дерьмо.
— Я никогда не смирюсь с этим.
Мне не хотелось закрывать глаза, потому что если бы я это сделал, то увидел бы их лица. Увидел бы то, что у меня должно было остаться, если бы я не был таким чертовски глупым.
— Ей лучше, — я знал, что он говорит о Фиби. — Мэдди видела ее, и ей лучше. Мэдди наблюдала за ней ради меня, ради тебя. Ты спас ее.
Я кивнул, напряжение в моей груди немного ослабло. Ей было лучше. Черт, от Флейма это с таким же успехом могло быть веселой джигой. В памяти всплыло лицо Рыжей. Я не навещал ее с тех пор, как она осталась у Кая. Даже не спрашивал, как она. Я вытащил ее, избавил от наркотиков. Этого было достаточно. Хотя думал о ней почти каждый день. Думал о ней здесь, глядя на звезды. О ее воссоединении с Лилой. Вспоминал ее лицо, когда она увидела шрам своей сестры... ее руку в моей, когда она благодарила меня, такая чертовски маленькая... ее слова о том, что она боится...
— Я не... — Флейм стиснул зубы. — Ты мне не нравишься... такой, — низкий, грубый голос Флейма заставил меня почувствовать вину.
— Знаю, — сказал я. — Я пройду через это.
Плечи Флейма опустились в облегчении, затем он поднялся на ноги.
— Хорошо.
Он начал уходить.
— Флейм? — позвал я, когда огромное тело моего брата почти исчезло в темноте.
Он повернулся.
— Ты разговаривал с Малышом Эшем в последнее время?
Он стал неподвижен, как статуя.
— Мы сегодня работали над мотоциклом, — в его голосе снова слышалось напряжение.
Так было всегда, когда он боялся, что как-то облажался. Что он разочаровал меня.
— Просто продолжай с ним разговаривать, хорошо? Продолжай приглашать его на ужин и все такое.
— Хорошо, — сказал Флейм и, не произнеся больше ни слова, ушел в свой домик.
— Черт! — сказал я в пустоту.
Я закрыл глаза, позволяя алкоголю взять свое. Услышав звук хруста ветки, я вздохнул.
— Флейм, обещаю, я в порядке. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Я открыл глаза... и замер. Моргнул, когда увидел, что она стоит и смотрит на меня. Она сделала шаг вперед и еще один, пока не оказалась на свету. Сначала я увидел ее волосы, длинные, до середины спины. Она была одета в длинное темно-зеленое платье, подвязанное сверху каким-то хлипким куском шелковой веревки. Рукава закрывали ее руки, но, черт возьми... глубокий цвет заставлял ее веснушки выделяться больше, чем все остальное.
— Привет, — сказала она, в конце концов.
Ее охренительно приятный голос доносился сквозь ночь. Я пробежался взглядом по ее телу. Она все еще была худой, но выглядела лучше, чем пять дней назад. К ее белым щекам вернулся цвет. Синяки и следы поблекли. У нее были темные круги под глазами, но это все.
Черт. Она была сногсшибательна.
— Привет, — я выпрямился.
Фиби опустила голову и снова посмотрела на меня из-под прикрытых век. Мой член затвердел, когда она начала идти ко мне.
Она улыбнулась и заправила свои длинные волосы за уши.
— Я хотела увидеть тебя, — сказала она.
Я позволил своим глазам пробежаться по ее телу. Платье облегало небольшую фигуру, подчеркивая все изгибы. Оно прекрасно демонстрировало ее полные сиськи, скрытые под почти невесомым материалом.
Она медленно опустилась на сиденье рядом со мной. Запах цветов и еще какой-то девчачьей дряни наполнил мой нос. Словно зная, какой эффект она производит на меня, она, бл*дь, улыбнулась. Но ее улыбка быстро померкла, а глаза потеряли свой блеск.
— У меня были проблемы со сном.
Я сделал глоток пива, позволяя ей выговориться.
— Обнаружила, что с тех пор, как я здесь, не могу расслабиться.
Она закрыла глаза и наклонила голову в сторону, обнажив свою длинную гладкую шею. Ее рука поднялась и мучительно медленно провела по коже. С ее красных от природы губ сорвался вздох. Я крепко сжал свою бутылку пива.
— Ничего так не люблю, как ощущение ветра на лице, — сказала она, не открывая глаз. На ее губах появилась улыбка. — А еще мне нравится чувствовать тепло, когда светло, и лунный свет, когда темно.
Она выгнула спину, и я стиснул зубы, когда ее круглые сиськи уперлись в ткань платья. Здесь было мало света, но его было достаточно, чтобы я увидел, что под ним ничего нет. Она моргнула, и, наклонившись через пространство между двумя нашими стульями, взяла пиво из моей руки. Снова одарив меня этой гребаной улыбкой, она поднесла бутылку к губам. Медленно и осторожно, не отрывая, бл*дь, голубых глаз от моих, она обхватила горлышко губами и откинула голову назад. Проглотила один, два, три глотка, затем опустила бутылку, облизывая ободок кончиком языка. Затем передала обратно мне.
Я почти ничего не пил, кроме текилы, виски и пива, с тех пор как пять дней назад подвез Рыжую, но никакой алкоголь не сравнится с тем, как она дурманила мой разум прямо сейчас.
Фиби провела рукой по волосам.
— Я… Сегодня ночью я снова не могла уснуть и решила прогуляться. И пошла туда, куда повели ноги, — она сделала паузу. — И они привели меня прямо к тебе.
— Привели, да? — сказал я хрипловато, чувствуя, как мой постоянно увеличивающийся член практически рвется из ширинки джинсов.
— Да, — она посмотрела на землю.
Ее непринужденность исчезла, и она сжала руки в кулаки, ее пальцы дрожали.
— Я все время вспоминаю твои глаза, — вдруг сказала она, подняв взгляд на меня.
Мои гребаные глаза.
Когда она была под наркотой, и когда была в сознании, она все время говорила о моих глазах. Моих глазах и об этом проклятом дереве.
— Я пока не помню всего. Все пытаюсь вспомнить, что произошло, когда он забрал меня. Где я была? Что там произошло? Мне все время кажется, что есть что-то, что я должна знать. Должна знать. Что-то важное, что я забыла. Что я блокирую.
Она подняла руки к голове.
— Но моя голова — это огромный туман, сквозь который я не могу пробиться, как бы ни старалась.
Она посмотрела на меня и перестала дрожать.
— Но, как ни странно, я помню тебя. Больше, чем что-либо или кого-либо еще.
Наклонившись вперед, она поднесла руку к моему лицу. Я застыл на