Читать интересную книгу Третий шанс (СИ) - Романов Герман Иванович

Куропаткин замолчал, и принялся рассматривать «Севастополь» и «Сивуч», что продолжали неутомимо обстреливать приморский фланг, наводя ужас на японцев. А там вступит в дело полевая артиллерия и сибирские стрелки быстро продвинутся вперед, занимая обработанную броненосцем территорию. Затем все повторится снова, и так до самого Бицзыво — при этом потери в русских дивизиях минимальные, ведь солдаты сейчас главная ценность, которую следует всячески беречь.

— А к зиме накопим припасы, подведем войска и начнем ломать японский фронт, если по дурости. Позиции не прорвем, только кровь по колено будет. Так что не воевать нужно, искать пути к миру — еще раз повторю, что нам эта война невыгодна ни с какого боку. Но не на прежних условиях — теперь Япония не должна представлять силу, для нас опасную. А потому Корея должна остаться нейтральной — ни нам, ни вам. У японцев же возможности для участия армии намного больше. Они могут воспользоваться отсутствием наших сил во Владивостоке, и отправить десанты на Сахалин и Камчатку. И тем улучшить свои позиции на будущих мирных переговорах.

— Но ведь тогда мы не остановимся перед десантом на острова…

— Не советовал бы это делать, слишком тягостно. На Сахалин и Камчатку нужно отправить несколько батальонов, хорошо подготовленных, с горной артиллерией. И перебазировать во Владивосток парочку крейсеров…

— ВОК не вернем, «Россию» и «Громобой» нужно перевооружить, они тут потребуются — у нас каждый вымпел на счету.

— Тогда отправить «Диану» с «Палладой» — они достаточно большие, чтобы справится с любым японским малым крейсером. Для прикрытия высадки десанта японцам опасно выделять большие корабли, ведь если те будут у берегов Сахалина, ты, Евгений Иванович, можешь высадить пару дивизий где-нибудь в тылу у японцев, что держат фронт на Ялу. Десанты ведь штука такая — как обоюдоострое оружие. Неправильно клинком махнешь, и себя рассечь до крови можно… Позиционная война страшная штука, если оборона прочная. Японцы так Порт-Артур несколько месяцев штурмовали, массу собственных солдат извели без всякой «помощи» русских — антисанитария штука страшная, особенно там где много умерших…

Глава 45

— Показали репортерам побоище — этого достаточно, чтобы все осознали, с каким мы противником столкнулись. Эти азиаты добротной европейской выучки помноженной на азиатский фатализм.

— Страшный враг — я сам их крепко недооценил, — Алексеев пожал плечами и неожиданно спросил о том, что его интересовало вот уже несколько дней. — Ты ведь знал, что «Петропавловск» и «Рюрик» погибнут? Раз посоветовал не идти на них в бой и не поднимать флаг — знал об их участи, Алексей Николаевич, признайся честно, прошу, не темни. А то уже извелся весь, да и Степан Осипович обескуражен изрядно.

— Сам посуди, откуда я мог знать, если ход войны совершенно изменился, чем тот, который я видел во сне. Кхм, скажем так — в наваждении, будто жизнь свою прожил, и вот проснулся и как бы знаешь, что будет происходить. Ведь 31 марта Макаров на 'Петропавловске должен был подорваться и погиб вместе с кораблем.

— Постой — а ведь ты специально тогда меня уговорил туда съездить, — Алексеев напрягся, память имел великолепную.

— Да, вот и избежали подрыва. А там флот в Дальний перешел — если бы не это, то японцы спокойно десанты высадили. И у Бицзыво, и у Дагушаня, и имели поддержку своего флота с Элиотов, а мы их никак не уничтожили.

— А подрыв их броненосца у Дальнего?

— Во «сне» подорвались два у Порт-Артура и погибли, только Витгефт ситуацией не воспользовался, сам знаешь, ему далеко до Степана Осиповича. А ты был в Мукдене — японцы высадили десант у Бицзыво и захватили перешеек у Цзиньчжоу. Если флота нет в Дальнем оборонять его бессмысленно — так в руки врага попал первоклассный порт, который им обеспечил победу в войне. Ибо они смогли беспрепятственно высадить не только армии, но и питать их долгое время. И осадить Порт-Артур, что продержался до декабря, когда начался голод. И Стессель сдал крепость с эскадрой…

— Как сдал⁈ А почему корабли не попытались прорваться из осажденного города? Ведь осенью шторма часты, волнение постоянно — можно ведь выйти в море и направится в обход Японии.

