У него горло сводило от волнения. Потому что понимал — их отношения могут измениться, а он не хотел менять ничего. Ему нравилось все как есть. Но существует Ангиар. Какое-то там дурацкое право наследования. Его мейра — принцесса. Ее дети. Ччччерт. Он глубоко вдохнул и только собрался сказать, что…
Она сама подошла к нему и уперла в грудь палец:
— Прекрати.
Всего одно слово, а ему вдруг стало легко, как будто пузырьки веселья забурлили в крови. Однако же он сделал серьезное лицо, прижал ее ладонь к своей груди и спросил:
— Что прекратить? Говори яснее, мейра.
— Делать умное лицо. Тебе не идет.
— Что?! — возмущенно выдал он, пытаясь скрыть смех.
А Эва потянула его за руку к ближайшему стулу, заставила сесть и сама уселась на колени.
— С детьми пока подождем, — сказала, глядя на него. — Пусть Олаф женится, потом.
Моментами он приходил в восторг от ее солдатской прямолинейности. И это был тот самый момент. Очень важный для него.
— Согласен, — выдохнул он, запуская ей руки под китель и добираясь до кожи. — Но мы его поторопим.
— Мммм… ахххх, — у нее закрылись глаза, а его буквально прошило молнией.
Подхватил ее под спину, прижал к себе. Золотая цепь мгновенно обвилась вокруг них, объединяя в одно целое, усиливая ощущения.
— Прости, но цепь я не уберу, мейра, — прошептал ей в губы.
Мейра тут же распахнула свои глаза и уставилась на него:
— Только попробуй убрать! Как я без нее вытащу тебя, если что?
Энгвард не выдержал, раскатисто расхохотался, откидывая назад голову. Потом поднялся с ней на руках, шагнул было и замер:
— Куда? В ванную или в постель?
— Хмм? — она обняла его за шею. — Сначала в ванную, а потом в постель. И куда ты дел то ужасно непристойное кружевное белье? Я собираюсь его примерить.
После этого все другие вопросы остались на потом.
* * *
Общий праздник продолжался еще долго.
Ноэль неожиданно стала его героиней. Наверное, ничье имя не звучало так часто, как ее. Ей трудно было осознать все, что в этот день с ней произошло, еще труднее дать оценку. Но одно она знала точно — отныне она будет сильной, несмотря ни на что.
Потом, когда праздник закончился, ее провожали домой. На нее с восхищением смотрели молодые Стражи. Ноэль казалось, что неожиданно сбылась мечта всех девчонок из приюта о добрых рыцарях, которые их спасут. И это было здорово.
А дома…
Она бы все равно сейчас не смогла спать. Слишком много тут было от Гойрана. Нужно было стереть это. Ноэль занялась уборкой и начала с ванной. Протерла и вычистила все, потом открыла тот тайник и выгребла из него все. Вытащила тот гладкий металлический щит. Хотела отложить его в сторону, чтобы потом протереть.
Случайно взглянула на него и обомлела.
глава 25
Никто уже не помнил, когда образовался Разлом и что послужило причиной. Война, катастрофа, неудачные эксперименты? Об этом сейчас можно было только догадываться. Древние маги, правившие Хаосом, ушли, оставив после себя бесчисленные тайны. Огромные каменные залы, построенные ими, наполовину затоплены озером из холодной, похожей на жидкий металл студенистой массы.
Но что на самом деле представляет собой субстанция, заполняющая Разлом, — граница, за которой царит Хаос, или великое живое зеркало миров, сейчас не знает никто.
Зеркало.
Тусклое, полированное, металлическое зеркало. Именно его сейчас Ноэль держала в руках, и в нем отражался Гойран. Полупрозрачный, словно его тело было из серебристого стекла, подобный тварям Хаоса. Смотрел на нее.
Ноэль поверить не могла своим глазам. Она же сама сожгла его!
А Гойран в этом странном зеркале усмехнулся.
В тот момент никто не увидел, было не до того. Но прежде, чем Гойрана охватил столб пламени, несколько капель холодного жидкого металла из раны слетели с его волос на тропу. И так и остались там, а потом медленно и незаметно стекли вниз и соединились с живой студенистой массой, заполнявшей Разлом. Подобное к подобному.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Очень сложно уничтожить Хаос. Достаточно, чтобы осталась крохотная частица, и все восстановится обратно. Но для этого нужна сила, много силы. Гойран не мог восстановиться сам.
