Читать интересную книгу Формула смерти - Андрей Воронин

– Что ж, может быть, Потапчук прав, – вставая с кресла, подумал Глеб, – пора отдыхать. Его люди возьмут террористов, сфотографируют, получат вещдоки, захватят с дисками на руках. Масштабные операции – дело Потапчука. Мавр свою работу выполнил и может отдыхать.

Глеб взял трубку телефона, набрал номер Ирины Быстрицкой. Она ответила не сразу.

– Добрый вечер, – сказал Глеб.

– Привет, – воскликнула Ирина, и в ее голосе прозвучала неподдельная радость. – Ты откуда?

– Я неподалеку. Ближе, чем ты надеешься. Ты чем занята, что так долго к телефону добиралась?

– Руки в тесте.

– Мне иногда трудно представить тебя у плиты, – изумился Глеб.

– Печь собралась.

– Пирог или пиццу?

– Пирог. Ты же знаешь, пицца – это не мой коронный номер. Вот моя тетушка пиццу делает замечательно, а я не умею.

– Так выведай у нее секрет, военную тайну.

– Она мне пару раз рассказывала, но у меня равно ничего не получается. Может быть, ты попробуешь? Это же ты у нас мастер секреты выведывать, – Ирина рассмеялась. – Так что пирог тебя ждет.

– Приятно слышать, я голоден как собака.

– Люблю голодных мужчин, – тихо произнесла в трубку Быстрицкая. – Они едят и становятся добрыми.

– Хочу тебе радостную новость сообщить. Сейчас середина августа, не махнуть ли нам с тобой, родная, куда-нибудь далеко-далеко? Отдохнуть, поплавать, в ресторане покутить, в казино поиграть.

– Не верю, – сказала Ирина коронную фразу Станиславского, – не верю, – еще раз повторила она, но голос ее при этом дрогнул.

– Так вот, поверь, я свободен как птица. Хоть завтра можем расправить крылья и рвануть куда подальше.

– Куда?

– Это ты у нас любишь проспекты смотреть, географические атласы и водить по ним своим пальчиком.

– Есть у меня одно местечко, давно держу на примете – домашняя заготовка.

– Вот и прекрасно, дома расскажешь.

* * *

«Вся жизнь – театр, – как говорил Шекспир, – а люди – актеры». Операции спецслужб – это еще и больший театр, в котором ставят не классическую пьесу, а хепенинг, исполнители, как правило, – замечательные актеры. Иногда они играют, не зная концовки пьесы. Режиссеры выводят их на сцену, заставляют говорить заученные фразы или на ходу импровизировать, а затем уводят со сцены, на нее выводят других. Но как в настоящем театре, так и в жизни всегда случаются непредвиденные обстоятельства. И как бы четко режиссер ни отстроил спектакль, каким бы подробным и точным ни обладал расписанием, жизнь вмешивается, и тогда пьеса либо срывается, либо получается абсолютно новое произведение, неожиданное, зачастую более яркое, чем задуманное.

Было все просчитано, перепроверено, уточнено и отрепетировано, и вдруг выясняется – главный актер заболел. Шел на спектакль, поскользнулся, сломал ногу. Или во время спектакля колонна, сделанная декоратором, взяла и рухнула. И тогда все на мгновение замирают, сердце режиссера сжимается, актеры каменеют, как соляные столбы, зрители закрывают глаза. Возникает вынужденная пауза, тягостная и страшная.

Глеб Сиверов знал, что против Потапчука работают профессионалы экстракласса – американские спецслужбы, пытающиеся отследить, каким путем из России могут попасть в Америку и на Восток компоненты оружия массового уничтожения. Не доверяя русским коллегам, они затеяли опасную игру, сами вели арабских террористов, чтобы потом взять их с поличным, а заодно и заполучить секреты академика Смоленского. Беда Глеба была в том, что они приняли его за одного из охотников за секретами, потому и стремились уничтожить. Когда против тебя действуют спецслужбы – это полбеды. По негласной договоренности профессионалы стараются не переходить опасную грань, уважая, насколько можно, закон, и ликвидируют иностранных коллег лишь в безвыходном случае. Тут как с рыцарями в средневековье, в сражениях рыцари старались не убивать друг друга, куда выгоднее было взять противника в плен: тогда и выкуп получишь, и возможного союзника. Глеба волновало другое. Люди, которых привлекли к операции американцы, их невольные помощники – террористы, вот эти уже не гнушались ничем. Их не останавливали ни убийства, ни кражи, ни шантаж, плюс – весь арсенал шпионских средств был в их руках. Они умны, им нужны компакт-диски с формулами. Диски сейчас у генерала, уж он-то придумает, как ими распорядиться. Генерал тоже не первый день на свете живет, не один десяток лет в разведке работает, так что ему и карты в руки.

