Никто из этих гигантов даже не устал! — активно жестикулируя, начал выговариваться начальник колонии. — Да, черт подери, я даже не знаю где они сейчас. Что мне делать, Карл?
Отставному ветерану показалось, что его голову медленно сжимают в тисках. Какого черта хотел добиться Ватор? Чтобы они тут все умерли? Тем более Ангелы Ночи не несли угрозы Фрации.
— Ничего, — покачал он головой после нескольких секунд раздумий. — Если попробуем, просто зря погибнем.
— Вот! И я так подумал тоже, Карл, но Оскар не собирается делить власть над Фрацией ни с кем. Если не исполним приказ, он пообещал ударить ракетами. Арманты не станет и нас вместе с ней!
А вот этот поворот уже заставил Карла подняться и следом за ним поднялся Макс.
— У нас же есть противовоздушная оборона, — вспомнил он. — Сможем сбить ракеты на подлёте.
— Нет! Системы распознавания, Карл! Мы не сможем стрелять по своим. Разве что вручную, но я не уверен, что у нас кто-то вообще сможет попасть по ним на той скорости, с которой они будут лететь.
Только-только ветеран подумал, что сможет расслабиться, что его кошмар закончился, что наконец-то сможет жить так, как хотел, без оглядки, как жизнь ставила его на развилку, с одной стороны смерть, с другой предательство и, возможно, тоже смерть.
— Плевать, — выдохнул Карл. — Собери лучших операторов, а я сейчас оденусь. Мы собьём эти чертовы ракеты, если Ватор их запустит.
Услышав решимость в словах друга, Максимиллиан улыбнулся и поспешил к выходу.
— Если выживем, я твой должник, Карл, — пообещал он и вышел на улицу, начав раздавать там приказы.
XLVI
— Как ты выжила, Фиррис? — поинтересовался доктор Хайвштейн, когда вернулся к её больничной койке, отгороженной от остальных передвижной шторкой и различными аппаратами.
Женщина медленно открыла глаза и увидела одетого в заляпанный кровью докторский халат бородатого мужчину средних лет с темными глубокими глазами, следящими за ней неотрывным взглядом. Он не первый раз задавал этот вопрос, но, как и во все предыдущие, ответа ждать было бессмысленно. Фиррис промолчала, стараясь выглядеть слабой и скрыть натёртости на руках, возникшие в результате её попыток освободится от ремней, которыми её пристегнули к койке.
— Другого ответа я и не ждал, — усмехнулся врач, отвернувшись от неё и поглядев на показатели, снимаемые с её тела несколькими датчиками. — Пульс в норме, давление в норме, токсинов в крови нет. Я удивляюсь, как это получается, но ты никогда этого не скажешь, да?
Жена тирана молча смотрела на него. Разговаривать с прихвостнем Оскара, когда его вот-вот снесут, означало дать надзирателям шанс.
Арно оторвал взгляд от экранов биосканеров и подвинул стул, чтобы сесть рядом с кроватью пациентки, которой он полчаса назад делал операцию по удалению глубоко засевших осколков от разрывных снарядов и кристаллических фрагментов токсичных пуль эльдар. Обычно люди после такого не выживали, умирая либо от болевого шока, либо от потери крови, либо от токсинов, но женщина выглядела так, будто хорошо выспалась и только что проснулась, а от шрамов не осталось и следа.
— Тяжело говорить самому с собой, когда пациент не в коме, но я постараюсь ради нас, — после очередного вздоха, заявил доктор Хайвштейн и, понизив тон, продолжил. — Твой муж идиот. Я всегда это знал, но никогда это не было так критично.
Фиррис сморгнула удивление, но тут же взяла себя в руки и сделала вид, что оскорблена.
— Я врач, дорогая моя. Хороший врач. И прекрасно знаю, что ты его ненавидишь. Можешь не верить, но Борземи его тоже терпеть не может. Однако, — доктор поднял указательный палец вверх, — он как верный пёс, будет служить до последнего вздоха даже плохому хозяину.
Женщина на койке изобразила вялое удивление при помощи едва заметно приподнявшейся брови.
— К чему бы я это, да? — усмехнулся врач, и продолжил. — Твой ненавистный идиот отказался сдаваться ангелам Императора и сейчас в центре уже вовсю идёт сражение. Думаю, пациентов вскоре у меня станет очень много. Но, может, и не станет.
Последние слова заставили Фиррис слегка нахмуриться.
— Да, Ватор хочет инициировать последний протокол по всей планете, — кивнул Арно. — Ему, может, и хочется остаться главой всего, даже если всё погибнет, но я лично хочу жить.
Женщина невольно сглотнула ставший в горле ком. Последний протокол Фрации не задействовали даже в самые жестокие времена прошедших тысячелетий, потому что это означало полное уничтожение колоний хранившимся глубоко в шахтах под центральным шпилем ядерными ракетами.
— Вижу, ты понимаешь, — уже серьёзнее и слегка наморщив лоб продолжил Хайвштейн. — Его нужно остановить, Фиррис.
Врач достал из под полы халата древний пистолет с толстым хромированным стволом и деревянными вставками по бокам рукоятки, и начал отстёгивать ремни, которыми женщина удерживалась в горизонтальном положении.
Фиррис не двигалась, пока он не освободил её полностью, а затем недоверчиво посмотрела на мужчину, протягивавшего ей оружие.
— Только не так, как с Борземи, пожалуйста. Стреляй пока магазин не опустеет, — напутствовал он её.
Жена тирана резким движением выхватила пистолет и навела его на Арно, но тот лишь поднял руки.
— Стреляй в глаз для надёжности, — посоветовал он и подставил левый глаз к дулу.
Женщина несколько мгновений крепко сжимала рукоять, собираясь нажать на курок, а затем вновь расслабилась и опустила ножки на пол, вернув себе грацию и манеры истинной леди, за которые её так обожали.
— Одежда и обувь у меня в кабинете. Было бы подозрительно нести её сюда, — пояснил Хайвштейн, выдохнув и опустив руки. — Постарайся сделать это быстрее. Не думаю, что у нас много времени на размышления.
Фиррис холодно взглянула на него, сжала губы и с гордой осанкой отодвинула шторку, чтобы отправиться за вещами. Никогда надзиратель не будет командовать ею. Она всё сделает по-своему.
XLVII
Большого труда стоило не отставать от магистра Сорнери в длинных закручивающихся галереях и коридорах центрального шпиля, но еще сложнее было угнаться за ним, когда они еще использовали прыжковые ранцы, чтобы добраться сюда, так что Микель напрягал все силы, чтобы его меньше приходилось ждать. Полученные от клинков инкубов раны на правом боку, животе и левой ноге немного ныли, но молодой десантник был уверен, что даже полностью здоровым не успевал бы точно так же. Временами ему казалось, что Гавин не ходил, а летал, при чём неважно где, в узком коридоре или на открытом пространстве, и частично его манеру двигаться Холлстер пытался копировать. Периодически им на пути попадались люди, гражданские и военные, но времени обходить их не было,