Читать интересную книгу Путь слез - Дэвид Бейкер

– Он не был моим врагом, и никого из живущих я не назову своим врагом.

В разговор вступил Фридрих.

– Тот, что выколол вам глаз, был храбрым воином? А вы его потом убили?

Страннику было не по себе от любопытства детей, и он снова взглянул на Петера. Старик опять пожал плечами.

– Что поделаешь, Друг, и они – воины, боевые товарищи, которые жаждут познаний.

Друг обратился к Фридриху.

– Скажу тебе одно. Человек, лишивший меня глаза, был, верно, отважным и честным воином. Но в тот самый миг, когда его булава поразила меня, я проткнул его копьем. Не знаю, выжил он тогда, или нет. Больше не спрашивай меня, ибо я ничего не скажу.

Пока странник отвечал, Вил с Карлом пристально его разглядывали и почувствовали, что и он сам не сводит с них глаз. Но больше ничего они не успели спросить друг у друга, ибо на рынке вдруг появился пристав с дюжиной военных и немедля подошел к детям. Пристав схватил Фридриха за ворот:

– Гляньте-ка! Наши крысы будут сыты! – Солдаты засмеялись. – Именем магистрата Базеля я арестовываю вас по обвинению в краже.

– Вы ошибаетесь, – запротестовал Петер. – Ни один.

– Молчать, старый дурак, – зарычал пристав и швырнул Фридриха об землю.

То ли это от пива Петер так расхрабрился, то ли сам дьявол Науськал его, то ли его разумом завладел защитный звериный инстинкт, но он дерзко приставил длинный нос к лицу черноглазого пристава и разразился длинной тирадой таких непристойностей, которые вогнали бы в краску даже самого развращенно сквернословца!

Огорошенный пристав, однако, быстро пришел в себя и выплеснул на Петера собственный запас брани и ругательств, еще больше приблизив свое бородатое лицо к лицу соперника. Громкая перебранка завладела вниманием воинов, и Друг этим мудро воспользовался.

– Юноша, пусть дети сбросят свое имущество ко мне в мешок. Быстро! А не то стражники все отнимут.

Вил подозрительно посмотрел на странника, но затем шепотом передал его приказ остальным детям. Бурный поток ругательств Петера оскорбил нежный слух некоторых прохожих, которые теперь поспешно удалялись с рынка, но пристав с воинами, напротив, еще больше распалялись. Крестоносцы вовсю пользовались отвлекающим маневром: незаметно, по одному подходили к Другу и бросали ему в мешок – луковицы, несколько брюкв, кусочки солонины, черствые корки и другие разнообразные остатки провизии. Вил неохотно расстался с кинжалом, а Карл – с цепочкой. Они тревожно смотрели, как странник торопливо завязывал мешок. Затем, в мгновенье ока, незнакомец с поклажей и Соломоном, привязанным по боку, скрылись в тени.

Наконец пристав велел стражникам заковать неуемного священника и привязать детей друг к дружке тяжелым канатом. После сего военные повели колонну детей словно овец на убой, подгоняя и подстегивая их на ходу длинными копьями. Крестоносцы в ужасе послушно зачастили ногами, пробираясь по узким улицам и отважно снося насмешки горожан. Однако когда они завернули за угол и уперлись в зияющие врата страшной тюремной башни, все упали духом.

Неотступно Друг следовал за крестоносцами на безопасном расстоянии. Он украдкой бросил взгляд на детей из ближнего проулка. Мимо проковылял нищий и, услышав тихий стон, обернулся и прошамкал:

– А-а-а, следишь за этими дьяволятами? Да-да, они получат свое по заслугам, верно, по заслугам. Я видывал, как они приходили сюда толпами, и, ей-богу, думал, что они уже перевелись. Так нет. Ну, пусть теперь изгнивают в темнице.

– Ja, верно, – прокряхтела старая ведьма. – Наконец-то у нас появилось правосудие. Эти малые подонки пришли с самого севера, а по пути к нам они грабили и убивали честных жителей. Говорю вам, их всех надобно вздернуть.

– Точно, точно, – вступил еще один голос из толпы. – Я слыхал, что они воруют и в городах, и в селениях аж до самой Франции. Говорят, они приносят с собой чуму.

Друг ничего не ответил, а только стал старательно пробираться сквозь глумящуюся толпу – поближе к темничным дверям, окованным железом. Он вытянул шею, чтобы увидеть детей, но когда ему это удалось, он побледнел от ярости и крепко сжал зубы. Но что он мог сделать, как только безмолвно и беспомощно стоять и смотреть, как священник и отряд Невинных сносят оплеухи и пощечины немилосердных солдат. Друг отчаянно пытался придумать план спасения, но когда беззащитные крестоносцы со своим стариком-хранителем исчезли в бездонной пасти темницы, он потерял всякую надежду на их освобождение.