«А я поеду отдыхать. Потом генерал Потапчук расскажет, как да что, прав ли был я в своих предположениях и догадках».

* * *

Ренат Ибрагимович обладал блестящим аналитическим умом, был жесток и безжалостен. Ради выполнения поставленной цели он шел до конца, не останавливаясь ни перед чем. И вот сейчас, когда до получения последнего диска ему оставалось совсем немного, Ренат понял, что цель ускользает, что против него играет очень хороший игрок – возможно, такой же, как и он. Может быть, этот игрок выступает не на стороне ФСБ; вполне возможно, что этот странный тип, чье имя он даже выяснить не смог, – двойной агент и работает на английскую разведку, немецкую, израильскую, китайскую, иракскую…

Генерала Потапчука Ренат высчитал, смог добыть о нем довольно исчерпывающую информацию как по каналам американских спецслужб, так и от подкупленных сотрудников ФСБ. Он изучил методы работы генерала Потапчука, и его по большому счету он не опасался. А странного человека, о котором в ФСБ никто ничего доподлинно не знал, Ренат побаивался.

Попытка устранить Федора Молчанова, а под таким именем и знал Ренат Сиверова, не удалась – ни первая, ни вторая. Оба раза кончилось провалом, оба раза были жертвы, и американцы и Ренат потеряли своих людей. Человек, называвшийся Федором Молчановым, его злил, выводил из привычного равновесия.

– Тот, кто мне мешает, тот мне и поможет. Кто не рискует, тот, как правило, проигрывает. Я вынужден рисковать, слишком много поставлено на карту. Мне нужен последний диск, и тогда я стану по-настоящему богатым…

* * *

Закончив разговор с Глебом, Ирина хлопнула в ладоши. От громкого хлопка заклубилась мучная пыль. С начала лета они с Глебом жили за городам, купили небольшой дом: не так жарко, а главное, никто не мешает.

– Замечательно, – прошептала она и от чувств, переполнявших ее, включила легкую музыку, радостно принялась за свой пирог, взялась раскатывать тесто.

Играла музыка, окно в сад было открыто, настроение у женщины было превосходным. Все складывалось как нельзя лучше. Приготовив начинку, она разложила ее на тесто и, глядя на раскаленную духовку, несколько мгновений задумчиво смотрела на цифры, словно бы гадая, какую температуру выставить. Взмахнула рукой.

– Забыла, как всегда, – она поставила пирог в духовку, вымыла руки и посмотрела на себя в зеркало. – Еще ничего, – сказала она своему отражению. Отражение в ответ улыбнулось. – За-ме-ча-тель-но, – произнесла она по слогам.

Женщина достала из шкафа бутылку хорошего красного вина и принялась накрывать на стол. Уже шел второй месяц, как она переехала в загородный домик в тридцати двух километрах от Москвы. Жизнь за городом имела свои прелести. Тишина, птицы поют. Правда, на работу ездить приходится каждый день, но она к этому привыкла. Дорога ее не напрягала, ей нравилось вести машину, слушать музыку и думать о предстоящем дне. А вечером ей нравилось возвращаться в уютный дом со старым садом и красивым видом на реку. За рекой простирался лес. В саду зрели яблоки, и иногда Ирине даже в Москве казалось, что она слышит, как с характерным шлепком падает на землю созревший плод.

Послышался шум машины, и сердце женщины забилось чаще. Она еще раз глянула на себя в зеркало, немного поправила волосы и тут же опустила руку.

«Нет, это не он».

Автомобиль подъехал к открытым воротам и остановился. Глеб обычно заезжал сразу, почти не притормаживая, круто выворачивая руль. Она подбежала к окну, взглянула: черная «Волга» с затемненными стеклами медленно заезжала во двор.

«Кто-то подвез», – решила она и, сделав вдох, бросилась к плите.

Из черной «Волги» вышли двое мужчин, один был в черной рубашке, другой в серой плащевой куртке. Мужчины переглянулись и заспешили к крыльцу. Они не стали стучать в дверь, звонить. Высокий, в серой куртке, с русыми вьющимися волосами, откинутыми со лба к затылку, толкнул рукой дверь, вошел в дом.

– Пирогами пахнет, – сказал он, обращаясь к своему напарнику.

– Точно, пирогами. И по-моему, с грибами.

– С грибами, думаешь?

– Да, с грибами, – твердо сказал мужчина в черной рубашке.

Ирина выбежала из кухни и удивленно замерла. В прихожей стояли двое незнакомцев, Глеба с ними не было.

– Добрый вечер, – произнесла женщина.

Мужчина с русыми волосами спросил:

– Вы Ирина Быстрицкая?

– Да, это я, – ответила женщина.