Читать интересную книгу Всадник - Анна Одина

Орах торжественно опустился на трон.

– …И военачальник вошел в центральный шатер и сел перед костром, и сидел так, пока утро не затопило светом эту часть страны. – Галиат говорил все торжественнее. – Вместе с приливом пришли ладьи, и военачальник вернулся на Остров. Он победил Врага.

Проговорив положенное, Галиат еле заметно скривился и замолчал. Площадь окуталась тишиной. Постепенно в безмолвие тонкой серебряной нитью вплелось деликатное звучание духового инструмента. К нему прибавились новые звуки, и через некоторое время торжественно-гипнотизирующий ритм овладел всей толпой. Галиат закончил монотонно и величественно:

– Лорд Орах – новый военачальник.

Неизвестно, куда смотрели люди на подиуме, но мы с вами, если посмотрим с восьмерки на площадь, обнаружим доктора Делламорте, спокойно наблюдающего церемонию из второго ряда толпы. Особенно внимательно он рассматривал военачальника, военачальницу и младенца. Когда Орах приблизился к трону, лицо Ицены пошло красными пятнами, а когда свежеиспеченный военачальник сел в кресло, Ицена принялась улыбаться, но почему-то только одной частью лица. Галиат взмахнул рукой, и в толпу полетели конфетти.

– В честь военачальника! – возгласил придворный мудрец. – Кто поймает оранжевую бумажку с белой точкой, получит жареного кабана!

Люди заметались, горстями захватывая сыплющиеся конфетти.

– Вечером вино, фейерверки и еще больше подарков! – торжественно продолжал Галиат. – Лорд Кэтанх мертв – так пускай здравствует лорд Орах! Всё во имя военачальника!

Музыка умолкла. Люди выстроились рядами и нестройным хором отозвались:

– Всё во имя военачальника!

Метания никак не затронули недвижимого всадника, даже конфетти на него как будто не падало. Приезжий перевел взгляд на Ицену и прошептал сам себе:

– Инсульт. У нее совсем мало времени – иначе мальчику грозит не только упасть в ледяную купель, но и остаться без матери.

Не глядя, всадник выхватил из воздуха оранжевое конфетти с белой точкой и вручил его ближайшему мальчишке, и тут случилось неожиданное. За спиной у Ицены появился змеиный наездник и возложил руки ей на плечи. Глаза военачальницы закатились, изо рта потекла слюна. В полной людской тишине, под аккомпанемент все затихающей музыки наездник посмотрел сначала на Галиата, потом перевел взгляд на Ораха, на ребенка, на няню, а под конец вперился взглядом в Делламорте.

– Почему нас не пригласили на праздник, Галиат? – гнусаво проговорил наездник.

Галиат отшатнулся, придворные застыли, со звоном упал наземь чей-то арбалет.

– Я… не предполагал, что это может быть интересно наездникам, господин, – ответил Галиат с искренним ужасом.

Наездник перевел взгляд на окаменевшего Ораха.

– Не предполагал, – повторил он. – А ведь ты хранитель традиций замка, Галиат.

Наездник медленно перетек в нижнюю часть восьмерки, где стояла в озерце няня, перекладывавшая младенца с руки на руку, и снова нашел взглядом Делламорте. Орах вскочил было с трона, но сел назад, поставив ногу на свернувшегося клубком Грихли.

– Это мое упущение, наездник. Мы не думали, что вам нужно приглашение в вашу вотчину, ведь для вас ворота Рэтлскара всегда… – тут и Орах нашел взглядом высокого человека в одежде цвета ночи, но затем его взгляд метнулся к ребенку в ледяной купели.

Что до Делламорте, то он внимательно изучал наездника, медленно, но неуклонно приближаясь к подиуму. По мере его приближения дно озерца, в котором сидела няня-коза, как будто поднималось, вода мелела, и через минуту-другую няня уже смогла прижать ребенка к груди. От прямых действий приезжий, впрочем, воздерживался.

– Ты знаешь, почему не пригласил меня, – сказал наездник со странной печалью, отобрал ребенка у няни и укрыл рукавом. Одна лишь Ицена коротко вскрикнула: люди на площади стояли, будто загипнотизированные текучими перемещениями наездника.

– Что говорят об этом книги? – закончил страшный вор. – Обратись к гостю, Орах.

Порыв ветра поднял полы наездничьей хламиды, и стало видно, что под нею пустота. Одежды медленно оплыли на землю, как воск на горящей свече, обернулись небольшой туманной змеей, но вместе с ее исчезновением исчез и сын Ицены. В следующий момент на пораженной ужасом площади находились все участники коронации, кроме приезжего доктора Делламорте.

