– Сейчас я расскажу тебе нечто потрясающее. – Белла отложил в сторону шляпу и устроился на кровати рядом с Джой. Он явно был возбужден.
– Ого, – удивилась Джой. – И что же?
– Имя Винс тебе о чем-нибудь говорит?
Джой поперхнулась чаем.
– Значит, ты поняла, о ком я?
– Даже не знаю, – сказала Джой, стирая капли чая с подбородка. – А о ком ты говоришь?
– Высокий красивый блондин. Он по-прежнему влюблен в тебя.
– Что?
– Ты знаешь, о ком я. По взгляду вижу.
– Ну, был один Винс…
– Да. Высокий красивый блондин, по-прежнему влюблен в тебя и живет на Блэксток-роуд.
– Белла, можешь рассказать сначала? Я что-то растерялась…
– Хорошо. – Белла уселся поудобнее, скрестив ноги. – В субботу вечером, почти сразу, как ты уехала, кто-то позвонил в дверь. Это оказалась какая-то истеричная ведьма в лоскутной шляпе с великолепнейшим парнем. Они вошли, и она начала вопить на Джулс насчет чертовой кошки…
– Кошки?
– Да. Му-Шу. Оказывается, это ее кошка, и это не кот, в общем, она говорит: «Ох, моя кошка, центр моего мелочного ограниченного мирка, а вы такие ужасные, что пускаете его сюда, бла-бла-бла…» Но Джулс объяснила, что кошка приходит к нам из-за тебя, Джой. А похожая на ведьму девица как запричитает: «Ох, Джой, а мы ищем девушку по имени Джой». И, оказывается, этот парень, Винс, с тобой встречался, и он думает, что по-прежнему любит тебя, а эта похожая на ведьму раскладывала Таро и заглядывала в хрустальный шар, и бог знает что еще делала, пытаясь отыскать тебя, чтобы он мог возвестить тебе о своем неумирающем чувстве. И вот они у нас, в твоей квартире, буквально через полчаса после твоего отъезда. Просто невероятно, да?
– О боже. – Джой приложила ладонь к губам. – Невероятно. Винс Меллон. Поверить не могу.
– И что ты будешь делать? Увидишься с ним?
– Боже. Даже не знаю. То есть… Господи! Он правда сказал, что еще любит меня?
– Да! Нет. Девушка сказала, что он в тебя влюблен, а он только немного поспорил. Но мне кажется, он просто смутился.
– Значит, они не встречаются?
– Нет. Это просто подруга.
– Винс Меллон. – Джой вздохнула и положила подбородок на руки, мысленно представив его лицо.
– Боже, он был великолепен.
Она вспомнила благородные ореховые глаза, пряди волос, спадающие на лоб, массивную челюсть и широкие плечи. Она не думала о Винсе так давно, что почти забыла о его физическом существовании. При одной мысли о нем ее бросало в дрожь от смущения, и она останавливала поезд раздумий до того, как в ее голову приходили мысли о том, как ее отец грубо лапает маму Винса.
Она до сих пор не знала точно, что произошло той ночью. Помнила только, как вспотела от стыда ее мама, бормоча при этом слова «отвратительно», «стыдно» и «унизил», а ее отец упрямо защищался, говоря, что он хотел всего лишь «немного повеселиться», что «слишком остро отреагировал», «слишком много выпили» и еще сказал, что мама Винса – «заводская шваль».
Это ее мать предложила уехать той же ночью.
– Я больше никогда не смогу смотреть этой бедняжке в глаза, – говорила Барбара, бросая в чемодан одежду, а отец Джой разглядывал в зеркале перевязанный нос, по-видимому, страшно себя жалея.
Джой хотела даже постучаться в окно спальни Винса, когда они уезжали, чтобы попрощаться и отдать ему записку, но в последний момент передумала и оставила ее на верхней ступеньке, положив сверху камень.
Джой понадобилось около полугода, чтобы окончательно убедиться, что Винс с ней не свяжется. Она предпочитала думать, что отказ от общения был обусловлен солидарностью с мамой, а не личной неприязнью к ней. Она его не винила – кто захочет связываться с такой семейкой?
Их отношения не закончились, а медленно растворились в пестрой череде проходящих дней, и поэтому они не разбили Джой сердце, но она испытывала какую-то странную, непонятную, необъяснимую тоску. В ее душе Винс Меллон превратился в расплывчатый, покрытый солнечными пятнами калейдоскоп запахов ярмарки и криков чаек, потных рук, фишек «Монополии» и первого в жизни чувства безумной, сумасшедшей влюбленности. Это его она упоминала, когда рассказывала людям, что потеряла девственность в восемнадцать, с парнем, которого встретила в Ханстантоне. Он был частью ее истории, но часть эта жила в своем, отдельном измерении, отдельно от всего остального, словно фильм или книга.
Но теперь он жил совсем рядом. Он по-прежнему существовал. В трех измерениях. Она вздохнула.
– И как он? – спросила она.
– Похоже, в порядке. Но я не знаю, какой он обычно.
– Как он был одет? – Джой сама не знала, зачем об этом спрашивает. Наверное, просто хотела его себе представить.
– Джинсы. Серый джемпер. Очень лаконично. Очень элегантно. Ужасно сексуально.
– Вы сказали ему, что я выхожу замуж?
– Ага. Видела бы ты его лицо. Бедный мальчик был просто обескуражен.
– Не может быть!
– Именно. Поверить не мог, что ему так не повезло. Я предложил ему прийти на свадьбу и похитить тебя.
– Ты не мог!
– Конечно, мог.
– Белла, это ужасно.
– Он не придет. Не бойся. Но я подумал, он должен помнить о такой возможности. Кстати, о возможностях. – Он вытащил из-под кровати кожаную сумку и расстегнул ее. – Вот. Ты тоже заслуживаешь кое-чего: надо использовать возможность.
– Что это?
– Его номер телефона. На случай, если ты передумаешь по поводу Джорджи-Порджи.
Джой посмотрела на смятый листок бумаги.
– Это он писал?
– Нет. Я. Записал для тебя.
Она рассмотрела цифры на листке бумаги, словно это были магические иероглифы, ключ от ворот секретной цивилизации.
– Почему ты считаешь, что я передумаю?
Белла пожал плечами.
– Я не считаю. Но, согласись, все произошло довольно внезапно.
Он потеребил уголок покрывала, а потом снова поднял на нее глаза.
– Интересно, – начал Белла, – может, ты так торопишься из-за отца?
– Отца?
– Да. Понимаешь, может, вся эта свадьба – способ справиться с разрывом родителей?
Джой вздохнула.
– Просто, когда у меня умер папа, мне немного снесло крышу. Я сходил с ума по тому мужчине. Он был женат. Совершенно недоступен. Но мне так не хватало внимания и стабильности. И я подумал, может, у тебя то же самое. Может, ты пытаешься заменить кем-то своего папу.
Джой покачала головой:
– Понимаю, звучит ужасно, но мне все равно. Я по нему не скучаю. Вообще.
– Да, я тоже был не слишком близок с отцом, но все равно твои родители – часть тебя, они делают тебя тем, кто ты есть, нравится тебе это или нет. А когда часть тебя уходит, как это нередко происходит, то остается большая дыра. И вполне естественно пытаться ее заполнить.