«Помоги мне, ты же моя жена», — внушал он ей взглядом.
Нет.
«Я любил тебя, девочка моя, — звучал в сознании его голос. — Я же тебя выбрал. Вспомни, как нам было хорошо».
Нет.
Ноэль покачала головой. Хорошо не было никогда. Он не любил ее, пользовался, выпивал досуха ее дар. При этом презирал, мечтал избавиться и в конце концов сделал это.
«Я не сержусь на тебя, мы немного повздорили, но это не со зла. Помоги мне вернуться, и я прощу тебя. Сделай это, Ноэль. Ты должна!»
Он смотрел так нежно, а голос звучал так вкрадчиво.
Совсем как голос отца. Тот точно так же уговаривал мать открыть ему дверь спальни. А после того как несчастная мать, в очередной раз поверив словам, в конце концов впускала его, жестоко избивал ее. Ноэль помнила обо всем.
А Гойран, кажется, по-своему истолковал ее молчание. Потому что решил усилить нажим.
«Возьмешь это зеркало и отнесешь его к Разлому. Сделай это сейчас же, пока там никого нет, поняла!?»
Прежняя Ноэль, выросшая в приюте, слабенькая, беззащитная и жалкая, подчинилась бы. Потому что привыкла всем угождать. Но пламя выжгло в ней это.
— Нет, — сказала она.
И направила раскрытую ладонь прямо на гладкий металлический щит, артефакт Хаоса, служивший зеркалом Гойрану. А тот, видимо, понял, что она собирается сделать, страшно закричал:
«Ноэль! Не смей этого делать, тварь!»
Но с ее ладони уже сорвалось жаркое пламя, оплавляя поверхность.
«Ноэль! — бесновался он, ощерив полную длинных и острых зубов пасть. — Я же от тебя не отстану! В тебе тоже есть часть Хаоса! Ты не скроешься от меня!»
— Это ты не скроешься от меня, — сказала она. — Да, во мне есть часть Хаоса, и это хорошо. Потому что я всегда узнаю тебя. И буду стоять на страже, чтобы ты больше не смог прорваться.
А потом смотрела, как сначала стекает каплями металл, из которого был отлит щит, а после испаряется. Когда от артефакта ничего не осталось, она собрала в узел всю свою одежду, в последний раз оглядела дом и вышла за дверь.
Еще не знала, куда пойдет, но неожиданно вопрос решился сам.
За дверью топтались несколько молодых Стражей, тех самых, что провожали ее. И среди них Лойку, огневик, молодой мейр из Ангиара. Вир, как самый авторитетный из них, выступил вперед и, подкашливая в кулак, начал:
— Ноэль, кх-кхммм… здесь все равно скоро станет холодно. А у нас, кхмм, есть свободные дома. Те, в которых, кхмм… жили король Олаф и мейры из его отряда. И… кх-кхммм… Мы поселим тебя в королевские комнаты.
Ее? В королевские комнаты?
— А это можно? — робко пробормотала она. — Что скажет глава?
— Хех! Ты же теперь у нас новый Страж! — просиял Вир. — Можешь не беспокоиться, глава точно не будет против.
— Ну… ладно, — она просто не знала, что сказать.
И снова ее провожали целой толпой, только теперь все ощущалось иначе. Когда добрались, Вир с молодцеватой улыбкой провещал:
— Добро пожаловать, Ноэль. Если что-то будет нужно, обращайся. Мы все, кх-кхмм, будем рядом.
Потом Стражи разошлись, последним уходил Лойку, кивнул ей на прощание. А она еще некоторое время смотрела им вслед, потом наконец вошла внутрь и закрыла за собой дверь.
Королевские покои… Она тихонько засмеялась, пряча нос в ладонях. Подумать только. Вспомнились девочки из приюта, мечты о добрых рыцарях. Вот теперь, если бы довелось снова встретиться, она точно знала, что девчонкам сказать.
* * *
Ужасно непристойное кружевное белье лежало на тумбочке у изголовья, а под ним широкий кожаный пояс Энгварда. Свет можно было и не зажигать, так сияли заряженные кристаллы. И вообще все, что могло сиять.