Мы оба довольно удачно перекинули мячи через пруд, а вот на грин Родман сыграл точнее. Сантиметров сорок до флага: детский удар. Мой мяч упал метрах в четырех, с недолетом. Плохо.
На грине выяснилось, что позиция моя даже хуже, чем я предполагал. Грин шел под уклон, а бить дальние патты легче вверх, чем вниз. Проще рассчитать траекторию и силу удара. И вообще грин был сложным, с несколькими переломами. Я целился минут пять, наверное. Мяч покатился, задел край лунки, крутанулся по нему — и упал внутрь. Есть контакт! А вот Родман не забил. Знаете почему? Потому что самый простой удар, самое простейшее действие в гольфе, как и во всем другом, надо выполнять с тем же тщанием, как и сложное. Именно так Тайгер Вудс проиграл Крису Ди Марко последнюю игру в «Огаста Оупен». Поленился тщательней целиться: простенький был удар. И промахнулся. А Родман из сорока сантиметров не добил всего на пару — небрежничал, уже чувствовал, что победил. И счет сравнялся. Тщательнее надо, ребята, как говорил Жванецкий.
Территория Ордена, остров Нью-Хэвен. 22 год, 39 число 7 месяца, воскресенье, 14.00
В «Девятнадцатой лунке», как называются бары в половине гольф-клубов, в которые идут выпить игроки, платили пополам — счет был равный. Говорили больше о пустяках, поскольку вокруг хватало людей, а обсуждение рабочих деталей надо было продолжать со Смитом — сам Родман до такого не унижался. Но мне постепенно удалось расположить своего собеседника к беседе. Мне это почти всегда удается, к счастью. Он разболтался, расслабился, и я перевел разговор на «ворота». Рассказал, что проезд «ворот» был одним из самых шокирующих впечатлений в моей жизни.
— Я привык уже. В первый раз было немного странно, но уже во второй — как к себе в спальню зашел, — сказал Родман.
— Вы и в первый раз знали, куда шли, а мне просто сообщили, что сейчас повезут «вон в то зеркало».
— Да. Если так, то должно быть страшновато, — засмеялся он.
— Скажите, Спенсер… — мы уже звали друг друга по имени, — а как вообще эти «ворота» здесь оказались? Ведь первый проход был случайным, если верить открытым источникам.
— Да, абсолютно случайным, — подтвердил он. — Но, к счастью, среди ученых оказались светлые головы, которые догадались втолкнуть в проход еще одни «ворота» — в разобранном виде — и мощный генератор с запасом топлива. Тем, кто оказался в Новой Земле, удалось соединить «ворота» между собой, зная их частоту, кажется. Ну а потом все стало намного проще, хоть сложностей и хватает.
— Наверное. А как удалось так аккуратно выстроить их вдоль берега? Первые же в случайном месте оказались, как мне думается? — спросил я.
— Существуют маяки, на которые наводится канал. — Он передвинул по столу солонку, после чего провел пальцем воображаемую черту между ней и своим бокалом. — Ставится маячок, затем он соединяется с «воротами» в той стороне, затем с этой — упрощенная конструкция с односторонней проходимостью. И канал готов. Вталкивали сюда маяки и машины, машинами везли маяки в нужные места — и открывали каналы туда.
— А в пределах одной планеты они работают? — спросил я. — Вообще машины не были бы нужны.
— Не работают. Почему — не скажу, и никто не скажет. Собственно говоря, никто до сих пор и не понял, что это за канал и куда. Это же побочный эффект эксперимента. Пытались так делать — возили маяки, даже соединяли с «воротами».
— И что?
— Ничего, — покачал он головой. — Все, что вталкивалось в канал, просто исчезало неизвестно куда, и неизвестно, где оно сейчас. Есть теория, что это даже не пространственный канал, а еще и временной. Или вообще в другую действительность.
— Ничего себе… — вполне искренне поразился я. — А почему скрывали двусторонность?
— Первая причина вам и так понятна, наверное, — ответил он. — Никто не хочет, чтобы переселенцы ехали обратно: у нас задача максимально населить этот мир, а не тот. И есть еще один момент — лимит по размеру и массе совсем другой, когда отправляешь груз отсюда.
— А какие лимиты, если не секрет?
— Оттуда — примерно железнодорожный вагон, после чего начинается неконтролируемый рост потребления энергии, и канал «схлопывается», — ответил он. — А в обратном направлении… примерно два человека с сумками на пассажирской легкой платформе. Примерно шестьсот фунтов, а затем стабильность нарушается. Да и вообще мерцание канала выше, и «окна» открываются намного реже. В общем, встречная проходимость по совокупности факторов не выше трех процентов от основной.
— А почему? — удивился я.
— Откуда я знаю? — пожал он плечами. — Если вы спросите, какой прецедент был создан в процессе «Миллхауз против штата Массачусетс» в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, я отвечу, но все эти материи… И есть еще масса каких-то деталей, из-за которых канал в ту сторону работает слабенько. Надо у специалистов спрашивать, — но они все равно не расскажут.
Он даже засмеялся. Я отпил пива, кивнул:
— А если, скажем, я прохожу «ворота», и в этот момент отключается электроэнергия. Где я окажусь тогда? И в скольких кусках? Или сами «ворота» ломаются?
— Сломаться сразу они не могут, насколько мне говорили, — покачал головой Родман. — Я тоже этим интересовался. Точнее — то, что уже входит в канал, в любом случае дойдет до конца. А вот следующий предмет в канал попасть не сможет. Отключится электроэнергия — а там стоят блоки бесперебойного питания, как у компьютеров, и резервные генераторы. Вы этого даже не заметите.
— Это утешает, а то как представлю, что голова здесь, а задница — там, и кто-то забыл оплатить счет за электричество…
— Знакомый страх, — вновь засмеялся он. — Я через это прошел. К тому же «ворота» — технический объект сверхвысокой важности. Структура у них блочная, в случае чего — любой блок меняется за минуту. Насколько я помню, хоть это и не моя область, в помещении с «воротами» должны быть складированы еще двое ворот в разобранном виде: на случай отказов. Замена блока занимает пару минут, кажется, а сборка и настройка новых «ворот» — не больше двадцати.
— А зачем такая страховка?
— Всякое бывает, — развел он руками. — Бывает, что тяжелая техника, когда идет через «ворота», просто врезается в стойку и заваливает всю конструкцию. Как в гараже строительной компании. Бульдозерист с похмелья — и авария.
В строительстве мне довелось работать. Знакомая ситуация.
— Слушайте, но ведь это чертовски много всякого железа — держать «ворота» в разобранном виде?
— Почему? — не понял меня Родман.
— Ну мне так показалось… — «давил» я. — С чьих-то слов, кажется. Вроде сами «ворота» — это верхушка айсберга, а все остальное, и главное, и самое большое — отдельно, чуть ли не целое здание занимает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});