* * *

Жестоко избитого Петера грубо втолкнули в темную темничную камеру. Его губы, невидимые во мгле, шевелились в беззвучной молитве. За ним тесным строем шли дети, дрожащие от ужаса. Страх разбудил в Вильгельме самые мрачные его сомнения, и внутри юноши все бушевало от злости на все то доброе, что, он надеялся, все же существовало на земле и над ней. Он обратился к испуганному брату:

– Что брат, не спасла тебя хваленая добродетель.

Карл не нашел что ответить. В свете факела круглое лицо его пожелтело и осунулось, с висков сочились капельки пота. Он шел вплотную к Марии, которая держала Вила за подол туники, прижавшись лицом к спине брата. Все послушно следовали за суровыми стражниками по темным пролетам, где пахло гарью, и только редкие сосновые факелы освещали сырые стены. Крестоносцы шаркали и спотыкались на заплесневелых подъемах и спусках, минуя множество кованых дверей, пока им не приказали остановиться перед одной, уготованной для них.

Стражник крикнул заключенным отойти к дальней стене, пока он занялся связкой ключей. Дети безмолвно стояли и ждали. Наконец, он провернул длинный ключ в заржавелой замочной скважине. Упрямый замок со скрежетом и стоном сопротивлялся, но после недолгой борьбы дверь проскрипела и отворилась. С алебардами наготове стражники нырнули в дверной проем и согнали заключенных на середину огромной камеры.

Дети испуганно заглядывали под своды затхлой темницы, которая была вся в ожидании новых жертв. Тлеющий факел тускло освещал комнату с высоты дальней стены, зловеще мерцая над головами шайки сокамерников. Огонь не изгнал тьму из подземелья, а таинственным образом смешивался с ней в адском союзе пламени и мрака. Под ним плотной кучей копошилось гнусное скопление тел. Они извивались как тесный клубок червей, корчились и скрючивались, протягивая руки к агнцам, которых вели в опасной близости от них.

За их спинами с жутким стуком хлопнула дверь. Петер и его паства застыли в неподвижности, задыхаясь от зловония испражнений и разлагающейся плоти. Тяжкий дух давил на них Некоторые из детей отважились поднять взгляд, но едва смогли различить несколько призрачных ликов, сверкающих глазами из-под натянутых капюшонов. Петеру показалось, что он вместе со своими возлюбленными попали в самое пекло преисподней.

Заключенные стали зловеще подбираться к детям: некоторые ехидно смеялись, другие визжали или нечленораздельно бормотали слова ругательств и оскорблений.

– Иди сюда, красотка, иди…

– Сюда, малышка. Побудь со мною.

– Я тебя не обижу, малышка Madchen, иди сюда. Папочка ждет.

Узники подступали ближе и ближе, цеплялись и угрожающе дергали детей, но больше всего Вила раздражал их дьявольский смех. Он отважно стиснул зубы и прижал сестру к себе. Дрожащий Карл ни на шаг не отступал от брата.

Даже сейчас Петер не лишился ни остроты ума, ни присутствия духа, а распростер руки над любимой паствой и произнес на них умиротворяющее благословение: «In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti… Речи священника остановили наступление узников. Долгие годы тюремные стены не слышали ничего подобного, и похотливые намеренья на миг притупились от звучанья святых слов. За это короткое время Петер торопливо шепнул Вилу собрать всех девочек и младших мальчиков в середину, а самых сильных – по бокам. Затем он велел детям тихо пройти в угол, где они, по крайней мере, были бы под прикрытием двух стен.

Дети немедленно повиновались ему и стали осторожно пробираться мимо застывших узников. Но едва только крестоносцы сдвинулись с места, как со всех сторон сокамерники стали вновь наступать на детей. Петер плотно зажмурился, вознося отчаянную мольбу, но не успел он вымолвить и одного слова, как к собственному удивлению и неожиданно для остальных, он запел Он не понимал, отчего и зачем он это делает, но своим низким голосом, вдруг обретшим удивительную ясность и зычность он пел любимый гимн детей так проникновенно и чутко, словно помолодел на добрую половину лет своей жизни. Затем, будто бы по чьему-то немому приказу, нежные голоса малых агнцев присоединились к гласу пастыря, и теперь они уже вместе пели славу Спасителю:

Чудный наш Господь Иисус,Царь всего творенья,Божий Сын, Господь Иисус,Ты мое спасенье…

Потрясенные, они все пели и пели, громче и громче. И – ах если бы они только отверзли глаза в тот миг! Они бы увидели что посреди злобной темноты, вместе с ними поет хор ангелов. Легион светлых небесных существ охранял их от тьмы и угрозы Ада. Первый раз за неисчислимые годы существования темницы она была озарена великолепием небес, и ничто не могло затмить его. Спаситель поднял над Своими возлюбленными верный щит – вовек нерушимый!