class="p1">Семь пар глаз уставились на меня без всякого выражения.
— Значит, нет.
Тишину продолжительностью в тысячу лет нарушал только шорох.
— Помнишь еще чувака там? — сказала наконец Бруклин. — Типа на Джо Джонаса похож.
— Офигеть ваще, да?
— Чувак?
— Не, блин. Джо Джонас.
— Не, он лоховатый ваще какой-то.
— Да не.
— Да ваще.
Я попытался привлечь внимание Бруклин:
— Этот парень — бойфренд Аманды?
Она пожала плечами:
— А я не в курсах ваще.
— Но хоть что-то ты знаешь?
Было видно, что этот вопрос ее раздражал. Наверное, ее и солнечный свет раздражал точно так же.
— Да не, ну чё? Я один раз видела ее с каким-то перцем в Саут-Шор.
— Саут-Шор-Плаза? Торговый центр?
— Ну да. — Она уставилась на меня, раздосадованная моей тупостью.
— Значит, ты была в торговом центре, и…
— Ну, типа я, и Тиша, и Райли. — Она махнула в сторону двух своих подружек. — И вдруг натыкаемся на них, типа они из «Дизеля» выходили. Без покупок, правда.
— Без покупок, — сказал я.
Она взглянула на свои ногти, скрестила ноги, вздохнула.
— Еще что-нибудь помните? — спросил я у класса.
Ничего. Даже никаких пустых взглядов. Все дружно изучали свои ногти, или свои туфли, или свои отражения в окнах.
— Спасибо и на этом, — сказал я. — Вы очень мне помогли.
— Да без разницы, — ответили две из них.
Стоя на крыльце, я обменялся визитками с директором Нгьем и пожал ее маленькую, гладкую ладошку.
— Спасибо, — сказал я. — Вы действительно очень мне помогли.
— Надеюсь, что так. Удачи вам.
Я начал спускаться по лестнице.
— Мистер Кензи?
Я обернулся. Выскочившее солнце сияло на полную катушку. Выпавший прошлой ночью снег оно превратило в ручеек, с журчанием сбегавший по канавке к канализационному стоку. Май подняла руку, защищаясь от солнца.
— Те экзамены, о которых я говорила… Лабораторные работы… Если вы вернете ее в ближайшее время, мы найдем способ наверстать упущенное. И она получит стипендию в отличный колледж, обещаю.
— То есть мне просто надо найти ее как можно скорее.
Она согласно кивнула.
— Ну значит, — сказал я, — найду. И скоро.
— Я в этом не сомневаюсь.
На прощание мы еще раз кивнули друг другу, отдавая дань вежливости, но я почувствовал, что между нами осталось недосказанным что-то еще. Что-то теплое и чуть печальное, что-то, о чем лучше не задумываться. Что-то, во что не следует вглядываться слишком пристально.
Она повернулась и снова вошла в здание школы, закрыв за собой тяжелую дверь зеленого цвета. Я пошел к своему джипу. Когда я щелкнул по кнопке брелока, отпирая двери, из-за машины вышла девочка. Одна из тех семи, с кем я только что разговаривал. У нее были темные, глубоко посаженные глаза, темные гладкие волосы и белая, как пенопласт, кожа. Во время нашей встречи она единственная из семи школьниц не произнесла ни слова.
— Что вы сделаете, если найдете ее?
— Верну домой.
— К кому домой?
— Нельзя же ей одной болтаться бог знает где.
— Может, она не одна. И может, «бог знает где» — не такое уж плохое место.
— Чаще всего оно оказывается довольно хреновым.
— Вы видели, где она живет? — Она прикурила сигарету.
Я покачал головой.
— Ну так вломитесь туда как-нибудь и сами посмотрите. А для начала загляните в микроволновку.
— Микроволновку?
Она выдула серию колечек:
— Ага. Ми-кро-вол-нов-ку.
Я посмотрел в ее темные глаза, обрамленные еще более темными тенями.
— Приглашать в дом гостей — как-то не похоже на Аманду.
— А я и не говорила, что это Аманда меня пригласила.
До меня дошло через несколько секунд:
— Ты там была с Софи?
Она ничего не ответила, только пожевала левую сторону верхней губы.
— Ладно. Значит, Софи еще там?
— Возможно, — процедила девочка.
— А Аманда? Где она?
— Честно, не знаю.
— Почему ты со мной разговариваешь, если не хочешь, чтобы я ее нашел?
Она скрестила руки, обхватив левой ладонью правый локоть, и снова затянулась. Россыпь розовых шрамов поднималась по ее руке, словно железнодорожные шпалы.
— Слышала я тут историю про Аманду и Софи. На День благодарения пять человек зашли в комнату. Пока все понятно?
— Ага, вроде пока все ясно.
— Двое в этой комнате померли. Но вышли оттуда четверо.
Я ухмыльнулся:
— Слушай, ты кроме табака точно больше ничего не куришь?
— Просто запомните, что я вам сказала.
— Может, хватить мистику нагонять?
Она пожала плечами, куснула ноготь.
— Мне пора.
Когда она проходила мимо, я спросил:
— Зачем ты мне вообще все это рассказала?
— Потому что Зиппо был моим другом. В прошлом году. Больше чем другом. Первым больше-чем-другом в моей жизни.
— Кто этот Зиппо?
Фасад безразличия рухнул. Она выглядела как девятилетний ребенок. Девятилетний, брошенный родителями в торговом центре ребенок.
— Вы серьезно?
— Да.
— Господи, — сказала она, и голос ее надломился. — Вы же ничего не знаете.
— Кто этот Зиппо? — повторил я вопрос.
— Звонок прозвенел. — Она выбросила сигарету. — Пойду обучаться. Следите за дорогой.
Она шла по улице, и талый снег продолжал свой бег по канаве, а небо приобрело сланцевый, серовато-синий цвет. Только когда она исчезла за той же дверью, что и директор Нгьем, до меня дошло, что я так и не спросил, как ее зовут. Дверь закрылась, я залез в свой джип и поехал прочь, назад через реку.
Глава 11
Тем же утром, пока я опрашивал школьниц, Энджи созвонилась со своей подругой Пэ-Эр и уговорила ее несколько вечеров посидеть с Габби. Потому и получилось, что моя жена присоединилась к расследованию — впервые за почти пять лет. Мы направились к северу от города, в Рединг, чтобы встретиться с отцом Софи Корлисс.
Дом Брайана Корлисса располагался на усаженной кленами улице с широкими белыми тротуарами и газонами, которые выглядели так, будто их даже не стригли, а брили — минимум пару раз в день. Настоящий пригород для среднего класса — возможно, тяготеющего к классу высшему, но не до такой степени, чтобы страдать ярко выраженным элитизмом. Гаражи у каждого дома были рассчитаны на две машины, а не на четыре, да и припаркованы там были «ауди» и ограниченного тиража «тойоты», а не «лексусы» или БМВ-740. Все дома казались вполне ухоженными, и на каждом фасаде красовались рождественские украшения и гирлянды. В этом плане дом Корлиссов — белый, колониального стиля, с черными жалюзи, наличниками и дверью — ничем не отличался от соседских. Перемигивавшиеся фонарики-сосульки свисали с водосточного желоба, крыльца и перил.