— Успокойся, мама, — сказала я, пробуя звучать разумно, — мне двадцать семь. Это должно было случиться когда-нибудь.
— Хорошо … я так думаю. Хотя твой отец может расстроиться.
— Эй, я могу и не приходить, если это вызовет проблемы, — сказала я, ощущая возможный запасной выход. Чем больше я об этом думала, тем все менее привлекательным становился обед со всем моим семейством, которое, наконец, узнает, что я не девственница. Но мама быстро разогнала мои опасения.
— Нет, нет, … ты все еще наша дочь и не важно, что ты натворила, — сказала она, надменным и чопорным голосом.
Так что, я — плохая дочь, потому что я нашла человека, которому доверяла, вместо того, чтобы лечь практически ребенком под мужчину, выбранного тобой и папой, чтобы изнасиловать меня? Это так? Это было на самом кончике моего языка, но я, как всегда сдерживала свои обвинения и горечь. Мой гнев был очень глубоко захоронен в прошлом, что просто невозможно было его поднять. Я уверена, что были хорошие и плохие стороны того, что я подавляла, но делая вид, что той ночи не было, я могла общаться с отцом и матерью. Тем более, если начинать обдумывать произошедшее, это то же самое, что получить сообщение о том, что родители тебя не любят. И хотя я все это знала в течение многих лет, я продолжала делать вид, что все в порядке. Поэтому я терплю притворство моих родителей и остальных членов семьи. Единственный вопрос, теперь, когда я рассказала кому-то о моей боли я смогу все еще притворяться? У меня было чувство, что нет, но мама опять отвлекла меня от размышлений.
— Пока, любимая. Увидимся в четверг, — сказала она, — люблю тебя.
— Тоже люблю тебя, мама, — покорно сказала я, — до встречи.
Вот так я оказалась в доме, где не была больше года. Моя старшая сестра Эсси приветствовала меня возле двери, ее нос сморщился, пока я проходила мимо ее.
— Вампир? Лус, разве ты не могла найти кого-нибудь получше?
Прежде, чем я смогла сформулировать достойный ответ, моя мама шумно подошла ко мне и взяла за руку.
— Девочки, помогите мне накрыть на стол. Папа снаружи с Фрэнком, решили выкурить по сигаре перед обедом, так что когда они закончат, стол должен быть накрыт.
Моя мама была старой школы, где мужчин полностью обслуживали, так что я ничего не сказала, а только вздохнула и пошла за ней на кухню. Но сначала одарила эту суку Эсси уничтожающим взглядом.
Помимо того, что она получила самые лучшие гены в семье и совершенную фигуру, Эсси была любимой дочерью. Хуже этого, она знала об этом и всегда была оппозиционно настроена. Я ненавидела ее, даже когда мы были детьми, даже притом, что были единственными девочками так еще и старшими, я ненавидела ее. Эсси интересовала политика стаи, и смотреть какое положение занимает ее мужчина, вообщем она была очень похожа на мою мать. А я, была очень занята в человеческом мире, так как в моем мире меня никто не хотел видеть. Почему меня должно интересовать, кто стал альфой или кто оплошал на очередной охоте, когда я даже не член стаи?
Кухня была выкрашена точно так же, как и в моем детстве, в бледно-желтый цвет с белыми ящичками и шкафчиками и сливочного цвета приборами. На столе стоял огромный Шварцвальд, который я когда-либо видела. Он был похож на вулкан, с извергающей лавой по сторонам. Я знала, что там внутри, много темных вишен в шоколадной глазури, даже человек находящийся на диете, будет уплетать его через несколько минут.
— Ничего себе, мама, ты превзошла саму себя, — я остановилась перед пирогом, и меня раздирало провести пальцем по крему, чтобы распробовать его, но при Эсси этого лучше не делать.
— Спасибо, я думаю надо отпраздновать твои достижения, — мама отвернулась и подошла к печи.
— Ха, — Эсси фыркнула, — подобно празднованию первых шагов, которых она сделала.
— Некоторым требуется больше времени, чем другим, вот и все, — мама кивнула на блюдо в духовке, — идите и накрывайте на стол, пока я выложу жаркое на тарелки, вы меня поняли девушки?
Эсси взяла тарелки и приборы, а я взяла чашки и салфетки, и мне показалось, что я опять десятилетняя девочка, что все опять хорошо, и у меня нет никаких причин подозревать моих родителей в том, что они больше заботятся о своем положении, чем обо мне. Когда Эсси опять сморщила свой нос, тогда я подошла к ней вплотную, чтобы решить наши проблемы здесь и сейчас.
— Лус, серьезно вампир? Я знаю, что в стае тобой не интересовались, но могла найти хотя бы человека, который бы тебя захотел.
— Это тебя не касается, — сладко сказала я, — так как там Фрэнк и твои детки? Он говорил тебе, что мы с ним виделись, как-то ночью?
Мне стало интересно, как много мой альфа-шурин рассказал о моем столкновении с вожаком стаи. Глаза Эсси вспыхнули.
— Он мне говорил. И он также сказал мне, как ты была эгоистична.
— О? И как я была эгоистична? — прошипела я сквозь зубы.
Эсси стояла по другую сторону стола и положила руки на бедра.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, Лус. Вожак стаи Энгл только и хотел, что справедливости.
— Боже мой, — я вскинула руки, — так я должна была лечь в грязь и отдаться ему прямо тогда?
— Нет, я говорю, что это надо было сделать давно, когда он только становился вожаком стаи. Если бы ты тогда сделала это, наша семья была бы намного обеспеченней, ты это понимаешь?
— Девочки, девочки, что за спор? — мой отец вошел через стеклянную дверь, в сопровождении моего шурина Фрэнка. От них пахло жжеными старыми носками гимнаста, значит, они курили те вонючие самодельные сигары, которые так популярны в Тампе.
— Привет, тыковка, — папа наклонился и поцеловал Эсси в щеку. В принципе он должен был сделать тоже самое подойдя ко мне, но он только поцеловал, без сладкого прозвища.
— Привет, пап, — сказала я, ожидая, что он сейчас взорвется, от моего нового аромата, измененного вампиром, если конечно он мог его почуять сквозь запах дыма. Но его нос даже не дернулся. Возможно это из-за новых сигар.
— Рад видеть тебя, Лус, — натянуто сказал он, — твоя мать и я очень гордимся тобой.
— Спасибо, — несчастно сказала я.
Это было хуже, чем открытые насмешки Эсси. Иногда в воздухе между мной и моими родителями было очень много не высказанной тоски, которую я очень сильно ощущала, она душила меня. Я проклинала себя, за то, что согласилась сюда придти, что купилась на этот пирог, он не стоил всего этого напряжения. Но я должна остаться здесь, так что я вернулась на кухню помочь маме с пирогом, с жаркое, пюре, соусом и зелеными бобами. Я хотела всем сердцем, чтобы Диего был здесь и требовал у мамы picadillo или ropa vieja. Но моя мама хоть и умела их готовить, но не любила.