Алексеев почувствовал приступ гнева и с неимоверным трудом унял его — ведь все это сон, хотя действительно похожий на страшную правду. Он вспомнил свой первый разговор с Куропаткиным, и ужаснулся — как тот мог пережить такое. И моментально стали понятны все действия Алексея Николаевича — не только пережил, но и сделал необходимые выводы, не стал с ним бороться за власть, а принялся помогать всеми силами.

— Ты уж меня прости, подумал, что подчинил тебя, а на самом деле вон как вышло — какой же я дурак, прости… Выпить есть?

— Ничего не держу, вот кровать в фанзе стоит и стол со стулом, мне больше ничего и не надо. Даже пальба спать не мешает.

— Я сейчас распоряжусь. Ты ужинал?

— Кашу поел и хватит — с солдатского котла столуюсь, привык уже.

— Нижние чины на харч не обижены, знаю — тебя чуть ли не боготворят. Никто не отощал, и животом не маются. Работа интендантов налажена, только воруют, пусть и в меру — это привычно. Я сейчас сам распоряжусь…

Наместник подошел к двери, приоткрыл ее и бросил несколько властных фраз. Вернулся за стол, уселся, закурил папиросу — пока дымил, два моряка живо накрыли стол тарелками, поставили пузатую бутылку коньяка, разложили вилки и ложки, протертое стекло бокалов блестело в пламени свечи, будто романтический ужин намечался. Сам разлил коньяк, и к его удивлению генерал не отказался, взял бокал. Молча выпили — Куропаткин с удивлением смотрел на закуску, не зная с которой начать. Потом ткнул вилкой в ломтик сыра, пожевал, качая головой.

— Это мы за твое «золотое оружие» с бриллиантами и надписью «за победу при Дагушане» выпили, Алексей Николаевич, считаю, за победу у Бицзыво, и взятие пяти тысяч пленных, государь тебе дарует Владимирскую ленту — если награждение Георгием 2-й степени «прижмет». Но думаю, тебя как военного министра пожалует. Ты удивлен?

— Наградами да, и назначением обратно министром еще больше. Сам знаешь присказку — с глаз долой, из сердца вон. А тебя Георгиевской звездой наградили за победу в Желтом море?

— Угадал, только телеграмму получил, сразу к тебе направился. Опередил я тебя, ты уж прости — будь моя воля, тебе бы первому большой крест. Ты его по праву заслужил, от такого непотребства нас спас.

— Нет, все только начинается, Евгений Иванович, не надейся. А Степану Осиповичу третью степень дали?

— Да, только вместе с адмиральским чином — третьего «орла» получил, мы теперь с ним в чинах сравнялись, — Алексеев подавил вздох, прекрасно зная, что никто кроме великих князей генерал-адмиралом быть не может.

— Вот и хорошо, — пожал плечами Куропаткин, — хоть его судьба сейчас пожалела. Меня другое удивляет — у истории великая сила, и если ее попытаться изменить, она свое возвращает.

— Ты это о чем, Алексей Николаевич?

— Второго дня мая у японцев должна была быть «черная пятница» — на минах у Порт-Артура должны были подорваться «Хатцусе» и «Ясима», погибнет крейсер «Иосино», протараненный «Касугой» в тумане. Еще несколько мелких кораблей — не помню названия. И заметь — «черная пятница» случилась, но позже, и погибли совсем иные броненосцы и в разных местах. И крейсер другое название имеет, и мелкие корабли. А потом история все возвратила — отсроченную гибель «Петропавловска», и поперед взяла «Рюрик» — он должен был погибнуть в бою с крейсерами Камимуры в Цусимском проливе 1 августа этого года.

— Какого хрена старый тихоходный корабль в пролив полез, в самое логово неприятеля⁈

— Выполняя приказ самого, — Куропаткин ткнул пальцем за плечо, — поддержать прорыв эскадры из Порт-Артура. Но тот не удался — побитые корабли вернулись обратно, уведенные князем Ухтомским, Витгефта в клочья разорвало на мостике «Цесаревича» — сам броненосец интернировался в Циндао. Командиры «Аскольда» и «Дианы» выбрали Шанхай и Сайгон — причем крейсера были вполне исправны, чтобы дойти до Владивостока.