Читать интересную книгу Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария

– Надругательство над трупом – это же некромантия первой степени, или я ошибаюсь? Она же запрещена Кругом Волшебников Мандры, – сказал Игнат. – И ты молчишь, волхв?

– Нет, не молчу. Но что это решает? Ящер дал мне свой голос, но не дал своей силы, – ответил мандречен.

Игнат поморщился. Раздался громкий треск, и ледяной куб развалился на несколько частей, раскрылся, словно бутон неведомого цветка. Из него выпало черное семя – труп.

– Тело должно быть предано земле, – сказал Разрушитель. – Возьмите.

Над площадью пронеслась волна холода из расколовшегося льда. Ауры и людей, и эльфов заметно посветлели. Вместо подавленного гнева, страха и ярости на краткий миг все присутствующие испытали одно и то же чувство – одобрение. И облегчение.

Моруско уже был рядом со скрюченным, изуродованным телом. Не так долго он жил во дворце, чтобы разучиться двигаться бесшумно и быстро. Король снял плащ и завернул в него труп. От тела шел сладковатый тошнотворный запах. Но Моруско в своей жизни прошел рядом со слишком многими мертвецами, чтобы это всерьез помешало ему. Подняв тело на руки, король огляделся, решая, куда будет лучше всего положить его. К его удивлению, трое мандреченских солдат уже несли выбитую ими где-то дверь. Ниматэ сделала короткий жест рукой, указывая на промежуток между своим троном и троном короля, и вопросительно посмотрела на мужа. Моруско одобрительно кивнул. Мандречены положили дверь туда. Король, подойдя, бережно опустил тело на дверь. По захватанной латунной ручке, оказавшейся под боком падчерицы, Моруско узнал дверь с черного выхода кухни, через которую обычно выносили ополоски и помои. Люди торопились, и выломали ближайшую дверь, которая подвернулась им под руку. «Кто бы мог подумать», мелькнуло у короля. – «Что окажется посмертным ложем принцессы Железного Леса». Он вернулся на свой трон.

– Присядь со мной, Игнат, – сказала Ниматэ.

– Прости, но нет, – ответил он.

По его тону королева поняла, что безумие, охватившее Разрушителя при вести о смерти сына, отпустило Игната окончательно.

– К тебе пришли друзья, посочувствовать твоему горю, не хочу отпугивать их, – пояснил он.

– После того, что ты сделал, каждый почтет за честь поклониться тебе, – произнес Моруско.

Игнат пожал плечами, ухватился за край помоста и запрыгнул на него. В движении было столько силы и гибкости, словно за плечами Разрушителя было не двести лет, а всего двадцать. Игнат сел прямо на помосте слева от королевы, поджав под себя ноги, словно сюрк. И только тогда, когда Разрушитель устроился на возвышении поудобнее, толпа распрямила свое сплющенное тело, вновь заполнив собой всю площадь.

– Продолжим прощание с телом принцессы! – рявкнул мандречен в черной меховой шапке и алом мундире, стоявший рядом с волхвом Ящера. «Воевода», догадался Игнат. – «Парень очень тонко чувствует момент, надо отдать ему должное».

– Аура многих твоих подданных наполнена чужой мертвой силой, – сказал Разрушитель негромко. – Если хочешь, я уберу ее, когда они будут проходить мимо нас. Носить в себе чужую Цин вредно.

Ниматэ склонила голову в знак того, что оценила широту жеста. «Чужая» Цин в ауре партизан раньше принадлежала сородичам Игната, и они оба об этом знали. Королева сказала:

– Сделай милость.

– Тогда, может, ты будешь какой-нибудь отвлекающий жест, чтобы они не очень обращали внимание на изменения в своей ауре? Вытягивание чужой Цин безболезненно, но ощутимо.

– Хорошо, – согласилась королева. – Я буду благословлять моих подданных.

Она чуть приподняла руку и незаметно размяла кисть. Игнат, наоборот, застыл неподвижно.

Солдаты перестроились, изменив форму коридора. И люди, и эльфы Бьонгарда безголовой пестрой змеей двинулись вдоль помоста, на котором лежало завернутое в парадный плащ короля тело их принцессы. Напротив тела многие останавливались и кланялись погибшей принцессе и ее матери. Разрушитель молчал, высасывая из аур проходящих мимо чуждую мертвую силу. Молчала и королева, отработанным, привычным жестом благословляя каждого проходящего мимо горожанина. Когда площадь наполовину опустела, и локоть правой руки Ниматэ уже начал ныть, Игнат вдруг тихо сказал:

– Я же говорил им никогда не заниматься политикой! Как они посмели нарушить мой завет!

