— Проект, действительно, грандиозный и, безусловно, очень интересный. Но, какую роль вы отводите мне? Я никогда не занимался строительством детских городков, господин Каннингфокс.
— Но, зато, вы являетесь авторитетным историком…
— Увы, дорогой друг, вероятно, вы не знаете, но я больше не занимаюсь историей… Теперь я занимаюсь далеким от истории делом — юриспруденцией.
— Какая жалость, — огорченно ответил Каннингфокс. — Теперь я вспоминаю, что слышал об этом что-то. Ну, да, конечно, об этом ведь писали во всех газетах! Ради бога простите за беспокойство, доктор Уитни! До свидания!
— Подождите, подождите! — вдруг сказал Уитни. — Расскажите мне, пожалуйста, подробнее о вашей идее. Быть может, я все же смогу вам помочь. Тем более что не далее как во время нашего путешествия по Европе мне пришлось прочесть не одно сообщение о старинных замках и исторических событиях…
— Я расскажу вам, конечно! — радостно ответил Джозеф. — Согласно моему проекту, я хочу, чтобы вы помогали мне советами на стадии планирования будущих строений относительно расположения помещений в этих строениях и иных конструкционных мелочей. Так сказать, я хочу, чтобы вы были моим историческим консультантом.
— Ну, в этом деле я, конечно же, смогу вам помочь…
— А после того, как я построю это строение, вы могли бы провести по нему короткую экскурсию для детей. Точнее, не по нему, так как макет будет намного меньше оригинала. Может быть стоя снаружи, вы могли бы рассказывать о здании, а дети заглядывали бы в окошки. Я думаю, в любом случае, это было бы очень интересно маленьким детям.
— Эта идея мне нравится, — заключил Уитни. — Думаю, что мы сможем воплотить её в жизнь.
— Вы согласны?
— Конечно, необходимо обсудить детали, но, в общем, я согласен… Мне кажется, нам с вами нужно будет встретиться и все как следует обсудить.
— Я очень рад, доктор Уитни. Когда я могу приехать к вам?
— Если хотите, приезжайте прямо сейчас…
— Мне бы не хотелось загружать вас своими проектами прямо сегодня.
— Ну, хорошо, хорошо, — заключил Уитни. — Приезжайте завтра! Я думаю, часам к десяти… Вас это устроит?
— Конечно, устроит! Завтра в десять я буду у вас и принесу с собой кое-какие разработки.
— Жду вас… До встречи!
— До свидания, доктор Уитни!
Уитни сел в кресло и задумался. Он подумал, что и сам удивился тому, что с такой легкостью принял столь необычное предложение.
"Только бы не пожалеть…, — подумал он. — Хотя, о чем здесь жалеть… Главное, не подвести теперь этого хорошего доброго парня…"
Он направился в свою библиотеку, подошел к одному из книжных шкафов и стал внимательно рассматривать его. На десяти полках, аккуратно расставленные, стояли его собственные, написанные им в течение пятнадцати лет, книги, являющиеся результатом длительного изучения истории Древнего Востока и Греции. Он открыл дверцу шкафа и бережно провел рукой по длинным рядам. В тот момент он не относился к этим книгам, как к личным произведениям. Он смотрел на них, как на часть того периода жизни, который навсегда остался позади него, и в эти минуты он почувствовал такую невероятную грусть и жалость, что ему захотелось плакать.
Затем он молча опустился в стоявшее около шкафа кресло и закрыл лицо рукой.
Он подумал о том, насколько жестокой может быть иной раз человеческая судьба. Почему давние, почти забытые события жизни человека так неожиданно напоминают о себе, жестоко врываясь в сознание и, разрывая душу на части. Зачем судьбе понадобилось вновь бросить его в забытый им мир? Неужели, это следующее испытание? А может быть, это не испытание, а шанс помочь другому человеку и, даже, многим другим людям, — детям, действительно, не имеющим возможности увидеть мир воочию… Шанс вновь продемонстрировать благородство и чистоту души…
Он спокойно поднялся с кресла, вновь подошел к книжному шкафу, взял одну из своих книг, сел в кресло и начал читать…
Глава 37
Шаг за шагом Лиз приближалась к странному знакомому Вайсмана.
— Здравствуй, дорогой Сальвадор! — радостно сказал Уолтер, когда он вместе с Лиз подошел к рисовавшему.
Услышав зов, последний обернулся.
В этот момент Лиз почувствовала странное ощущение, от которого ей вдруг захотелось тут же убежать из сада Уолтера, будто из странного заколдованного леса. Но в тот же самый момент она почувствовала, что ноги её онемели, и она не могла пошевелиться. Внешность художника привела её в состояние ужаса, шока…
Со спины он казался похожим на обычного мужчину, среднего роста, изысканно одетого, в изящной шляпке на голове. Но, повернувшись, он продемонстрировал воплощение ужаса, самой жестокой выдумки, самой безумной фантазии, на которую был только способен изощренный мозг гения.
Художник оказался обезьяной… Обычным, здоровым орангутангом. Вернее, не совсем обычным. В его глазах и движениях Лиз отметила следы мыслей, живого человеческого интеллекта, естественных, не присущих животному, человеческих эмоций.
— А, это ты, Уолтер, — нисколько не смутившись, вскользь произнес ОН и, увидев, что Вайсман был не один, галантно снял шляпу в знак приветствия Лиз и, подойдя к ней, поцеловал ей руку.
— Сальвадор Вайсман! — вежливо представился он.
— Лиз Уитни… — рассеянно ответила Лиз и вопросительно посмотрела на Уолтера.
— Лиз… — задумчиво произнес Сальвадор. — Ваше полное имя — Элизабет. Очень красивое, царственное имя. И вы его достойны, мэм…
— Спасибо… Какая изумительная картина, — сделав над собой усилие, сказала Лиз, подойдя к мольберту.
— Вам нравится? — вежливо спросил Сальвадор. — Уолтер считает, что моя предыдущая картина получилась значительно лучше этой… Но вашему слову я верю больше.
— Пойдем пить чай, Сальвадор, — сказал Уолтер. — Лиз сегодня составит нам компанию.
— Чай? — отозвался Сальвадор. — Хорошо, пойдемте. Тем более что у нас в гостях дама… Я, наверное, занесу мольберт домой. Думаю, что на сегодня уже достаточно.
С этими словами он начал аккуратно собирать свои принадлежности.
— Боюсь, я не смогу предложить вам руку, — вежливо сказал он Лиз, собравшись. — Они у меня обе заняты…
— Ничего, я смогу идти и сама…
Они молча направились к той самой беседке, увитой виноградом, в которой, по словам Уолтера, они должны были пить чай.
Сальвадор, держа под мышкой мольберт, шел несколько впереди, а Уолтер шел сзади, пропуская Лиз вперед.
Всё то время, что они шли, Лиз осторожно посматривала на Сальвадора и анализировала то, с чем столкнулась. Её удивляло то, что обычное животное было каким-то образом доведено до такого состояния, что могло вести себя подобно человеку, ходить, почти прямо, говорить, правда, несколько медленно, но это почти не бросалось в глаза, потому что в глаза бросалось то, что говорил он правильно, даже вежливо… И кроме всего прочего, это создание ещё и умело созерцать окружающий мир, и, опять же, подобно человеку, объективно отражать этот мир, изображая его на полотне. Лиз подумала даже, что не удивиться, если ОН, также спокойно сядет с ней и с Уолтером за стол, и станет пить чай, держа в руке чашку, насыпая и перемешивая сахар. "Да, уж…, — думала она. — Дарвину такое и не снилось. Эволюция эволюцией, но такое…"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});