Читать интересную книгу Лунное стекло - Екатерина Белецкая

…Сбоку – некто неразличимый произносит «ушел», а это значит, что кто-то рядом умер, но невозможно понять, кто, и от этого особенно страшно, но даже страх сжигает эта огненная боль, и по-настоящему испугаться он не успел, не сумел…

…Следующая картинка – операционная. Большая, не чета нашим крошечным, кажется, это стол, но зачем, я не ранен, что они делают?.. Сбоку справа – блестящий бок «комбайна», не полевого, а стационарного, здоровенного, как… непонятно, как что, но здоровенного, и очень скоро становится легче дышать – но боль от этого делается только сильнее.

– …штамм выделен. Идентичен у всех.

– Значит, одна клональная линия…

– Срок жизни вируса ультракороткий, меньше минуты. По сути дела, они чисты, вирус гибнет сам. Они уже не опасны. Проверим, конечно. Интересная разработка…

– …можно его, наконец, подключить и обезболить уже? Да, этот из тех, которые не реагируют на внушение…

– …все равно придется вскрывать, потому что проще вычистить, чем выводить на терапии. Но, прости, я это делать не буду, пока он чувствует… вызовите старшего для подтверждения изменения статуса…

Что вы говорите такое?.. Вирус гибнет сам? А почему мне тогда так больно?.. Страшно жарко и страшно больно, вы лжете, отпустите меня, убейте меня, о боже, пожалуйста, не могу…

– Да, конечно. Все, искин «Альтеи» подтвердил, что опасности больше нет. Искины кластерной дали такое же заключение. Да, какой-то боевой новый штамм, а я почем знаю? Нам не докладывают, им вон тоже не доложили… Кто боится, останьтесь в биологической, разумеется. Но вы сами видите, что я – уже без? Ну и все, работайте.

Пожалуйста… боже мой, пожалуйста… если бы это был настоящий огонь, а не этот, я бы уже умер и не ощущал ничего…

И вдруг…

* * *

…господи…

– 1/9… 1/10… 1/11… да что такое, черт возьми?!

– Обалдел, видимо, немного. Так, Соградо, дышать не забываем, – голос над головой деловитый и собранный. – Все? Прошло? Не больно?

– Да…

– Ну вот и отлично. Ловга, подожди, остановись. Показатели почитай нам. Вслух. Давайте несколько минут подышим спокойно, да?

Женский голос сбоку… ну, понятно, в оранжевой зоне… и, видимо, совсем молодая…

– 1/9… 1/8… 1/8… 1/7… 1/8… 1/7… 1/6…

– Хорошо, хорошо. Соградо, вы меня понимаете?

– Да…

– Вируса больше нет, но нам нужно будет вычистить все, что получилось в результате. Крупные очаги придется оперировать. Вам повезло, у вас поражены мягкие ткани на правой руке, участок кишечника и верхняя доля правого легкого. Работы на два часа в общей сложности.

– Что с моей… семьей?.. – отсутствие боли и возможность разговаривать – страшные вещи.

– У меня нет этой информации, – врач виновато разводит руками. – Надеюсь, с семьей тоже все будет хорошо. Так, сейчас отработаем, разбудим, понаблюдаем и будете отдыхать. Ловга, начали.

* * *

Дальше было какое-то пустое время, рыхлое, словно вата, и не заполненное ничем, кроме слабости и сонливости. Ит помнил, что его будили, помнил все ту же операционную, каких-то людей, чьи-то разговоры поодаль, слишком яркий свет, но все это скрадывалось отрешенностью и единственным желанием – закрыть глаза и побыть в тишине. Вскоре, впрочем, это желание исполнилось. Из операционной его, как он понял, подняли наверх – вместе с реанимационным блоком. Значит, все, уже точно все.

Голова не соображала совершенно, и какое-то время, видимо, достаточно длительное, он словно плавал между явью и пустым тягучим сном. Рядом постоянно были люди, и это раздражало, хотелось, чтобы никого не было. Чуть позже захотелось пить, и это желание тут же оказалось выполнено – сбоку слева вышел загубник с гелем; а это значит, что пить разрешено и что система как минимум пятого уровня, раз реагирует на мысленные команды. Уже неплохо.

Пить и спать. И никакой боли, вообще никаких неприятных (да и приятных) ощущений. Ощущений, по сути, действительно практически нет – потому что подключена система. Если сильно скосить глаза, то видно, что правая рука вся в бинтах-накладках, похожих на тончайшие белые пластыри. Наверное, это потому, что вскрывал броню рукой… Справа, на плече, тоже накладка, вот только почему она там оказалась, Ит вспомнить не мог.

Равно как и то, сколько прошло времени.

* * *

Следующее пробуждение получилось более осмысленным. Хотя слабость и апатия никуда не делись, голова соображала уже получше, а тело стало чувствовать – система оказалась отключена, реанимационного блока больше не было. Рядом с высоко поднятой кроватью, на которой он лежал, стояла какая-то девушка, высокая, тонкокостная, с узким сосредоточенным лицом, и напряженно разглядывала накладку на его правой руке. Потом подхватила накладку биощупом, сняла и тут же уронила на ее место новую.