Королева грустно улыбнулась.

– Послушай, мы, темные эльфы, тоже никогда не занимались политикой. Но теперь политика занялась нами – и твоими детьми тоже. У них не было выбора, как и у нас.

– Мне кажется, я этого не переживу… – выдохнул Разрушитель.

К помосту приблизилась пара – высокий мужчина с наглухо забинтованным лицом и его подруга, чье лицо скрывал капюшон дубленки. «Могли бы уже и не прятаться», подумала Ниматэ. Мимо помоста уже не раз проходили эльфы без шапок, с характерными для Ежей рваными, неровными стрижками. Но мандречены не предприняли не единой попытки кого-нибудь задержать.

– Мне кажется, я тоже, – ответила королева и подняла руку для благословения.

Парочка поклонилась, мужчина только обозначил движение. Ниматэ и не ожидала настоящего поклона от того, кто был недавно ранен в голову.

– Он был твоим единственным сыном? – спросила королева у Разрушителя, делая благословляющий жест в сторону раненного партизана.

– Да, единственным моим ребенком, – кивнул Игнат. – Мы давно не общались, но я знал, что он жив и с ним все в порядке, и это давало мне силы.

– Но, говорят, был и мальчик, которого ты воспитал? – уточнила Ниматэ. – Сын твоей жены от ее первого мужа?

– Я никогда не любил не его, но никогда и не обижал, – сказал Игнат.

Ниматэ оценила это признание из уст того, кто был призван для массового уничтожения эльфов и первую половину жизни только этим и занимался. А ведь его пасынок был чистокровным эльфом.

– Я уважал в нем того великого воина, которым был его отец, – произнес Разрушитель.

Ниматэ, вздрогнув, покосилась на мужа. Слишком слова Разрушителя напомнили ей отношение Моруско к Ваниэль. Но король сидел достаточно далеко, чтобы не слышать их негромкого, вполголоса, разговора.

– Да и тогда, после войны, каждый ребенок был во благо, – продолжал Игнат. – Марфора любил его дядя. И Змееслав очень любил брата.

Девушка, подруга раненного эльфа, тем временем почтительно опустилась перед королевой на одно колено, наплевав на то, что ее полы ее богато украшенной дубленки макнулись в грязь.

– Я слышала о том, что Марфор сделал для нас. Ты можешь им гордиться, – сказала Ниматэ, в который раз поднимая руку для благословения.

– Хвала богам, что хоть Марфор остался жив, – произнес Игнат. – Люди погибают тогда, когда умирают все, кто их знал.

Девушка в этот момент поймала руку Ниматэ. Королева с трудом сдержала брезгливую гримасу. Она ощутила в руке что-то холодное и круглое.

– Ты переживешь это, – глухо, так, что ее услышала только Ниматэ, произнесла девушка.

Поднявшись на ноги, она уступила место колоритной парочке – рыжему высоченному эльфу и его крохотной, словно куколка, подружке. Королева благословила их. Затем медленно поднесла руку к груди и раскрыла ладонь.

На ней лежал медальон в виде змея, кусающего себя за хвост.

Ниматэ подалась вперед, ища девушку взглядом, и успела увидеть ее. Эльфка уходила прочь, переговариваясь со своим товарищем, чье лицо скрывала не первой свежести повязка.

Королева крепко сжала медальон в ладони, словно боялась, что он растворится, исчезнет. Темные эльфы, как и все их сородичи, считали Ящера злым богом. Мандречены относились к богу Смерти со спокойным уважением. Но так или иначе, Ящер был богом, который держит свое слово, и Ниматэ в очередной раз убедилась в этом. «Какое счастье, что Ваниэль еще не успела выполнить то, ради чего предназначена», подумала королева. – «Ведь после этого он перестанет защищать ее».

– Игнат, – обратилась она к Разрушителю. – А ты можешь обратиться к своему богу и поблагодарить его? От меня?

Игнат в первый раз за все это время посмотрел ей в прямо в лицо. Ниматэ увидела, что его глаза не изменились. Они остались двумя обломками пронзительно голубой, мертвой бирюзы в темных прожилках.