Читать интересную книгу Тайны великих книг - Роман Белоусов

Спор вокруг сонетов Шекспира разгорелся в основном из-за трех неизвестных: загадки инициалов «мистера У. X.», которому посвящены сонеты, и имен воспетых в них «Прекрасного юноши» и «Смуглой дамы».

Кому же адресованы слова на первом издании сонетов, опубликованных в 1609 году: «Тому единственному, кому обязаны своим появлением нижеследующие сонеты, мистеру У. X. всякого счастья и вечной жизни, обещанных ему нашим бессмертным поэтом, желает доброжелатель, рискнувший издать их. Т. Т.»?

Если два последних инициала не вызывали сомнения — они принадлежали издателю Томасу Торпу, то по поводу личности таинственного «мистера У. X.» были пролиты реки чернил и сломано изрядное количество перьев. Каких только догадок не высказывали, чего только не сочиняли иные пылкие литературоведы.

Под загадочными инициалами видели «неопровержимое» доказательство, что автором сонетов был современник Шекспира драматург и поэт Кристофер Марло — они, мол, посвящены его другу Томасу Уолсингему. На это, дескать, указывают буквы У. X. (W. Н.), которые легко вывести из фамилии «Уолсингем» (Walsingham). Другие настаивали, что инициалы У. X. скрывают молодого Уильяма Херберта, впоследствии графа Пембрука, чья мать будто бы заказала Шекспиру сонеты, которые, по ее мысли, должны были образумить и побудить этого легкомысленного шалопая жениться. Третьи утверждали, что «У. X.» это интриган-рифмоплет по фамилии Маркхем из окружения графа Эссекса, то есть поэт-соперник, о котором говорится в сонетах.

По меньшей мере, один исследователь был убежден, что «У. X.» это не кто иной, как поэт, воин и мореход Уолтер Рэли (Walter Raleigh); другой приходил к выводу, что за этими буквами укрылся Генри Райотсли (Henry Wriothesly), граф Саутгэмптон, ставивший свои инициалы в обратном порядке, что было тогда принято. Графу Саутгэмптону, своему юному другу и покровителю, Шекспир посвятил, как известно, две поэмы «Венера и Адонис» и «Лукреция». Отсюда, естественно, напрашивался вывод, что и сонеты посвящены ему. Иные считали, что «У X.» не принадлежал к сильным мира сего, а был простым юристом по имени Уильям Хэтклифф. Дошло до того, что родилась теория, согласно которой Шекспир якобы воспел в сонетах самого себя и что инициалы «У. X.» следует расшифровывать, как «мистеру Уильяму самому» — «to mr Willam himself».

Существовали и другие версии, предлагавшие ключ к расшифровке «У. X.»: это-де актер шекспировской труппы Уильям Хьюз, которого, кстати говоря, не обнаружили в актерских списках того времени, и, скорее всего, он — плод фантазии Оскара Уайльда, предположившего эту кандидатуру; а также некий Уильям Холл, «добывший» для издателя рукопись сонетов. Дело в том, что Шекспир не собирался печатать их, и в течение десяти лет его сонеты были известны лишь узкому кругу друзей.

Неизвестно, во что вылился бы и к чему привел этот затянувшийся спор, если бы не Роуз.

Какую же гипотезу предложил профессор на страницах своих трудов, изданных в 1963 и 1964 гг.?

В «мистере У. X.» он опознал Уильяма Харви, третьего мужа матери графа Саутгэмптона. Не кто иной, как он помог сонетам Шекспира впервые увидеть свет. Кто же был этот Уильям Харви, заслуживающий нашей искренней благодарности за то, что «добыл» бессмертные сонеты для издателя?

Потомок древнего знатного рода Харви Иквортских из Саффокла, он являлся младшим сыном и не имел права наследовать родовое владение, доставшееся старшему брату. Ему пришлось самому думать о своем будущем. Как и для многих младших сыновей дворян, выход был в женитьбе на богатой невесте. И когда представилась возможность стать мужем состоятельной вдовы графини Саутгэмптон, он не долго раздумывал. Препятствием на его пути стал ее сын, молодой граф Саутгэмптон. Его отнюдь не привлекала перспектива оказаться в положении приемного сына человека, по возрасту более подходящего ему в братья или друзья. Он пробовал протестовать. Но молодой Уильям в глазах графини обладал несомненными достоинствами — был отличным воином, участником сражения с испанской армадой и знаменитой битвы при Кадисе, служил на кораблях королевского флота, контролировавшего морские пути у Азорских островов. В 1599 году он добился согласия на брак и стал счастливым супругом. Спустя несколько лет, в 1607 году, графиня внезапно умерла, доставив наследство мужу. В семейном архиве он нашел сонеты, которые отнес издателю. Мистер Торп, чрезвычайно благодарный сэру Уильяму Харви, пишет посвящение, называя его «единственным, кому обязаны своим появлением» сонеты, то есть считает его тем, кто содействовал их публикации.