– Ловга, неровно, – произнес мужской голос откуда-то сбоку. – Можно хотя бы для коллег постараться? Тебя бы устроила рука в шрамах, скажи мне?

– Рофаил, я не нарочно. Просто динамика немножко не такая, и у меня не получается выбрать правильно…

– Динамика в соответствии с расой. Это не совсем рауф и не совсем человек, поэтому динамика не может не отличаться. Но все равно, я тебя прошу, будь повнимательнее. Нельзя работать абы как, это просто непорядочно.

– Сейчас поправлю.

Говорили они на всеобщем, который невидимый мужчина знал явно лучше девушки. С рукой понятно, решили сделать пластику и восстанавливают кожу. Что ж, спасибо. Мелочь, а приятно.

Заодно этот невидимый, который явно старший врач, натаскивает стажерку – вот эту самую Ловгу, которая с биощупом наперевес. Ничего, я не против. Пусть тренируется, жалко что ли?

Ладно, это неважно. Важно другое.

– Я наполовину рауф и наполовину человек, – произнес он вслух. Голос звучал хрипло и слабо. – Скажите, что с моей семьей? Пожалуйста…

– Добрый день, – врач, отчитывавший Ловгу, обошел кровать, выдвинул стул и сел рядом. Он оказался крупным мужчиной, из «рыб», со светлой окладистой бородой и серо-зелеными глазами. Биозащиты на нем не было, одежда обычная – для госпитального корабля Санкт-Рены, конечно. Светло-бирюзовая куртка с огромным количеством то ли карманов, то ли дополнительных навесок и так называемый «барк», широкие вверху и сильно зауженные внизу штаны, распространенная у «рыб» одежда. – С вашей семьей все в порядке. Мы предвидели, что вы будете волноваться, и поместили вас в один блок. Ловга, убери барьеры. Посмотрите и убедитесь.

Полупрозрачная стенка, окружающая его кровать, растаяла, головная часть кровати пошла вверх, и Ит обнаружил, что лежит он в приличных размеров комнате, по всей видимости, в одной из реанимационных. На небольшом расстоянии от его кровати стояли еще три, одна – с подключенным блоком, две другие – без. Он присмотрелся. Фэб все еще на системе, а вот Киру и Скрипачу повезло больше – несмотря на то, что и руки, и плечи у них тоже были в послеоперационных накладках, они оба просто спали… слава тебе, Господи.

Кажется, обошлось. Действительно, обошлось.

– Все очень неплохо, – оптимистично сообщил врач. – Вам повезло. Хуже пришлось тем, кто стоял в красных зонах, младшие врачи пострадали меньше. У вас…

– Я еще в корабле слышал, что кто-то ушел. – Кровать, разумеется, тоже умела подчиняться мысленным приказам, а Ит уже понял, что сидеть ему сейчас трудно, лучше лежать. – Кто?

– Один из стажеров и один старший, – неохотно сообщил врач.

– Вы же сказали, что стажерам повезло…

– Ну, он был не совсем стажером. Кандидат, Александр Юрьев. И… Виталий Семашов, старший хирург. Если я правильно понял, они стояли в одной бригаде.

Ит прикрыл глаза.

– В разных, – прошептал он. – Вы ошибаетесь, они стояли в разных бригадах… Саша стоял с нами…

Да, Фэб, очень безопасная профессия. Безопаснее некуда. Нет, дело не в безопасности, конечно, а в том, что мы порой хотим выдавать желаемое за действительное и называем черное белым только лишь потому, что нам так легче. Кажется, что легче…

– Отдыхайте, – посоветовал врач. – Все уже позади.

– Простите, как вас зовут? – поинтересовался Ит. Элементарная вежливость, разумеется, надо же как-то обращаться. И надо же что-то спросить, чтобы не висело это молчание.

– Рофаил Кушен, – улыбнулся тот. – Да, коллега, не позавидуешь вам. Не повезло. Но ничего, мы все исправим.

– Спасибо, – Ит улыбнулся. – Сколько мы уже здесь?

– Четверо суток. Еще дней шесть-семь, и будете полностью здоровы.

* * *

Когда Ит проснулся в следующий раз, врачей в комнате не было. Теоретически следовало бы спать дальше, но он чувствовал, что волнуется: несмотря на то, что все свои вроде бы тут и с ними все нормально.

– Пойди и проверь, – приказал Ит себе. – Толку от этого будет явно больше.

Слезть с кровати получилось с третьей попытки, слабость до сих пор была ужасная. После того, как слез и встал на ноги, больше минуты стоял рядом с кроватью, вцепившись в нее двумя руками, и отдыхал: тяжело. Так, сейчас. Ноги в руки, и пошел.