Атакуя бомбардировщики, он предпочитал круто спикировать, выполнить энергичный разворот с большой угловой скоростью, что не позволяло стрелкам вести прицельный огонь из пулеметов, прорваться к флагману и уничтожить его, лишив тем самым группу управления и создав среди экипажей замешательство, а затем уж бить каждый самолет поодиночке.
Когда бой велся с истребителями, он эшелонировал пары по высоте. Покрышкинская «этажерка» стала законом построения боевых порядков сначала летчиков 16-го полка, потом 216-й авиадивизии.
Саша всегда прекрасно стрелял. Умение точно поражать цель он начал оттачивать еще до войны, потом продолжал совершенствоваться во время боевых действий, но особенно эффективной его стрельба стала на Кубани, когда инженер полка Жмудь, по его просьбе, перевел управление всем бортовым оружием на его истребителе на одну гашетку. Идея эта возникла у Покрышкина после того, как выяснилось, что он часто возвращался с боевого задания, не использовав весь боекомплект.
В первом же бою от массированного огня его «кобры» немецкий бомбардировщик «Ю-88», эта мощная, двухмоторная цельнометаллическая машина, буквально развалилась на части в воздухе, а остальные из армады, увидев такое невероятное зрелище, сбросили бомбы куда попало и бросились наутек.
По возвращении летчики 16-го, выяснив в чем дело, тут же бросились к Жмудю с просьбой сделать им такой же перевод. На счастье, об этом новшестве не узнал Исаев, иначе наверняка бы запретил – не положено, нарушение инструкции.
Среди летчиков из других полков пошли разговоры о том, что попасть к Покрышкину в прицел – это конец, разнесет в пух и прах, поскольку он посылает такой шквал огня, что никто не может устоять. Немцы его страшно боятся. Стоит ему появиться в воздухе, как они начинают предупреждать всех, кто в этот момент находится в зоне: «Внимание! Тревога! Покрышкин в воздухе». Опытные сразу прижимаются друг к другу, а молодых стараются не выпускать в воздух. Вот, мол, и нам бы иметь такое вооружение. Оружейники из 16-го, слушая эти разговоры, резонно замечали: «Сначала нужно научиться летать и стрелять, как Покрышкин, а потом думать о том, как воспользоваться его изобретением».
Но то, что немецкие связисты предупреждают своих летчиков о присутствии в воздухе Покрышкина, было сущей правдой. Об этом свидетельствовали материалы разведывательного перехвата переговоров немецких пилотов с землей и между собой.
Под вечер того же дня звену Покрышкина было приказано вылететь под Таганрог и на немецком аэродроме уничтожить советский истребитель «Як-7».
Как выяснилось, группа советских истребителей следовала на фронт, не долетев до Ростова, попала в сплошную облачность, сбилась с курса и, приняв немецкий аэродром за свой, пошла на посадку. Первый «Як» уже приземлился, когда второй при посадке заметил на летном поле автомашину с белым крестом на кузове. Ударив по газам, он взмыл вверх и успел по рации предупредить остальных. Группа прекратила посадку и с набором высоты ушла на свою территорию. А летчик первого самолета попал в плен.
Направляясь в штабную землянку после возвращения из-под Таганрога, Покрышкин обратил внимание на высокого, статного летчика в шлемофоне и кожаной куртке, нервно прохаживающегося неподалеку от входа в землянку. Решив, что это кто-то из начальства прибывающего пополнения, о чем уже знали летчики, Саша незаметно прошмыгнул мимо незнакомца и быстро спустился в землянку.
– Разрешите доложить, товарищ командир, – обратился он к Исаеву. Тот сидел за столом и о чем-то разговаривал с начальником штаба Датским.
– Докладывайте.
– Аэродром осмотрели, но «Яка» там не нашли.
– Хорошо смотрели?
– Лучше не бывает. Обе пары по очереди пикировали, но советского истребителя не обнаружили.
– Успели спрятать, – сокрушенно усмехнулся комполка. – Теперь смотрите в оба. Немцы наверняка попытаются использовать этот самолет против нас.
К предупреждению Исаева Покрышкин отнесся со всей серьезностью – сам когда-то летал на «мессершмиттах» и понимал, что немцы закрашивать звезды не будут.
В задумчивости он неспешно вышел из землянки.
– Покрышкин? – окликнул его высокий летчик.
Только теперь Саша заметил на его галифе генеральские лампасы.
– Так точно, товарищ генерал! – Саша отдал генералу честь.
– Савицкий, – представился тот и протянул Саше руку. – Ну как воюете?
По признакам на его лице, знакомым только летчикам, Саша догадался, что Савицкий только что вернулся с боевого задания, и полет этот, по всей вероятности, прошел не совсем удачно.
Генерал стал расспрашивать о повадках немецких пилотов, о тактике летчиков 16-го гвардейского полка, о боевых делах самого Покрышкина и его однополчан. Их тут же окружили летчики – свои и те, что прибыли на фронт в составе корпуса Савицкого, завязались оживленные разговоры, замелькали руки, как обычно, когда летчики объясняют эволюции самолетов, в общем, начался интересный профессиональный разговор. Генерал Савицкий как-то сразу расположил к себе летчиков из 16-го.
Время пролетело быстро, и пора было прощаться.
– Все, что вы рассказали, очень важно, – на прощание сказал генерал. – Очень важно. Мы обязательно организуем конференцию по тактике современного воздушного боя и пригласим вас, гвардейцев, поделиться опытом с нами. Не возражаете?
– С удовольствием, – ответил за всех Саша.
Савицкий его просто поразил. «Вот это командир, – с восторгом думал он. – Едва прибыл на фронт, а уже побывал в бою. Такой наверняка умеет ценить людей и все то, что они предлагают для победы над врагом. Не то что наш…»
Однако в ближайшие дни конференцию созвать не удалось.
3
17 апреля немцы перешли в наступление на Мысхако. На земле и в воздухе начались упорные бои. Бомбить Малую Землю принялись около пятисот бомбардировщиков под прикрытием двухсот истребителей. Бомбардировщики шли волнами по 40-60 машин, а сверху над ними «мессершмитты». Даже летчики, воевавшие с первых дней войны, такого не видели.
Немцы приступили к операции «Нептун». В бой была введена группировка численностью 27 тысяч солдат и офицеров. На Малой Земле в это время находилось около 15 тысяч десантников. Плацдарм был превращен в подземную крепость с десятками километров траншей, блиндажами, штольнями в скальном грунте.
«Штуки» – одномоторные бомбардировщики «Ю-87» полковника Эрнста Купфера, двухметрового гиганта с Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту на шее, волнами начали обрабатывать артиллерийские позиции, укрепления и опорные пункты советских войск.
Советских самолетов в воздухе было втрое меньше. Хотя для поддержки десантников, сдерживающих натиск четырех немецких пехотных дивизий, привлекли почти пятьсот машин, удаленность аэродромов от линии фронта позволяла советским истребителям находиться над районом боевых действий не более десяти-пятнадцати минут, и это обстоятельство серьезным образом снижало эффективность истребительной авиации. Кроме того, на трассе следования наших самолетов находились северозападные отроги Главного Кавказского хребта, что тоже затрудняло полеты, особенно когда низко опускалась облачность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});