1910. Ноябрь
Из цикла «Сириус»
(сонетныи вариант)
О ты, звезда лазоревого льда,Ты, Сириус сверкательно-кристальный,Есть на тебе дворец, — он весь хрустальный!Вокруг него серебрится вода;
Повсюду снег; но снег тот не печальный:Лазурно-бел и бархатно-пушист;Он вид всегда хранит первоначальныйИ до сих пор, как в день созданья, чист.
Я покажу тому, чей взор лучист,Все чудеса открытой мной планеты.Вы слышите? — поют мои сонеты.
Ледяный стих серебрян и душист.Лети, корабль, на Сириус, — туда,В кольцо волшбы лазоревого льда!
1909. Декабрь
Вечером жасминовым
Сонным вечером жасминовым, под лимонный плеск луны,Повстречалась ты мне, грешница, с белой лилией в руке…Я приплыл к очам души твоей по лунящейся реке…Берега дремали хлебные — золотые галуны.
Распустила косу русую, — проскользнула в рожь косаИ скосила острым волосом звездоликий василек.Улыбнулась, лепестковая, и завился мотылек —Не улыбка ль воплощенная?… Загудело, как оса…
Сердце тихо очаровано… Сердце ранено чуть-чуть…Захлебнулся ум в забвении… Вдалеке — виолончель…Сонным вечером жасминовым сядь на лунную качель:Будет с лилиями грешница и чарующая чудь…
1910. Март
«Это только в жасмин…»
Это только в жасмин… Это только в сирень…Проклинается город надрывно…Заночеет бело, — и в простор деревеньОкрыляется сердце порывно…
И не хочется сна… И зачем ты один?…Кто-то бродит в ничем… Что-то в ком-то…Это только в сирень… Это только в жасмин…Это только узоры экспромта…
1912. Весна
«И она умерла молодой…»
Я хочу умереть молодой…
Мирра Лохвицкая
И она умерла молодой,Как хотела всегда умереть!..Там, где ива грустит над водой,Там покоится ныне и впредь.
Как бывало, дыханьем согретьНе удастся ей сумрак густой,Молодою ждала умереть,И она умерла молодой.
От проезжих дорог в сторонеЕсть кладбище, на нем — островок,И в гробу, как в дубовой броне,Спит царица без слез, без тревог,
Спит и видит сквозь землю — насквозь —Кто-то светлый склонился с мечтойНад могилой и шепчет: «Сбылось, —И она умерла молодой».
Этот, грезой молящийся, — кто?Он певал ли с почившей дуэт?Сколько весен душой прожито?Он поэт! Он поэт! Он поэт!
Лишь поэту она дорога,Лишь поэту сияет звездой!Мирра в старости зрила врага, —И она умерла молодой.
1909. Май
Нет ничего
Молодость кончилась как-то сразу.Ночью увяла в саду сирень.Я не влюбляюсь больше ни разу.Даже лениться, лениться — лень!
Было когда-то все голубое:Негодованье, порыв, тоска.Было когда-то все молодое,И безразличье — теперь, пока…
Но если «пока» — навек, без срока?Удастся ль в «опять» претворить его?Надеюсь безумно! хочу жестоко!И нет ничего, как нет ничего!..
1914. Сентябрь
Мыза Ивановка
«В столице Грузии загорной…»
В столице Грузии загорной,Спускающейся по холмамК реке неряшливо-проворной,Есть милое моим мечтам.
Но тем странней мое влеченьеВ те чуждые душе края,Что никакого впечатленияОт них не взял на север я.
И тем страннее для рассказаЧто не смутила ни на мигМеня загадочность Кавказа(Я Лермонтова не постиг)…
Однако в Грузии загорнойЕсть милое моим мечтам:Я вижу женщину, всю черной,Кому я имени не дам.
Она стройна, мала и нервна,Лицо бескровно, все — вопрос,Оно трагически безгневноИ постоянно, как утес.
