Поэтому для Сергея стало неожиданностью, когда девушка вдруг перестала смеяться и начала материться. Такое поведение для неё было крайне непривычно, поэтому Псих прямо-таки завис, пытаясь понять, что вызвало такую реакцию. Вообще, когда дело касалось Александры Клевер, он часто не понимал, что, чёрт возьми, происходит, и прикладывал невероятные усилия, чтобы всё же разобраться. Так что в отношении этой девушки Сергей сам считал себя тугодумом.
И вот стоит он посреди поля и смотрит в спину девушке, которая вначале колоритно ругнулась, затем наорала на него странно-поучительным образом, после чего, ничего толком не объяснив, ушла.
— Наверное, у неё ПМС, — выдал Олег, и Сергей охренел ещё раз. — Моя сестра всегда так орёт, когда у неё гормоны шалят.
Под бубнёж Олега Сергей попытался в красках воспроизвести картину случившегося, чтобы хоть что-нибудь понять. Вот они с Олегом спорят по поводу участка, а Саша подхихикивает на фоне. Ничего нового. Но тут она вдруг перестаёт хихикать, и Сергей краем глаза замечает, как Саша неожиданно вся побелела и поворачивается к ней, чтобы спросить, что случилось — вдруг она перегрелась на солнце, и ей стало плохо?
Но девушка их словно даже не замечает. И взгляд у неё самую малость перепуганный, будто она резко оказалась в безвыходном положении. Затем страх уходит, сменяясь праведной яростью. Саша опять выдаёт ругательство — и не миленькое «блин», которое обычно использовали девушки Серёжи, а витиеватую конструкцию с пожеланием чьей-то матери эротического турпохода четыре раза. В голове Сергея сразу родились два вопроса: не Никита ли её этому научил и почему именно четыре раза?
Однако, разорвав повисшую тишину, Сергей, вместо того чтобы задать действительно мучавшие его вопросы, просто спросил Сашу о том, что не так. А она в ответ принялась орать, как мама после родительского собрания, мол, они с Олегом ведут себя, как дети. Возможно, со стороны они так и выглядели, но Псих не мог понять, что за странная перемена настроения, ведь ещё минуту назад их спор казался ей забавным и она смеялась.
И пока Псих подвис, анализируя, что стало триггером, Саша подошла к концу своей тирады, принялась и вовсе истерично хохотать, а затем, глубоко вдохнув, успокоилась и ушла.
Это что вообще было? Сергей сомневался, что даже Ида сразу поняла бы, что не так с Сашей.
И больше всего в ступор вводил тот факт, что Сергей точно помнил — первой эмоцией девушки был ужас.
Оставив Олега на поле, Сергей последовал за Сашей. А она неслась к машине так, словно её подгоняли черти, тыкая вилами в пятки. В итоге, когда он наконец догнал обезумевшую женщину, Саша уже сидела на пассажирском сиденье и что-то отчаянно тыкала в телефоне. Солнце припекало, и в машине была настоящая баня, так что дверь она оставила открытой. Собственно, на дверь Сергей и оперся, примостив подбородок на горячий металл.
— Может объяснишь, что конкретно вызвало забастовку тараканов на твоей мыслительной фабрике?
Саша оторвала взгляд от экрана и, изогнув брови, хмыкнула, а затем махнула рукой, мол, отстань от меня, недалёкий, а затем вновь уткнулась в телефон. Такого откровенно пренебрежительного отношения от неё Сергей ещё ни разу не получал. Обычно девушка всегда максимально уважительно относилась к нему. Недовольно? Да. Но уважительно.
— Са-а-аш? — вопросительно протянул мужчина, ожидая, что сейчас в её голове что-нибудь щёлкнет и она удосужиться всё объяснить.
Саша в ответ лишь вновь ругнулась, зло сжимая телефон руками с такой силой, что её ногти того и гляди проткнули бы экран. А ногти у девушки были острые. Такими не только спину можно исцарапать, но и глаза вырвать. Очередное матерное слово вывело Сергея из себя.
