись.
– Ты назвала меня малышом?
– Больше не буду.
– Да нет. мне нравится.
– Ну, тогда за дело, малыш. Погрызем гранит науки. Я на кровати, а ты – за стойкой.
– Когда лютый перепихон успел перейти в самообразование? – возмутился Ренат, но, всё же, послушно пошёл и сел за стойку.
– Тогда, когда твой задушенный мной питон повис мертвой кожаной веревкой. Самообразование всегда полезно. Всё, – устроилась я удобнее на подушках. – Ты мне не мешаешь, я тебе. И не вздумай заниматься копипастом. Сам пиши.
Уже через полчаса, судя по пыхтению из-за ноутбука, Ренату надоело делать вид, что он занят написанием диплома.
Выйдя из-за стойки, подошел к краю кровати, плавно опустился у моих ног и пустил мурашки по коже, поцеловав ногу выше колена.
– Ты что делаешь? – отвлеклась я от экзаменационных вопросов.
– Снимаю стресс после объема полученных знаний, – ответил Ренат, поднимаясь поцелуями выше.
Забрался под одеяло, ведя дорожку поцелуев по внутренней стороне бедра прямо к лону.
– Помнится… – едва могла соображать. Того самого места еще никто не касался ртом. Только членом. – Помнится, ты говорил, что не любитель этой херни.
– Молодой был, глупый и тебя ещё не знал, – сыпал Ренат ответами и поцелуями. Расставил мои ноги шире, словно на трапезу пришел.
– На что только не пойдешь, лишь бы не учиться, да?
– А ты против? – спросил он ехидно и коснулся языком влажных складочек, проведя по ним вверх-вниз. – Всё еще против?
– Просто замолчи, – схватила его за волосы и вернула его язык туда, где он мне сейчас был нужнее всего.
Глава 21. Виктория
Тихо провернула ключ в замочной скважине и бесшумно вошла домой.
Почти шесть утра.
Этот балабол сам не спал и мне не давал.
Впрочем, стоило задержаться хотя бы ради спагетти, что Ренат приготовил в качестве бессовестно раннего завтрака. Ни то, чтобы он их готовил полностью сам, но его в кухне было очень много. За каждое своё действие мой помощник требовал поцелуй. Помешал спагетти в кастрюле по часовой стрелке – поцелуй, против – тоже поцелуй. За каждую очищенную им в муках креветку – особо долгий поцелуй.
Хорошо, что его не приспичило в пять утра сварить борщ.
Стараясь не дышать, прикрыла за собой дверь. Прислушалась к обстановке внутри квартиры. Тишина.
Скинула сапоги, сняла пальто и на цыпочках прокралась к сыну в комнату.
Спит мой сладкий. И снова в обнимку со здоровенной энциклопедией о космосе и теориях существования иных Вселенных, кроме той, в которой спит. Мечтатель.
Аккуратно вытянула из его рук книгу и оставила её на компьтерном столе. Натянула одеяло повыше и с трудом сдержалась от того, чтобы чмокнуть сына.
Хотя… А чего я, собственно, сдерживаюсь? Я – мать. Мне надо. Мне можно.
Наклонилась и поцеловала Сашу в волосы, вдохнув их запах. Может, он и позиционирует себя как уже совсем взрослый, крутой парень, но каждый раз, вдыхая его запах, я вспоминаю лысенького, крошечного мальчишку, смотрящего на этот мир из-под нахмуренных бровей, а в синих глаза читается один четкий вопрос: какого чёрта меня выселили из тёплого местечка вот в это вот всё?
Потому что мама не струсила, сыночек. И у её самой ненавистной в жизни ошибки есть самое любимое последствие.
Понимая, что еще немного и Саша проснется от внезапного наплыва мамских нежностей, неслышно вышла из комнаты и наткнулась на маму, едва сдержав вскрик.
– Мама! – прошипела я, успокаивая дыхание и колотящееся в груди сердце. – Ты почему не спишь?
– Идём-ка в кухню, дорогая, – отрезала она строго и пошла в заданном для нас обеих направлении.
Безнадёга.
Это «дорогая» всегда значило только одно – сейчас я получу по щам.
– Садись, – мама взглядом указала на стул.
Послушно села и сложила локти на стол, наблюдая за тем, как мама эпично включила чайник и достала сахар и кофе из верхнего ящика.
– Ты о чем-то хотела со мной поговорить? – спросила я, понимая, что эта театральная пауза может затянуться надолго, если не выступить триггером.
– Я хотела узнать, Виктория, –