Читать интересную книгу Чужая корона - Сергей Булыга

— Статут! — скривила губки господарыня. — Бумажка, тьфу!

— Истинно так, — поддержал ее я. — Но ничего не сделаешь, в такие уж мы поставлены условия. И его великость прекрасно это знает.

— На что же он тогда, старый дурень, надеется?

— На чудо, найяснейшая княгиня. Потому что только чудом и можно назвать то, что ему удастся сразить Цмока. И уже вдвойне чудом будет то, если он — без печальных для него последствий — сможет водрузить себе на голову нашу Крайскую корону. Но уже зато после всего этого он сможет делать все, что захочет, не только со Статутом, но и со всеми нами, со всем нашим Краем.

— Если мы к тому времени на дно морское не провалимся, — печально добавила господарыня. — Ой, дура, дура я, дурная баба! Сцяпашка, дороженький мой, как мне теперь быть, как мне моего Бориску урезонить?

— Тут трудно что-либо советовать, — честно признался я. — Можно только надеяться на какое-нибудь благоприятное стечение обстоятельств, которое сделает невозможным саму мысль о походе на Зыбчицы. Например, его великость вдруг сломает ногу…

— Что ты такое городишь, собака! — возмутилась было господарыня…

Но я тут же перебил ее, добавив:

— Или вдруг случится такая дружная весна, такое половодье, что посносит все дороги, все мосты, а потом на все лето зарядят дожди да туманы, потом сразу ударит зима… — и я смущенно замолчал.

— А дальше что? — насмешливо спросила господарыня.

Я беспомощно пожал плечами. Господарыня долго смотрела на меня, потом сказала:

— Я раньше думала, что во всем Крае никого дурней, чем мой Бориска, не найти. А вот, вижу, нашелся! Иди, мой дороженький, думай. Придумаешь — велю купить для вашего хранилища четыре воза самых лучших книг — сам будешь выбирать, хоть в Чужинье, хоть в Златоградье. А не придумаешь, тогда я и те, что у вас уже есть, велю описать за долги и заберу к себе в Палац на растопку печей. А пока что иди думай, дороженький, думай, я сказала, думай!

И я пошел думать. Долго думал, так и сяк прикидывал… Наконец решился и придумал! Я прямо сейчас могу вам сказать, что же такое я придумал, однако для того, чтобы вы лучше поняли, как я пришел к такому решению, нам вместе с вами нужно будет вернуться несколько назад, а именно к прибытию в Глебск приснопамятного пана Юзафа Задробы из Купинок.

О, пан Задроба — это настоящий крайский пан! То есть в нем собрано все то худшее, что только есть в панской породе: зазнайство, пьянство, грубость и еще много и много другого подобного. Короче говоря, хуже человека, чем Задроба, я не встречал. Да посудите сами. Когда я, вызванный великокняжеским мечником Рыгором, вошел в великокняжеский кабинет, пан Задроба, бывший уже там, надменно глянул на меня и спросил:

— Это он?

— Да, — кивнул господарь, — это он.

И они оба тупо уставились на меня. Они к тому времени были уже сильно пьяны, но при этом держали наготове полные кубки зубровки. Судя по запаху, тройной зубровки. Им, значит, было еще мало! А вот бедному писарчуку Миколайке было уже предостаточно — он крепко спал, уткнувшись лицом в недописанный лист протокола.

— Садись и ты, Сцяпан, — сказал Великий князь. — Поговорим.

Я сел.

— Налей.

Я налил.

— Разом, панове! Ш-шах!

Они оба выпили до дна. А я только пригубил. Потому что я, как я это понял, был вызван по очень серьезному делу. И это нужно было понимать! Но что может понимать этот дикарь Задроба! Он вскочил, перегнулся ко мне через стол и грозно спросил:

— Ты чего это не пьешь? Ты что, не рад тому, что со мной свиделся? Или, может, мы с господарем тебе не ровня?

Я промолчал. Я никогда не спорю с пьяными. Пан Юзаф сел на свое место, грозно расправил усы и сказал, не скрывая душившего его презрения:

— Га, мудрецы!

— Да уж какие есть, — тихо, но твердо ответил ему я. После чего я демонстративно отвернулся от него и, обращаясь уже к Великому князю, продолжил: — Ваша великость, насколько я догадываюсь, вы призвали меня сюда для того, чтобы я как следует расспросил поважаного пана Задробу о том, каким это таким чудесным образом он спасся из-под Сымонья. Так?

— Ну! — сказал господарь и задумался. Он был, повторяю, сильно пьян, а в таком виде он всегда становился очень медлительным.