— Сашенька, выключаем режим истеричной дуры и включаем мозг. Со мной нужно разъясняться на русском языке, а не на языке жестов и мимики. Я не пантомим и не немой. И матом со мной объясняться тоже не нужно, — Сергей сделал глубокий вдох, думая, как закончить диалог так, чтобы Саша ещё раз не послала его на хер. Женщина явно была не в адеквате. — Если нужно помочь — я помогу, но сначала мне надо понять, с чем именно помогать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Саша подняла на Сергея задумчивый взгляд и, несколько раз моргнув, спросила:
— Ты меня сейчас дурой обозвал?
Сергей на мгновение опешил, вспоминая сказанное. Когда до него дошло, о чём говорила Саша, он скептически поднял бровь.
— То есть это всё, что ты смогла вытащить из моей речи?
Саша пожала плечами.
— Вы сами использовали дурную фигуру речи, — Сергея самую малость покоробило, что она снова соскочила на «вы», так ещё и слова подбирала какие-то чересчур литературные. Такие, что возникало чувство, будто он пришёл сдавать сочинение по русскому языку. А девушка вздохнула, вроде бы окончательно успокаиваясь, и добавила: — Я сейчас немного не в адеквате…
— Я так и понял.
— И могу наговорить такого, о чём потом пожалею.
— И это я тоже понял. Но в чем проблема-то?
Саша немного помялась, прежде чем ответить:
— Я…. Я забыла кое-что сделать… по работе.
Сергей непонимающе моргнул. И попытался вспомнить, какие проекты у них остались не закрытыми и что Саша могла быть ему должна. Вот только, сколько бы он ни перебирал вариантов в голове, на данный момент у них по срокам ничего не горело.
— Саш, я, если честно, не понимаю, о чем ты. В четверг я закрыл проект, а съёмки рекламы будут только на следующей неделе, да и ты к этому никакого отношения не имеешь, — рассуждал вслух он.
— Нет, это… — Саша закусила губу. — Это по другой работе.
Псих вновь поражённо застыл, пытаясь уложить сказанное в голове.
— У тебя есть другая работа? Это что получается, ты мне изменяешь? — с иронией спросил он, стараясь хоть немного снизить градус напряжённости. Ну другая работа так другая, чего тут такого? Уж Псих точно понимал, что каждый волен делать всё, что хочет, пока не подводит других людей.
Саша аж рот приоткрыла от удивления, а брови нахмурила.
— В этом контексте я на это не смотрела. Но, судя по всему, да. Хотя я бы не назвала это таки-…
— Вот это у вас тут Санта-Барбара, конечно! — воскликнул Олег, перебивая Сашу. Сергей резко обернулся.
Он и думать забыл об архитекторе. А тот только подошёл и явно услышал лишь часть их разговора. Задыхающийся и потный, он улыбался так, словно разгадал величайшую загадку вселенной и теперь думал, как её применить. И взгляд у него был противный до безобразия.
— Я и подумать не мог, что дочка Добронравова окажется такой! — воскликнул архитектор с нотками какого-то затаённого ликования.
— Какой? — с предостерегающим интонациями спросила Саша, вылезая из машины.
— Как какой? Лживой! — словно выплюнул Олег. — Нет ничего хуже женской измены. Добронравов, конечно, мужик хороший и даже принципиальный, а вот собственную дочь воспитать, видать, не смог.
Сергей нутром почувствовал, что что-то в атмосфере вокруг изменилось. Он обернулся и вновь посмотрел на свою бывшую помощницу.
Взгляд Саши стал холодным — таким, от которого лава в вулкане остыть может. А дальше произошло то, что поделило жизнь Сергея на «до» и «после». Угораздило же его связаться с такой девушкой…
А произошло, собственно, следующее: Саша, у которой явно лопнул шарик терпения, а крышу унесло ветром, выхватила из машины провод зарядки — провод Сергея, между прочим — и принялась стегать ей Олега, попутно разъясняя ему, что конкретно он делает не так в жизни в самых красочных эпитетах и формулировках.
Олег, который был шокирован такой агрессией в свой адрес, даже не додумался выхватить зарядку и лишь пытался уворачиваться, попутно взвизгивая каждый раз, когда хлёсткий провод встречался с пышным телом.
Сергей, понимая, что ничем хорошим это мероприятие не кончится, бросился было их разнимать, но, поглощённый картиной перед глазами, не заметил валявшегося возле машины Сашиного телефона, который та выронила в процессе. Послышался хруст стекла.