Тоненький лучик, что пробивался сквозь щель во мраке, сделался вдруг почти ослепительно ярким. Норман мысленно чертыхнулся. Быстро же она освоилась! Он прибавил шаг; женщина, ковылявшая следом за ним, начала задыхаться.
— Первой была Энн, — поневоле Норман вынужден был прислушиваться к воспоминаниям миссис Ганнисон. — Она нанялась ко мне в услужение восемь лет назад.
Этакая хрупкая на вид блондиночка, справлявшаяся, однако, со всей домашней работой. Она была излишне впечатлительна и всего боялась. Вам известно, что людьми можно управлять через страх, не прибегая к физической силе?
Резкое слово, суровый взгляд — важно не то, что ты говоришь, а то, что подразумеваешь. Постепенно Энн наделила меня всей той строгостью, с которой к ней в детстве относились отец, учитель и священник. Я взглядом заставляла ее рыдать, я останавливалась у двери ее спальни, и Энн впадала от ужаса в безумие; повинуясь моим приказаниям, она брала голыми руками горячие кастрюли и сковородки и ждала, пока я не кончу разговаривать с Гарольдом.
Помимо Энн, Норман узнал про Клару и Милли, Мэри и Эрменгард. Он не мог не слушать, не мог сомкнуть щель во мраке, хотя способен был расширить ее.
Подобно омерзительной медузе или некоему мясистому плотоядному растению, душа миссис Ганнисон прилепилась к его душе, как будто тюремщик и пленница неожиданно поменялись местами.
— А еще была Труди, толстая, неуклюжая и недалекая Труди, девушка с фермы. Она преклонялась передо мной, часами возилась с моей одеждой. Я поощряла ее то так, то этак и мало-помалу превратилась для Труди в святую.
Она жила, чтобы добиться моей похвалы. Она готова была сделать для меня что угодно, несмотря на то, что очень часто попадала впросак и вечно чего-то стыдилась…
Наконец они добрались до дома Сейлоров. Поток гнусных мыслей иссяк. Щель во мраке сузилась до размеров крохотной точки.
Норман провел тело миссис Ганнисон в комнату Тэнси и показал на связанную фигуру на полу. Та лежала в той же позе, в какой он ее оставил: глаза закрыты, зубы оскалены, дыхание с хрипом вырывается из груди. Это зрелище кузнечным молотом обрушилось на мозг Нормана, и так уже изнемогавший под натиском сознания миссис Ганнисон.
— Заберите то, что вы вселили в нее, — услышал Норман свой собственный голос.
Черный паук спрыгнул с юбки Тэнси и резво припустил по расстеленному на полу одеялу. Норман действовал без промедления: его каблук раздавил паука, как только тот перебежал на паркет. Он различил приглушенный мысленный стон: «Мой верный Король! Ты покинул меня, ты больше не оживишь ни человеческую плоть, ни дерево, ни камень. Придется мне искать нового помощника».
— Верните то, что вы у нее забрали, — сказал Норман.
Щель во мраке исчезла.
Связанная фигура шевельнулась, словно желая изменить положение. Губы задрожали, глаза раскрылись. Не обращая внимания на черноту, что давила на его мозг, Норман наклонился, разрезал веревки и вынул из-под них прокладки, которыми предусмотрительно обмотал запястья и лодыжки Тэнси. Ему показалось, будто он слышит стук ее сердца.
Голова Тэнси качнулась из стороны в сторону. С губ слетело: «Нормам…» Ресницы затрепетали, тело вздрогнуло — и внезапно в комнате словно расцвел цветок: на лице Тэнси появилось осмысленное выражение, ее руки обняли Нормана за плечи, а из широко раскрытых глаз взглянула на него живая человеческая душа.
Мгновение спустя чернота, давившая на его мозг, куда-то улетучилась.
Окинув их злобным взглядом, миссис Ганнисон отвернулась, вышла из комнаты и направилась к парадной двери. Норман прижал Тэнси к себе и прильнул губами к ее губам.
Глава 20
Входная дверь захлопнулась. Как будто это послужило для нее сигналом, Тэнси мягко оттолкнула Нормана.
— Рано радоваться, Норман, — проговорила она. — Наше счастье по-прежнему в опасности.
Она посмотрела на него так, словно видела перед собой огромную стену, которая скрывала солнце. Отвечая на его изумление, она произнесла шепотом, будто боялась, что. иначе накличет беду:
— Миссис Карр…
Она крепче обняла его, словно чтобы он скорее осознал угрозу.
— Норман, мне страшно. Мне очень страшно. За себя и за тебя. Моя душа столькому научилась. Дела обстоят вовсе не так, как мне думалось. Они гораздо хуже. А миссис Карр…
Норман вдруг ощутил усталость и безразличие. Ну почему, почему все хорошее так быстро проходит? Почему обязательно нужно разрушать даже иллюзию благополучия? Он тупо воззрился на Тэнси, как будто она была видением из опиумных грез.
— Ты в безопасности, — пробормотал он. — Я сражался за тебя, я возвратил тебя и никому не отдам. Они не посмеют и прикоснуться к тебе.
— О, Норман, — Тэнси потупилась, — я знаю, каким ты был смелым и хитроумным. Мне известно, чем ты рисковал и чем пожертвовал ради меня. Ведь ты всего за неделю сумел отказаться от здравомыслия и стойко вынес гнусные мысли той женщины. Ты победил Ивлин Соутелл и миссис Ганнисон в честном бою, играя по их правилам.
Но миссис Карр… — Ее руки задрожали. — О, Норман, она позволила тебе победить их. Она хотела напугать их и использовала для устрашения тебя. Но теперь она сама вступает в игру.
— Нет, Тэнси, нет, — твердил Норман, силясь придумать какой-нибудь довод в поддержку своего заявления.
— Бедняжка, ты так устал, — проговорила она; в голосе ее послышались заботливые нотки. — Я приготовлю тебе коктейль.
У него сложилось впечатление, что она отсутствовала лишь какие-то секунды: он успел только потереть глаза, моргнуть и помотать головой.
— Пойду переоденусь, — сказала Тэнси, оглядывая свой помятый и кое-где порванный костюм, — а потом мы поговорим.
Норман залпом выпил коктейль, налил себе еще. Но, похоже, алкоголь бессилен был поднять его настроение.
Посидев, Норман встал и, пошатываясь, побрел в спальню.
Тэнси надела белое шерстяное платье, которое ему нравилось больше других и которое она в последнее время почему-то избегала носить. Помнится, она сказала, что платье сделалось ей мало. Однако сейчас она, как видно, решила показать ему, что ее тело не утратило девичьей стройности.
— Я как будто переехала в новый дом, — с улыбкой проговорила она. — Или возвратилась в старый после долгой отлучки. Никак не привыкну.
Лишь, теперь Норман заметил, что в ее движениях проскальзывает неуверенность, словно она впервые поднялась с постели после тяжелой болезни.
Она расчесала волосы, и те волной ниспадали ей на плечи; босые ноги придавали ей вид маленькой девочки.
Даже в своем нынешнем, поистине кошмарном состоянии Норман нашел ее чрезвычайно привлекательной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});