6. Ведь это наши горы

Мы упоминали мощенный стеклянными полусферами город-замок на острове во второй, исторической части книги. Юный Винсент Ратленд видел его в своих нездоровых снах и считал тогда плодом отравленного дурманом воображения. Лишь с течением времени, собрав сведения об Управляющей реальности и научившись ее использовать, он нашел остров в океане, основал на нем город и отдал тарну.

Поэтому он кое-что знал и об этом острове, и о материке, где познакомился с удивительным жуком и со змеиными наездниками. Но он не знал, во что превратился город-остров за те пятьсот с лишним «оборотов», что его здесь не было[123]. А город теперь превратился в то, что он видел во сне, и гром над островом грохотал: «Рэтлскар!» Был в этом звуке стрекот погремушки на хвосте рептилии и скрежет по коже ножа, оставляющего рваные, незаживающие шрамы. Были в нем перезвон шутовского бубенца, плач младенца и стук травяных подошв. На острове царил один сезон – фол, и падали желтые листья, а потом появлялись новые, сразу желтые и иногда красные – кровавыми ранами в желтизне.

Нормальные люди не ходили по городу после наступления темноты – никто не устанавливал комендантского часа, но ночь несла с собой смерть, и это было привычно: так было всегда, значит, иначе быть не могло. И грохота упомянутых подошв (которые стучали, потому что траву, из которых их делали, намертво склеивали птичьей слюной мастера из смиренного товарищества подошвенников, а секрет добычи слюны хранили в строгой тайне, как и положено было держать все секреты компаний Рэтлскара) по ночам не было слышно. Где-нибудь еще, где-нибудь в других островах Пребесконечного океана или вовсе на мифических Берегах, наверное, было иначе, но города-замка это не касалось: был у него свой распорядок, а что там, скажем, за островом Сухих песков, – не важно. Из-за акведука могли прийти только дурные поветрия, а уж с ними город умел справляться – стенами, скалами и Карантином. Но вот только что над замком стояла темнота, как кожа упругая, пружинящая, выталкивающая из себя человека, – и вдруг в городе наступало утро, с музыкой, с пением невидимых детей, встречающих рассвет.

Рассвет над островом – впечатляющее зрелище: он открывается прямо в зените, как глаз, сначала медленно, медленно, а потом – раз! И все бывает залито светом, тени ложатся повсюду резкие, сочные, и не жарко, а как надо. Привычно. Фол, благословенный сезон. И пока камень света летит на Рэтлскар, вступают дети: звук льется со стен и накрывает город, как утренний озноб, напоминает всем, где они живут, заставляет благодарить Жука, что за ночь не скатал город в шар, не смыл в Горькие воды.

Что это были за дети? Чьи? Никто не знал. Все знали лишь, что и пение, и свет одновременно приходят в город.

Рэтлскар, Рэтлска-аа-аар!Лучший остров в воде!Стены крепки, далёкоНесется стрела акведука.Со мной Рэтлскар мой везде.

И так же решительно день заканчивался: с одной стороны горизонта на свет надвигалась крышка тьмы, будто закрывавшая небесный полукруг сбоку. Это происходило очень быстро, и наступала темнота.

Кроме темноты, еще из черных вещей на острове была гора. Она напоминала полый сталагмит и ночами росла, а в полостях ее пика все увеличивались своды. Никто никогда не подходил к ней – все знали: на гору опускаются, прибывая в Рэтлскар, змеиные наездники. Вот и возвышался Стаб (так звалась гора, насыщавшаяся ночной тишиной города) – пустой, ничей, пугающий, окруженный единственным на острове нетронутым лесом. Возвышался он в молчаливом и уединенном спокойствии, пока не появился в Замке-на-острове доктор Делламорте: после того как наездник украл с коронации маленького Фаэтона, в ночи над Рэтлскаром неверным светом загорелся странный огонек, видный в щелях, заменявших Стабу окна.

На этот огонь и поехал той темной и грозовой ночью новый военачальник Орах, не испугавшийся того, что несет с собой тьма. Пожелаем ему удачи.

Орах знал дорогу, да и вообще весь Рэтлскар знал как свои пять пальцев. Стаб был пуст. Орах перевел дыхание и огляделся. В прошлый раз братья двигались на ощупь, при неверном свете звезд, а какой может быть свет через тучи да щели… Он смутно запомнил бесконечные своды, лакуны и неровную поверхность под коваными подошвами. А сейчас свет – желтый, мягкий и рассеянный – исходил из самих стен. Когда Орах прошел первую лакуну, свет перетек за ним в следующую, а в той – прекратился. Орах остановился – не встречался он раньше с мыслящим светом. «Скорее всего пришельца здесь нет», – подумал военачальник. Рэтлскар всегда гордился своими странностями, но всему же есть пределы, и было известно, что людей, не ушедших под кров, тьма пожирала. Так и теперь: она свершила правосудие, и таинственный доктор, избежавший цепких лап Карантина, стал ее добычей. Орах спустится с горы и найдет его.