начальник.
Шлессер в который раз уже вздохнул:
— Я вам все расскажу.
— Слушаю вас, сэр.
— Видите ли, я занимаюсь бизнесом, — начал Шлессер.—
Дело не такое уж большое, но все же процветает. Конкуренция большая. Очень трудно бороться с крупными компаниями. Но все же мое дело не умирает! У меня есть в банке деньги. Я купил прекрасный дом в Коннектикуте. Но мой бизнес — здесь, хотя и живу я в Коннектикуте. Я произвожу неплохие безалкогольные напитки. Но особенно — оранжад. Вы любите оранжад, мистер Хейвз?
— Конечно.
— Я дам вам ящик, когда будете уходить. Если понравится, расскажите своим друзьям.
— Благодарю вас, — вежливо ответил Хейвз. — Как насчет Крамера?
— Некоторое время назад случилась одна маленькая неприятность. В разливочном цехе… Правда, не такая уж серьезная, но если бы она стала известной вокруг… Мы только начали завоевывать симпатии покупателей. Покупатели стали узнавать и хвалить наши бутылки с лимонадом «Шлессер»… и вот такая оплошность…
— Что случилось?
— Каким-то образом, не спрашивайте меня как! Чистая случайность — мышь попала в одну из бутылок.
— Мышь? — недоверчиво переспросил Хейвз.
— Самая маленькая, мистер Хейвз, — печально развел руками Шлессер. — Полевая мышка. Разливочный цех у нас прямо на поле, на плантации. Мышка как-то попала в бутылку, а эта бутылка попала на конвейер и оттуда ь магазин. Кажется, насколько мне не изменяет память, это была бутылка «Сассапа- релля».
Хейвз улыбнулся, хотя по лицу Шлессера было видно, что ему далеко не до шуток.
— Кто-то купил эту проклятую бутылку. Это была большая семейная бутыль. Этот человек выпил содержимое и после этого, как он уверял, заболел. Он грозил подать в суд на нашу фирму,
— На какую сумму? — поинтересовался Хейвз.
— На сто двадцать пять тысяч долларов.
Хейвз присвистнул:
— Он выиграл дело?
— Дело не дошло до суда. Единственного, чего мы не лали — это судебной тяжбы. Мы договорились на 125000, бет разбирательства в суде. Я был рад уладить эту неприятнум историю. В газеты не просочилось ни звука. Если бы дело попало на страницы газет, я был бы разорен. Люди не прощают ничего тому, кто вредит их здоровью. Мышь в бутылке с прок ладительным напитком… Боже милостивый, страшнее и представить нельзя!
— Продолжайте, — приказал Хейвз, так как Шлессер, видимо, поддался воспоминаниям и грозил надолго погрузиться в мрачные раздумья.
— Примерно месяц спустя, — очнулся Шлессер, — после того, как мы уладили это дельце, мне позвонил по телефону мужской голос и сказал, что ему известно про это дело.
— Крамер?
— Да. Он грозил пустить в оборот какой-то документ и опубликовать его в газетах, если я не выплачу ему некоторую сумму за это.
— Какой документ?
— Подлинник письма адвоката истца, в котором говорится про мышь.
— Каким образом оно попало к Крамеру?
— Не знаю. Но как бы там ни было, он потребовал три Тысячи долларов за письмо.
— Вы ему заплатили?
— Пришлось. Я уже выложил сто двадцать пять тысяч долларов за то, чтобы замять эту историю. Лишние три тысячи не разорили бы меня. Мне казалось, что на этом все и закончится, но все обернулось иначе. Крамер снял много ксерокопий с этого письма и попросил дополнительно три сотни долларов каждый месяц. Мне пришлось каждый раз посылать тому негодяю деньги. После каждого чека он пересылал мне •опию письма. Я думал, что в конце концов они у него кончатся. Но сейчас все обернулось по-другому — он мертв.
— У него могут остаться дружки, — сказал Хейвз.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, компаньон, приятель, кто-то, кто мог разыскать эти копии.
— В таком случае, я буду продолжать платить эти деньги каждый месяц. В год это составит три тысячи шестьсот долларов. Это немного. Я трачу на рекламу напитков свыше шестидесяти тысяч долларов в год. Если это письмо попадет в газету, все кончится. Так что три тысячи шестьсот долларов в год не разорят меня. Если у Крамера был сообщник — я буду платить.
— Где вы были в ночь на 26 июня, мистер Шлессер? — спросил Хейвз.
— Что вы имеете в виду? — удивился торговец. — Неужели аы полагаете, что это я убил Крамера той ночью?! '
— Не знаю, — ответил Хейвз.
Шлессер рассмеялся:
— Это абсурд! Вы думаете, что я убил человека за триста долларов в месяц? За паршивые триста долларов?
— Все может быть, мистер Шлессер, — сказал Хейвз. — Предположим, что Крамер решил опубликовать письмо, несмотря на ваши деньги. Далее, предположим, что он уже сделал эту подлость.
Шлессер молчал.
— Ладно, мистер Шлессер. Где все же вы были в ту ночь на 26 июня?..
ГЛАВА V
Фотографа звали Тэд Бун. Его фотостудия приютилась на Холл-авеню. Он хорошо знал многих полицейских из 87-го участка, так как месяц назад они расследовали убийство его бывшей жены. Буну позвонил Берт Клинг, с которым они были лучше всех знакомы.
— Мне бы не хотелось беспокоить вас, — сказал Клинг. — Я хорошо понимаю ваше состояние.
— Это имеет отношение к прошлому делу? — спросил Бун.
— Нет, нет, — поспешил успокоить его Клинг. — То дело закрыто, по крайней мере, до начала суда.
— Когда суд?
— Думаю, в августе, мистер Бун.
— Меня будут вызывать?
— Не знаю. Как решат в адвокатуре, — Клинг сделал паузу, припоминая молоденькую дочку мистера Буна. — Как поживает Моника?
— Благодарю, прекрасно! Она собирается пожить со мной этот месяц.
— Передайте ей от меня большой привет, мистер Бун.
— Непременно, мистер Клинг.
Они надолго замолчали.
Наконец Клинг сказал:
— Я звоню вам вот по какому поводу…
— Слушаю.
— Сейчас мы расследуем одно дельце, и нам нужна некоторая ваша помощь. Вы много снимаете для рекламных журналов мод, не так ли?
— Да.
— Вам приходилось когда-нибудь снимать манекенщицу Люси Старр Митчел?
— Люси Старр Митчел? — переспросил Бун и задумался, при* поминая. — Нет, — сказал он, — не помню такую. А в каком агентстве она работает?
— Не знаю.
— Она сейчас в моде?
— Не понимаю?
— Ну, обычно манекенщицы имеют взлеты и падения. А иногда они просто в пике моды. Люди говорят: «О, какая изысканная блондинка, i на ней какая утонченная одежда». Вы понимаете меня? Модель начинает продавать себя, а не товар.
— Понимаю.
— Но имя мне ничего не говорит. Если бы она сейчас снималась, г узнал бы ее. Я знаю многих девиц с обложек журналов.
— Насколько мне известно, она снималась давно, лет двенадцать — тринадцать назад, — сказал Клинг.
— Ого! Тогда я не могу ее знать. Я так давно не работаю.
— Как ее разыскать, мистер Бун? Как вы думаете?
— Можно позвонить в регистрационный центр, у них ос- талис- архивы. Они