Его самого рассмотреть в этом хаосе было сложно. Да и пробираясь на пустырь, он принял все меры предосторожности. Опасности Буторин не чувствовал, но пистолет все же проверил, снял его с предохранителя, переложил в левый карман пиджака запасную обойму. Теперь следует ждать, когда начнет темнеть. Хотелось подремать, но делать этого нельзя было ни в коем случае. Хотя и сложный пароль был произнесен правильно, и отзыв прозвучал слово в слово, а все равно на таких вот контактах разведчики чаще всего и попадаются. Если связник работает под контролем, то выдать его могут десятки признаков. И Буторин, как опытный разведчик, все эти признаки прекрасно знал. Единственное, что нарушало его планы, был недостаток времени. Как говорят шахматисты, цейтнот. Вообще-то правила и законы разведки требуют, чтобы разведчик понаблюдал за явкой, за связником, пытаясь оценить опасность и возможность контроля за связником со стороны врага. Продумать пути отхода в случае провала, рассчитать силы для прорыва с боем, если он потребуется. Много о чем стоило подумать, прежде чем идти на контакт со связником. Но сейчас пришлось верить связнику, идти без подготовки на этот чертов пустырь, где можно спрятать даже танковую засаду, не то что гестаповскую. Но времени ни на что уже не хватало. Срочно нужно встречаться, собираться всей группе и продолжать операцию, которую так удачно начал Сосновский. Его везением, его удачей надо воспользоваться.
Солнце садилось, золотя стекла домов, вытягивая вдоль улицы тени, на пустыре эти тени стали приобретать самые замысловатые очертания. Ни шевеления, ни звука. Тихий летний вечер опускался на городок, в котором не лаяли собаки, не мычали коровы. Пусто, тихо, тревожно! Буторин дождался сумерек, поднялся и, пригибаясь, медленно двинулся к забору.
Нащупав нужную доску, Буторин еще посидел на корточках, выжидая и прислушиваясь. Опасности не было, и он, отодвинув доску, пролез в запущенный сад возле дома. Условный стук в окно, и Буторин сразу переместился к двери, держа пистолет наготове. Внутри звякнула дверная задвижка, дверь приоткрылась, и голос обувщика произнес: «Заходи! Быстрее!» Темные сени, потом комната, освещенная притушенной керосиновой лампой. Мастер захлопнул дверь и снова закрыл ее на задвижку. В комнате сидели четверо молодых мужчин, лет по двадцать пять – тридцать. Один из них, со шрамом на подбородке, поднялся и со скупой улыбкой протянул руку.
– Здравствуйте, товарищ! Группа сопровождения готова. Меня зовут Будан. Когда трогаемся в путь?
– Здравствуйте, хлопцы, – пожимая руку старшему и кивнув остальным, отозвался Буторин. – Меня зовите Виктором, а трогаться в путь нам чем раньше, тем лучше.
– Собираемся, братцы, – сказал своим бойцам Будан. – Торопиться – значит, торопиться!
Хозяин дома подошел к затемненному окну и стал смотреть на улицу, а партизаны вчетвером подняли тяжелую железную кровать и убрали ее в сторону. Поддев топором доску, они разобрали участок пола, под которым оказался тайник. Оттуда стали вынимать немецкие сапоги и обмундирование. Будан окинул взглядом Буторина, чуть прищурился и заявил:
– Есть у нас и для вас костюмчик. Как раз по возрасту, майорский. Боюсь, коротковат немного, но для ночи сойдет.
– Слушайте, а из вас хоть кто-то знает немецкий язык? – осведомился Буторин.
– Да так, – рассмеялся один из бойцов, надевая немецкую форму. – Несколько фраз. Мы же не разговаривать с ними собираемся, а пыль в глаза пускать. Дальше уже автоматы говорить будут. Главное – вначале с толку сбить.
Маршрут выхода из города и пересечение открытого пространства до леса были выбраны и высчитаны идеально. Связные ходили по этому и еще нескольким другим маршрутам постоянно, изучив и поведение немецких патрулей, и движение вражеского транспорта, и службу полиции, набранной из предателей. Из города выходили по участку, расположенному между шоссе и высокой насыпью старой железной дороги. Партизаны шли в темноте вдоль насыпи, сливаясь с ней и растянувшись длинной колонной. Буторин шел третьим в тесном офицерском мундире и с автоматом. Ребята действовали грамотно, чувствовался большой опыт лесных разведчиков. По законам конспирации, Буторин ничего не знал о партизанском отряде, на связь с которым вышел и в расположение которого его сейчас вели. Но он понимал, что операция Платова серьезная и он подобрал для своей оперативной группы отряд боевой, серьезный и с большим опытом.
Будан поднял руку, и вся группа мгновенно опустилась на землю. Буторин прислушался и уловил храп лошадей, позвякивание удил и стук копыт, с которым кони переступают с ноги на ногу. Голоса он тоже услышал. Тихие, осторожные. Кто мог тут находиться в нескольких километрах от городской черты? На войне стараются предполагать худшее. Приятная неожиданность, если ты ошибся.
– Коля, посмотри, – приказал Будан партизану, который шел вторым.
Партизан поправил на голове немецкую пилотку и тихо исчез в темноте. Все, лежа на земле, молчали и наблюдали, готовые к неожиданному бою. Возможно, что впереди засада, возможно, где-то в среде подпольщиков затесался предатель; многое могло быть причиной появления здесь врага, да еще ночью. И не обязательно, что ждали именно эту группу партизан. Буторин посмотрел на небо. Летние ночи коротки, и лежать так долго нельзя. Они вышли около двенадцати ночи, сейчас почти два часа. Через час с небольшим начнет светать, и партизаны окажутся у врага как на ладони. Все решать нужно сейчас и быстро.
И вот впереди мелькнула тень, и ползком по траве к Будану подобрался партизан. Буторин тоже подполз ближе и тихо спросил:
– Ну что?
– Полицаи. Человек двенадцать на подводе. Везут что-то тяжелое. Там четыре лошади впряжено. Видать, что-то со ступицей колеса у них случилось. Таятся, костра не разжигают. На земле устраиваются спать, секреты вокруг расставили. Правильно, но неумело.
– На насыпи есть кто у них? – спросил Будан.
– Нет, только внизу по периметру трое.
– Снять часовых и перебить этих? – предложил Буторин.
– Шум поднимать нельзя. Нам удавалось ходить в немецкой форме, пока стычек не было. Засветимся в форме, и нас по этому признаку начнут отслеживать. Отряд рискует, разведку будет сложно вести. – Будан задумался, а потом спросил: – Коля, а сломанная береза далеко от лагеря?
– Вон береза, – указал рукой в темноту разведчик. – Между нами и полицаями слева. Ну, может, к ним чуть ближе.
– Есть идея, – зашептал Будан, наклонившись к Буторину и своему разведчику. – Примерно на уровне этой березы в насыпи проложена труба, чтобы паводковые воды оттуда сюда пропускать.
– Черт, а я и забыл про нее, – улыбнулся партизан. – Но там как раз часовой у них. Метрах в десяти от трубы. Если его снять да просочиться к трубе, то уйдем на ту сторону. Этого через два часа менять будут, я думаю. Мы уже