Он сияет от гордости, когда я встаю и подхожу к нему.
— Так что представь мое удивление, когда Айви рассказала мне, что ты с ней сделал, что ты ей сказал, — я вздыхаю и качаю головой.
Это, конечно, чушь собачья. Айви еще не рассказала мне всего, но я видел, как она съежилась при упоминании имени Генри.
— Я просто пошутил. Клянусь. Я просто хотел, чтобы она ушла, как ты сказал. Я не хотел, чтобы она умоляла о своей работе, и это сработало. Клянусь, она меня совсем не интересует в этом смысле.
Я улыбаюсь, стараясь говорить как можно дружелюбнее: — Лжешь с ходу, Генри. Мне это нравится, и благодаря этому следующую часть пройдёт более гладко.
Кензо заходит ему за спину и удерживает его на месте, когда я дотягиваюсь до его запястья и крепко сжимаю его, поднимая и вкладывая свой пистолет в его руку. Я накрываю его пистолет своим и прижимаю к его виску.
— Ты знал, что у Айви есть преследователь? Это так ужасно, когда тебе всего восемнадцать и ты совсем один в этом мире. Надеюсь, это принесет ей душевное спокойствие. Конечно, она будет в моем доме и в моей постели, так что на самом деле это не имеет значения, но мне нравится сводить концы с концами.
— Нет. Пожалуйста. У меня есть дети.
— Похоже, это твоя проблема, — я нажимаю на его палец, и пистолет стреляет, от шума у меня звенит в ушах, а кровь забрызгивает Кензо и меня.
— Рад, что я не потрудился переодеться, — замечает Кензо, когда мы устраиваем Генри, навалившегося на стол с пистолетом в руке.
— У меня были те же соображения.
Открывая сумку, которую Кензо принес с собой, я вытаскиваю фотографии и кладу несколько на его стол, пока Кензо разбрасывает кокаин и прочую компрометирующую дрянь по комнате.
Я добавляю несколько фотографий в файл в его верхнем ящике стола, а также множество снимков случайных женщин, переодевающихся в раздевалке.
— Я думаю, этого должно хватить, — заявляет Кензо, оглядывая комнату.
— Согласен. Давай убираться отсюда.
ГЛАВА 28
Ожидание — это не моя сильная сторона. Немного покусав ногти, походив взад-вперед, переключив каналы и прочитав одну и ту же страницу книги четыре раза, я сдаюсь и встаю у окна.
Прошло несколько часов с тех пор, как я оставила Атласа в фитнесцентре, и мой разум прокручивал все варианты развития событий, от самых вероятных до чертовски нелепых.
Я думала, что смогу использовать логику, чтобы успокоиться, но я довела себя до такого состояния.
Как бы сильно мне не нравился отец Атласа, я не хочу быть причиной того, что их отношения рушатся. Будучи сиротой, я знаю, что простила бы почти все проступки родителей, если бы у меня была возможность вернуть их. Вы не можете наладить отношения с призраками. Не то чтобы я думала, что Атлас убьет своего отца, верно?
— Господи, Айви. Больше никаких криминальных сериалов. Что с тобой не так? Я же не встречаюсь с серийным убийцей. — Я посмеиваюсь над своей паранойей, когда замечаю фигуру во дворе, смотрящую в окно.
В ней есть что-то знакомое, но отсюда сложно разглядеть черты.
Кто бы это ни был, у него гипс на левой руке, и когда он выходит под уличный фонарь, я вижу множество синяков, украшающих левую сторону его лица, когда он смотрит на дорогу.
Только когда он оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и свет освещает профиль, я узнаю в нем Макдуша, придурка, который напал на меня возле "Дрифт".
Я замираю, мое дыхание учащается, пытаясь понять причины, по которым он мог быть здесь, когда он лезет в карман и вытаскивает долбаный фиолетовый цветок.
Отпрянув от окна, я спешу к кофейному столику, хватаю свой мобильный и трясущимися руками набираю номер Атласа.
— Я уже в пути, Айви.
— Он здесь, — шепчу я, словно мой преследователь каким-то образом может меня услышать.
— Что? Кто там? Что происходит?
— Парень, который напал на меня в "Дрифт", находится снаружи, и у него фиолетовый цветок. Боже, это звучит нелепо, но я думаю, что он мой преследователь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Убедись, что дверь заперта, и не открывай ее никому, кроме меня или Кензо.