Уста умершей; уголкамиСлегка опущены; сарказмИ чувственность — в извечной драме;В глазах, — угрозье горлоспазм.
Не встретите на горных шпиляхЕе «с раздумьем на челе»:Она всегда в автомобилях,Она всегда навеселе!
Я не пойму — ты явь иль пенаПрибоя грёз моих, но ввекТы в памяти запечатленна,Нечеловечий человек.
1918. Октябрь
Сегодня не приду
Сегодня не приду; когда приду — не знаю…
Ее телеграмма
«Сегодня не приду; когда приду — не знаю…»Я радуюсь весне, сирени, солнцу, маю!Я радуюсь тому, что вновь растет трава!— Подайте мой мотор. Шоффэр, на Острова!
Пускай меня к тебе влечет неудержимо,Мне хочется забыть, что я тобой любима,Чтоб чувствовать острей весенний этот день,Чтоб слаже тосковать… — В сирень, шоффэр! в сирень!
Я так тебя люблю, что быть с тобою вместеПорой мне тяжело: ты мне, своей невесте,Так много счастья дал, собой меня впитав,Что отдых от тебя среди цветов и трав…
Пощады мне, молю! Я требую пощады!Я видеть не могу тебя и мне не надо…— Нельзя ли по морю, шоффэр?… а на звезду?…Чтоб только как-нибудь: «Сегодня не приду…»
1914. Июнь
Эст-Тойла
Амулеты
Звенели ландыши во мху, Как серебристый колокольчик,И белки в шубках на меху, Сгибали хвостики в колечки.О, красота пушистых кольчек! О, белок шустрые сердечки!
И было красочно везде В могучий, бравый полдень мая;И птички трелили в гнезде, Кричали утки, как китайцы,И, хворост радостно ломая, Легко попрыгивали зайцы.
Была весна, был май — сам сон! Любилось пламенно, но строго…Был пышнокудр еще Самсон!.. Коляска, тройка и бубенчик…К тебе знакомая дорога… О май! о белочка! о птенчик!
1910. Февраль
Весенний мадригал
В душистом белорозовом горошкеИграют две батистовые крошки.Постукивают ножки по дорожке.Показывает бонна детям рожки.О, фрейлейн! Вы и пара ваших крошек —Душистый белорозовый горошек.
1911. Май
Сердцу девьему
Сонке
Она мне принесла гвоздику,Застенчива и молода.Люблю лесную земляникуВ брильянтовые холода.
Рассказывала о концертеИ о столичном том и сем;Но видел поле в девьем сердце,Ручьи меж лилий и овсом.
Я знаю: вечером за книгой,Она так ласково взгрустнет,Как векше, сердцу скажет: «прыгай!»И будет воль, и будет гнет…
С улыбкою, сомкнув ресницы,Припомнит ольхи и родник,И впишет четкие страницыВ благоуханный свой дневник.
1913
Заклинание
Татиане Краснопольской
На клумбе у меня фиалкаВсе больше — больше с каждым днем.Не опали ее огнем,Пчела, летучая жужжалка.Тебе ее да будет жалко,Как мне тебя: мы все уснем.
1914. Май
Эст-Тойла
Одно из двух
Ты в жизнь вошла в колье жемчужномГорда, сверкательна, строга.Глаза, проникнутые южным,Омраченные жемчуга.
И встреченному незнакомцу,Который так безбрежно жил,Ты поклонилась, точно солнцу,И встречный близок стал и мил.
Сердца улыбно укачалиИ утомились до зерна.Но жемчугов твоей печали,Как прежде, матовость черна.
Твой черный жемчуг целомудрен,Невинна темная душа,И девственный твой лик окудрен.Ты отрицаньем хороша.
Ты ждешь со страстностью упорнойИного встречного, когдаЗарозовеет жемчуг черный,А нет — погаснет навсегда!
1913. Январь