Раздался мелодичный звон, долгое колокольное «аминь», и человеческое желание мигом оказалось в почтовом ящике Господа Бога.
— Теперь ты, — сказал Нейл, уступая мне место.
Что загадать?
Без единой мысли в голове я смотрела на его ровные брови, высокие скулы, темные (очень темные) волосы и светлые (очень светлые) глаза.
Прошу Тебя, Господи... Если он выберет жизнь, пусть ему будет дано. Если он выберет смерть, пусть ему будет дано. Но только то, чего он сам для себя пожелает.
Я позвонила в колокол и уступила место Мэдж.
Оставив нас наедине с нашими желаниями, Нейл прошелся вдоль стены, посмотрел вниз. Я уже знала, что он сейчас сделает, потому что незадолго до этого успела заметить, как в арочный проем прямо под нами с нижнего уровня зашел Том. Наверное, в прежние времена какими-нибудь тайными лестницами и коридорами оттуда можно было попасть в расположенную выше церковь. Или в глубокие подземелья монастыря. Теперь же все входы и выходы были крепко-накрепко заколочены во избежание несчастных случаев, поскольку такие древние святыни, как Кафоликос, открывают свои тайны весьма неохотно.
Том вышел из-под арки и остановился, задумчиво глядя в сторону моря. Взобравшись на стену, Нейл примерился и сиганул с четырехметровой высоты, только белая рубаха мелькнула на фоне серых камней. Мы с Мэдж кинулись к парапету. Слава богу, он благополучно приземлился, но не на плечи стоящего внизу Тома, как можно было ожидать, а рядом. Так близко, что вздувшийся в полете подол его расстегнутой рубахи мазнул Тома по лицу. Том непроизвольно отпрянул:
— Черт дурной! Ты что делаешь?
Нейл пятился по мосту, маня его за собой, не спуская с него глаз:
— Иди сюда, Том.
Тот постучал пальцем по виску:
— Чокнутый ирландец. Твое место в психушке. Ласкающий взгляд зеленых глаз. Слова, слетающие с губ, точно поцелуи.
— Иди ко мне. Я жду тебя, Том.
— Ну, начинается, — прошептала стоящая рядом со мной Мэдж. — Неужели они будут драться?
Я спрашивала себя о том же. Почему в XXI веке нормальные, образованные мужчины продолжают драться, как варвары? И ведь так поступают даже лучшие из них. Вот вроде бы перед тобой приличные люди — беседуют друг с другом, время от времени спорят и рычат, но на определенной стадии конфликта какой-то механизм отбрасывает их в каменный век, и с этим уже ничего не поделаешь.
С тихим отчаянием мы следили за тем, как они вытряхивают все из карманов, раздеваются до пояса, расходятся в разные стороны и начинают медленно сближаться.
— На этот раз ты разозлил меня, ирландец.
Том — рослый и крепкий, как спортсмен-легкоатлет. Пресс, грудные мышцы и все такое. Он произносит «ирландец» таким тоном, что это звучит как ругательство... Irish. Irish crazy.
Нейл — стройный и длинноногий, как танцор.
Том надеется на победу, вместо того чтобы обратить внимание на жесткий рельеф мускулов и опасную пластику, какая появляется только в результате длительных тренировок.
—Надо же, какой ты нервный.
— Сейчас я и тебя заставлю понервничать, ирландец.
— Да ну? А почему ты не называешь меня по имени, Том?
— Я называл тебя по имени, когда хотел поиметь. Я пытался быть добрым. Но ты только морду воротил. Теперь я поимею тебя по-другому.
— Вот черт, — прошептала Мэдж, прижимая пальцы к губам. — И как я раньше не догадалась... Я видела этих двоих, Дега и Льюиса. Том просто идиот.
Том кинулся в атаку, но получил мгновенный, жесткий отпор. Не ожидал. Следующая попытка — и опять неудача. Он словно бился о стеклянную стену.
Шаг. Еще шаг. Нейл обходил его по кругу, мягко переступая ногами, обутыми в кожаные мокасины. И вдруг — я даже вздрогнула, выронив носовой платок, — в красивом прыжке, как в кино, нанес Тому сокрушительный удар в диафрагму. Ребром стопы или пяткой, я не разглядела. Приземлился с кошачьей грацией и замер на полусогнутых ногах, не спуская глаз с растянувшегося на земле Тома. Он не сжимал пальцы в кулаки и вообще держался очень раскованно. Казалось, из своей стойки он может с одинаковой легкостью и перевернуться через голову, и взлететь под небеса.
Минута полной неподвижности. Стоп-кадр. Том лежал на земле, хватая ртом воздух. Нейл выжидал.
Слева от себя я услышала тоненькие всхлипывания и, повернув голову, увидела, что ресницы Мэдж мокрые.
— Я никогда в жизни не видела настоящей драки, — пробормотала она. — Это ужасно.
Я отыскала в сумке бумажную салфетку и протянула ей, а когда вновь обратила взор на поле боя, Том был уже на ногах. Да, он вскочил, отдышался и перешел в наступление. Ему повезло. Во время короткой, но бешеной схватки он почти не пострадал, зато у Нейла на левой скуле расцвела кровавая ссадина.
— Bravo, american! — рассмеялся он, кончиками пальцев размазывая кровь по щеке. — Once again!
Он просил еще. И он получил еще. Как и Том, разумеется. Постепенно оба входили в раж, и бездействовать, наблюдая за ними, становилось все труднее.
— А он интересный мужчина, твой муж, — ни с того ни с сего брякнула Мэдж, по-прежнему шмыгая носом. — У него очень красивые запястья и лодыжки.
Я прямо рот раскрыла. Наши парни колошматят друг друга, причем не в шутку, а всерьез, а она в это время рассматривает их запястья и лодыжки. Чем вам не идеал современной девушки? Может, тут мне следовало сказать: «Да и Том, в принципе, тоже ничего...» Но я промолчала.
Загнанный Томом на другую сторону моста, Нейл ступил на тропу, ведущую к кельям-пещерам. На тропу шириной в полметра над обрывом, которого никто не измерял. И пошел по ней — бочком, бочком, раскинув руки, трогая ладонями шершавые каменные стены.
Том что-то крикнул. Нейл отозвался. Они были довольно далеко, поэтому разобрать слова удавалось не всегда.
— Нейл зовет его, — сказала Мэдж. — Зовет туда дальше, в пещеры.
Так оно и было. Присмотревшись, я увидела, как шевелятся губы Нейла, и почти услышала слова: Do it for me...[42]
Медленно, но непреклонно они ползли друг за другом по освещенному солнцем склону горы. Две жалкие человеческие фигурки за несколько минут до падения вниз. Есть ли у них хоть шанс уцелеть? С другой стороны, монахи ползали же по этому склону в шестом веке от Рождества Христова...
— На кой черт им понадобились эти пещеры? — спросила Мэдж. — Ну, драка... это ладно... Но зачем же так рисковать?
— Думаю, они просто иначе устроены. Не так, как мы с тобой. И нам этого не понять.
Мэдж окинула страдальческим взором окружающие нас со всех сторон отвесные скалы. Иссушающая разум дикая красота. Нигде, кроме как здесь, я не встречала таких бесподобных сочетаний белесо-серого, бежевого и золотого. Сколы и трещины серых камней горели червонным золотом и в тени, и на свету.