— Она заперта, — говорю я ему, но все равно перепроверяю.
— Ни в коем случае не выходи из квартиры. Мне плевать, если ты увидишь гребаный торнадо, направляющийся в твою сторону. Твоя задница не выйдет из квартиры.
— Хорошо, Атлас.
— Хорошая девочка. Я отключусь, чтобы сделать несколько звонков. Я буду с тобой через мгновение, сладкая.
Спокойствие его голоса помогает мне успокоиться: — Я люблю тебя, — шепчу я, прежде чем повесить трубку.
Я бросаю телефон и сажусь на диван, обхватив себя руками.
Не могу поверить, что сказала ему, что люблю его по телефону. Еще слишком рано, он слишком самоуверенный, и я вляпалась по уши. И все же это ничего не меняет. Я влюбилась в тот день, когда он сказал мне, что строит для меня библиотеку. Я просто не хотела этого признавать.
Все, что я знаю, это то, что если мой преследователь доберется до меня до того, как сюда доберется Атлас, я хочу, чтобы он знал, что я чувствую.
— Нет, к черту это, — шиплю я на себя, отказываясь сидеть здесь, как перепуганная кошка. Я спрыгиваю с дивана и роюсь в кухонном ящике, пока не нахожу разделочный нож. Я крепко сжимаю его, направляясь обратно к окну, чтобы выглянуть во двор.
Сейчас в поле зрения нет ни души, но это не мешает мне вглядываться в тени…
Кажется, что прошло несколько часов, когда подъезжает изящная серебристая машина и Кензо и Атлас выходят. И вот так я чувствую, что мое тело начинает расслабляться.
Кензо отходит, и Атлас на секунду поднимает на меня взгляд. Он не машет и не улыбается в знак приветствия, но это не то, что мне нужно. Он снова показывает мне свою поддержку. Каждый раз, когда я нуждалась в ней, он прибегал. Я не могу вспомнить никого, кто бы позаботился о том, чтобы сделать что-то подобное для меня раньше.
Он отводит взгляд и направляется внутрь. Я остаюсь у окна, гадая, сможет ли Кензо найти парня. Я не могу сказать, что я большой поклонник насилия — черт возьми, я даже не могу смотреть бокс без содрогания, — но прямо сейчас я чувствую небольшую жажду крови.
Этот мерзкий человек заставил меня почувствовать себя уязвимой в моем безопасном пространстве, и именно поэтому я не стала бы заступаться за него. В каком мире это нормально? Как он оправдывает свои действия перед самим собой, не говоря уже о том, чтобы спать по ночам?
Стук в дверь заставляет меня оторваться от окна и поспешить впустить Атласа. Я дважды проверяю, что это он, прежде чем открыть дверь. Я замираю на месте, когда замечаю мозаичную вазу у его ног с огромным букетом цветов. Разница между этими и обычными фиолетовыми в том, что они мертвые, увядшие и обесцвеченные, и свешивают бутоны, словно плачут.
— Ступай, Айви, собери сумку. Ты не можешь здесь оставаться, — он достает свой сотовый и набирает номер, прижимая его к уху, прежде чем я успеваю запротестовать, пока он подталкивает меня обратно внутрь.
— Ты нашел его? — спрашивает Атлас — я полагаю, Кензо — делая паузу, пока он ждет ответа.
— Блядь. Ладно, поднимайся в квартиру, — он вешает трубку и возвращает сотовый в карман, прежде чем обхватить ладонями мой подбородок.
— Ты не можешь оставаться здесь. — его голос мягкий, но твердый. В этом споре не победить, но я должна попытаться. Я потеряла все — свою семью, свою машину, свою работу. Я не могу потерять и свой дом тоже.
— Внутри я в безопасности. Ты позаботился об этом с помощью этой двери. Я не хочу покидать свой единственный дом.
Он ударяет рукой по кухонному столу, заставляя меня подпрыгнуть, когда кофейная чашка, из которой я пила ранее, падает на пол.
— Твой дом со мной, где я могу обеспечить твою гребаную безопасность, — рычит он, когда раздается еще один стук в дверь. Он подходит к ней и распахивает, открывая Кензо, который заходит внутрь с приподнятой бровью.