виновато, — так же меланхолично ответила Отавия. — Он на самом деле щедр, просто сам не знает этого.
— Очень сомневаюсь, — продолжила Виола. — Пока он у меня учился, все в обносках ходил, хотя Осиор оставил ему целое состояние.
— Правда? — удивилась Отавия.
— Да, он мне рассказывал. Несколько сотен империалов и грамоту к его стряпчему, чтобы при необходимости поставить этих двоих на довольствие. Ну и поместье Осиора в Шамограде тоже было в их распоряжении.
— Это которое в Садах? — уточнила принцесса.
— Именно, отличный дом с прислугой и конюшней, — кивнула Виола. — Но они с келандкой забились в какую-то конуру у ипподрома и там и сидели…
Волшебница и принцесса разом посмотрели на меня, как на какую-то диковинную зверюшку. Я же смог в ответ только поерзать в кресле. Что им объяснять? Философия Витати говорила довольствоваться малым, а мне эти поместья без учителя и даром не нужны были. Кровать, стол для работы, сундук с вещами поставить — и ладно…
Я был готов еще многое узнать о себе и винефике, но к нам вывалился торговец с отрезами своих лучших тканей. При виде тончайшего ирубийского шелка у меня аж ком в горле встал, а глаза моих спутниц алчно блеснули. Даже Тики, что все это время тихо стоял у меня за спиной, придерживая кресло за специальную перекладину у изголовья, чтобы я не укатился вниз по улице — и тот выдохнул, глядя на это богатство.
— Вот! На праздники берег! — воскликнул раскрасневшийся торгаш. — Но раз уж мне посчастливилось обслуживать таких важных…
— Два короля и то платье в подарок, — не моргнув глазом, сказал я.
От подобной наглости дух перехватило у всех. Фут такого шелка стоил добрых десять полновесных монет — дороже были только шелковые ткани с вышивкой золотой или серебряной нитью — а весь отрез тянул на целую мошну, набитую королями. Это понимали все, а лучше всего — тот самый торговец.
— Точно Ирман покусал… — пробормотала архимаг, с интересом наблюдая за сменой цвета лица мужчины, что замер с тканями в руках.
— Разорите! По миру пустите! — взвился торгаш. — Да я лучше тут же этот товар на ветошь пущу! Немыслимо!
— Не надо на ветошь, — уже мягче ответил я. — А какова ваша цена, уважаемый господин?
Торговец осекся, покраснел, после — побагровел. Перевел взгляд с меня, сидящего в кресле, на блистательных Виолу и Отавию, еще раз посмотрел на меня, будто бы я был тем самым демоном бездны, которому его уже начали по кусочкам скармливать, после чего выдавил:
— Двенадцать… Пятнадцать королей! Почти задаром отдаю!
— Дюжина полновесных, — согласился я, проигнорировав более высокую цену. — И то платье не забудьте, уважаемый.
Торговец посмотрел на меня так, что я понял — лучше у его лавки без сопровождения больше не появляться, ударит шилом под ребра — но торг на этом был окончен. Тем более, по госпоже Виоле было видно, что эта история стала ей докучать. А зачем гневить архимага Круга?
— Нельзя так с людьми, — покачала головой Виола, когда я, довольный, уложил на колени добычу, и мы отошли от убивающегося торговца на десяток шагов. — Они и обиду могут затаить.
— Ваше… Отавия, ты кому-нибудь говорила, какой ювелир помогал мне сделать твой амулет? — спросил я у принцессы.
— Я не помню, — честно призналась девушка, тронув украшение пальцами. — Вроде где-то обмолвилась про мастера.
— Вот ради этой пары слов старик Суржи был готов едва ли не приплатить. Впрочем, он и приплатил — добавил цепочку и более тонкую обработку…
— Хочешь сказать, что этот несчастный, — Отавия мотнула головой в сторону лотка, — в накладе не останется?
Я услышал, как за спиной фыркнул Тики.
— Что такое? — спросила раба Отавия.
— Госпожа, к вечеру вся Акрильсера будет знать, что ткани на платья вы брали у этого пройдохи, — озвучил мои мысли раб. — Он так цены поднимет столичным повесам, что захотят повторить за госпожой Виолой и вами, что отобьет все десятикратно еще до следующей луны.
— Именно, — согласился я с рабом. — Хотя он может оказаться непроходимо туп, и будет на каждом углу ныть, что его только что не ограбили…
— Ты ведь понимаешь, что так разорять торговцев — недостойно? — спросила Отавия.
— Недостойно кого? — удивился я, войдя в раж. — Я простой немощный калека, выживаю лишь милостью госпожи Архимага Круга и господина Трибунального Истигатора…
— Если бы Ирмана где-нибудь тихо придушили, я бы подумала, что он переродился в тебе, — сказала Виола. — Я такие фортели видела только от него.
— Даже если бы он отдал шелк задаром, это не покрыло бы всего того ущерба, что был сегодня причинен… — хмуро ответил я, да так и умолк, не закончив мысль.
Настроение как-то резко испортилось. Мое ерничанье на тему иждивения у двух высокопоставленных магов было слишком близко к правде. Я на самом деле целиком и полностью зависел сейчас от воли Осиора и Виолы. Захотят — и мне конец. Витати со мной ничего не связывало — я перестал быть диким магом — и если ей придется выбирать между достойной смертью от руки Трибунального Истигатора и уходом за калекой, что раньше был ее учеником, они без всяких колебаний выберет славный бой, что окончится ударом булавой. В этом она была великой эгоисткой, да и, зная ее историю, я не мог судить келандку за подобный выбор.
Так что остаток прогулки я помалкивал, лишь крепко держась за тюк с тканью, что лежал на моих коленях. Моя добыча — я не передал сверток слугам, решив, что раз уж меня катает Тики, то и столь ценный груз я смогу подержать и сам. Сделать хоть что-то полезное, хоть что-то привычное, а носить покупки за Отавией было мне не впервой. Мы вернулись в поместье и все пошло своим чередом: обед, попытки магов разобраться в моем состоянии, вечернее чтение, сон…
***
— Как парень?
— Стало только хуже, — ответила Виола.
— Серьезно? Мы же думали, что причина в стрессе…
— Видимо, мы ошибались, милый.
Осиор раздраженно отбросил перо, забрызгав чернилами лист бумаги перед собой. Невозможно! Они много времени обдумывали с Виолой, что делать с состоянием Рея. К