Зато Задроба оказался не таким:

— Ат! — гневно вскричал он. — Ему, что ли, рассказывать? Опять? Да я же только что уже рассказывал! И писарчук еще записывал!

Мы все трое посмотрели на спящего писарчука, мне стало смешно, и я усмехнулся.

— А, это не беда, — благодушно сказал господарь. — Не надо Миколайку будить. Я и так все запомнил. Слово в слово! — Потом помолчал и добавил: — Но это что! Мы это от судьи уже все слышали. А вот ты, Сцяпан, лучше послушай, как пан Юзаф к нам сейчас из дому ехал. Вот это история, да! Пан Юзаф, расскажи!

Но пан Юзаф не спешил. Он вначале посмотрел на господаря, потом на меня, потом на мой недопитый кубок — и многозначительно откашлялся. Я не стал далее противиться и выпил до дна, пододвинул к себе миску с маринованными рыжиками и принялся закусывать. А пан Юзаф тем временем начал свой рассказ. Рассказывал он на удивление связно, как будто и не пил до этого. Это, кстати, первый признак краснобая и лжеца.

Да, и вот что еще. Так как писарчук Миколайка по- прежнему неподвижно лежал на столе и, следовательно, протокола никто не вел, я слушал Задробу со всем возможным вниманием. В силу этого обстоятельства вы теперь можете ознакомиться с его рассказом почти что слово в слово. Итак, пан Юзаф говорил:

— Вот, значит, приехали ко мне твои, ваша великость, гайдуки, показали бумагу. Я ее прочитал. Э, думаю, надо спешить. Вывели мне Жучика, он у меня самый быстрый. А саблю я взял ту самую, которую из- за Харонуса привез, из нашего последнего похода. Она ох хороша, мухам крылья обрубает. А аркебуз взял самый новый, кремневого боя. Кремень не фитиль, не отсыреет. А что! Вот господарь это уже слышал, а я тебе, мудрец, скажу: нынче в пуще очень неспокойно, валацужных хлопов развелось. И сразу пошли безобразия. Пану Кваше голову срубили, в Вертайку ночью принесли и бросили прямо на рыночной площади. И еще много всякого другого было. Моя Анелька очень беспокоилась. Но мы посели на коней, поехали. Но только полверсты отъехали, я говорю: э, нет, нас дальше, вижу, эти собаки уже ждут, значит, это не наша дорога. И повернул коня в дрыгву. И гайдуки за мной. А там мы на теньки, на теньки, налево, направо, ну, короче говоря, обошли мы этих валацужных хлопов, их засаду, и снова вышли на мостки. Потом опять сошли, потом опять, потом опять… День ехали спокойно, два спокойно, эти собаки наш след потеряли. О, добро! Едем себе, едем. И такие тихие места пошли — я уже про хлопов и не говорю, а вообще там тихо, звери как будто все повымерли, следов нигде и никаких. Только на третий день уже пошли заломы. Это как будто кто-то ветки гнул, заламывал их и завязывал. Вижу я, завязывал совсем недавно, а следов никаких. Это плохо. Ну, ладно! Я на эти заломы нужные знаки накладываю, узлы развязываю, и мы едем дальше. Едем, вижу, правильно. Только уже потом, когда этот день пошел за полдень, вдруг вижу — едем не туда. Или туда? Ничего не пойму! Отчего это так? Я же свои места крепко знаю, а тут вдруг ничего не пойму! Как бы свои места и как бы не свои. Ладно, думаю, дальше посмотрим. Едем дальше. Дальше то же самое. Вот уже темнеет, вижу, а мы так никуда и не приехали. Значит, опять нам ночевать в снегу. Но только разве это уже снег? Зима уже кончается. Грязь, топь кругом, дрыгва под нами ходит ходором, гати как кто растащил. Разворовали их, что ли? А, ладно! Выбрали мы место посуше, нарубили елового лапника, посели, развели костер, тут же рядом стоят наши кони. Перекусили, легли спать. Да, вот еще! Перед сном я как почуял, встал, пошел к Жучику, дал ему праснака пожевать. Праснак медовый был, Анелькиной выпечки, он Анелькины праснаки очень любил. Постояли мы с ним, помолчали, потом я лег спать. Спал я плохо, снилась мне всякая дрянь. Утром просыпаюсь раньше гайдуков, снегом утерся, осмотрелся… а наших коней нет! Я туда! А там следов! Копыта и лапы. Лапы вот такие, нет, еще больше, такие! Таких волков я никогда у нас не видел! И все эти следы… Ну, вижу, погнало то зверье наших коней прямо в низину, там самая багна. Вставайте, я кричу, собаки княж…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});