Но как оказались сочиненные Шекспиром сонеты в архиве семьи Саутгэмптон? Ответ прост. Давно установлено, что в молодые годы Шекспир дружил с лордом Саутгэмптоном-младшим и пользовался его покровительством (напомню, что ему посвящены все поэмы Шекспира). Известно также, что в начале девяностых годов XVI столетия, когда создавались сонеты, поэт сблизился с кружком молодых аристократов, любителей театра, одним из которых и был граф Саутгэмптон. Можно представить, что в его роскошном дворце, украшенном гобеленами и картинами, друзья развлекались, слушая итальянскую музыку, а возможно, и читая сонеты. Тем более что «прекрасный юноша», воспетый в них, и есть не кто иной, как молодой хозяин дворца, граф Саутгэмптон, друг поэта. И те, кто пытался разгадать тайну «У. X.», часто допускали ошибку, отождествляя героя сонетов с тем, кому они были посвящены.

Подводя итог, можно сказать, что род Харви, увековечивший себя в истории подвигами своих сыновей — адмиралов, дипломатов и писателей, тот род, о котором в шутку говорили: «человечество состоит из мужчин, женщин и Харви», — знаменит еще тем, что одному из них посвящены сонеты Шекспира.

Ложная версия

Но и после этого открытия Роуза спор вокруг шекспировских сонетов отнюдь не утих. Ведь без ответа оставался главный вопрос: кто была Смуглая дама, которой посвящены сонеты второй группы — со 127 по 152.

Пытавшиеся раскрыть имя таинственной незнакомки исследователи избрали заведомо неверный метод: в большинстве случаев исходили из догадки, а затем уже «под нее» подгоняли доказательства. Подобных попыток было предпринято немало.

Время от времени раздавались голоса, будто адресата любовных стихов Шекспира вообще невозможно установить, поскольку поэт не имел в виду реальную женщину. В качестве аргумента приводили слова современника Шекспира Д. Флетчера, драматурга и поэта, о том, что «можно писать о любви, не будучи влюбленным, как можно писать о сельском хозяйстве и самому не ходить за плугом». Поэтому тщетно связывать образ Смуглой дамы с какой-то одной особой: поэт якобы пережил все то, что описано в сонетах, лишь в воображении. Иначе говоря, сонеты созданы Шекспиром в традициях петраркизма и воспевают некую абстрактную даму, которой в действительности не существовало.

Но от приверженцев этой точки зрения ускользал тот момент, что шекспировская героиня нарисована совершенно в иных тонах, чем это было принято в поэтической традиции, восходящей к Петрарке.

Прежде всего у нее глаза и «цвет волос с крылом вороньим схожи», вопреки принятому у петраркистов идеалу женской красоты, когда дама непременно должна иметь светлые волосы — с золотым отливом в кудрях и белоснежную кожу. Как, скажем, у Ронсара, следовавшего предписаниям канона и превратившего свою возлюбленную из шатенки в белокурую красавицу, или у Камоэнса, воспевающего золотой поток пышных кос своей несравненной сеньоры.

К тому же дама сердца Шекспира отнюдь не была воплощением совершенства, что также противоречило традициям сонетистов. Более того, вопреки этой эстетической традиции та, в которую влюблен поэт, «как ад черна» — вероломна, жестока и порочна. Она разлучает поэта с другом, изменяет ему, заставляет ревновать — одним словом, Шекспир посвящает сонеты даме сомнительной нравственности. И весь цикл — это своего рода поэтическая исповедь, на основании которой можно восстановить перипетии пережитого любовного романа, где, по справедливому замечанию Гёте, «выстрадано каждое слово». С великим немцем солидаризировались Вордсворт, Кольридж, Теннисон, Гюго, Гейне, признававшие несомненную автобиографичность сонетов.

В конце прошлого века русский шекспировед Н. И. Стороженко в работе «Сонеты Шекспира в автобиографическом отношении» дал обзор накопившейся к тому моменту литературы, посвященной загадке, над которой столь долго билась наука. «Несмотря на то что загадка до сих пор продолжает упорно хранить свою тайну, — писал он, — энергия ученых не ослабевает, может быть оттого, что каждому из желающих разрешить ее по необходимости приходится заглянуть в бездонную, как море, душу Шекспира, пробыть некоторое время в общении с нею и подслушать биение одного из благороднейших сердец, которое когда-либо билось в груди человека».