Брешета – хамите, товарищ солдат, представьтесь, пожалуйста!
– Чего? Я? Бл…– Третьяк зажал ему рот рукой, и что – то прошептал на ухо, Брешет, открыл рот, потом закрыл, и стал похож на аквариумную рыбу, тупо выпускающую воздух ртом. Розовокостюмный спортсмен рявкнул – бегом! Быстро! Марш! Все неспешно потрусили вперёд, я медленно пошёл вслед за бегущими – а вас, товарищ солдат, это не касается?
– У меня хронический бронхит, я недавно из госпиталя, у меня освобождение.
– Фамилия?
– Злобарь.
– Запомню. А что это оттопыривает вам штаны, рядовой Злобарь? Достаньте, пожалуйста,… о сигареты! Интересно, получается – бегать вы не можете, а курить можете?
– А я не затягиваюсь.
– Я всё понял – обладатель гламурного костюма рванул вслед за бегущими, невежливо повернувшись ко мне спиной…
– Алло, Соня? Здравствуй, это Злобарь.
– Здравствуй, зачем ты звонишь мне? После того, что ты сделал с несчастной Витой, ни одна честная девушка не должна с тобой разговаривать, если ты рассчитываешь ко мне подкатить…
– Да нет, я не собираюсь к тебе «подкатывать», я по другому поводу звоню, ты помнишь наш разговор о твоём будущем?
– Ну,…помню, а что?
– В субботу приезжает мой дядька…
– Очень рада за тебя, а мне то, что с того, что приезжает твой родственник?
– Он работает продюсером на канале моего папаши, если ты хочешь, я могу договориться с ним о том, чтобы он тебя прослушал, если конечно, ты действительно этого хочешь.
– Я..я…а что надо делать?
– Спеть песню, станцевать, декламировать стихи, показать своё умение держаться перед камерой…
– Мне надо подготовиться?
– Сонечка, если тебя устраивает волшебная, брызжущая весельем жизнь прапорщицкой жены, увлекательно проводящей время в ГДО и видеосалоне, пьяный муж в засаленной портупее, целлюлитные, распухшие жёны других прапоров, постепенная утрата человеческого облика, грязные орущие дети, если всё это – твоя мечта, тогда давай закончим этот разговор, и попрощаемся…
– Нет, нет, я не хочу жить в военном городке, меня уже воротит от этих рож, видеть их не могу…
– В субботу приходи часикам к десяти к третьему КПП…
– К третьему? Зачем? Он что, на КПП меня слушать будет?
– Нет, конечно, поедете в этот ваш культурный центр…как его…»Золотой прапор», там и видеосъёмка, и эстрада, не в гостинце же ему тебя прослушивать, правильно?
– Ну…да,…а он ко мне приставать не будет?
– Сонечка, открою тебе секрет, который известен всем, на телевидении работают гомосексуалисты и евреи, так вот, мой дядя – не еврей, понимаешь?
– Ааа, да, кажется да…
– Отлично, ну, пока!
– Пока! Слушай, а тебе это зачем надо? Зачем ты мне помогаешь? У тебя какие – то планы по отношению ко мне, да?
– Нет, никаких планов у меня на тебя нет.
– А зачем тебе это надо? Он тебе платит за это, да?
– Нет. Просто не могу видеть, как ты здесь чахнешь, а как представлю, что тебя обнимают мохнатые прапорщицкие руки – брррр! Аж передёрнуло! Ты достойна большего!
– Ты такой благородный! Прямо этот …как его …у Достоевского был в книге…
– Князь Мышкин?
– Да! В общем – идиот! Во!
– Ну, спасибо Сонечка, ладно, пока, и ещё…ты пока о прослушивании никому не говори, а то начнут судачить – актрисуля, то сё – ну, ты понимаешь? Заранее не надо об этом извещать.
– Никому? Даже маме?
– Даже маме! Потом скажешь, когда выступать начнёшь, хорошо?
– Ну,…хорошо.
– Счастливо!
– Пока!..
– Алло, Ильяс, брат, как дела?
– Отлично, как у тебя?
– И у меня тоже. Я насчёт посылки, в субботу, в десять, третье КПП.
– Красавэц! Мне как раз бабки нужны, срочно, очень вовремя! Как там насчёт предыдущей? Всё тихо у вас?
– Всё в порядке, насчёт денег я позже позвоню, хорошо?
– Хорошо! Жду звонка!..
Пятница началась со строевого смотра, в тот момент, когда мы привычно сделали «равнение направо» на плац вышел холёный пижон, встреченный нами на зарядке, но на этот раз не в розовом спортивном костюме, а в мундире полковника.
– Кто это?
– Дуровец, новый командир части…
Сзади тихо заматерился Брешет – а я ему чуть в торец не заехал, сука…
– К торжественному маршу, повзводно, на одного линейного дистанция…
Мы чеканили шаг мимо нового командира, я (как и положено старому) шёл в предпоследнем ряду, как только мы прошли мимо Дуровца, тот вскрикнул – Злобарь не поёт!
Я громко выругался – ёбаны в рот!
– Что вы сказали, товарищ солдат?
– Я говорю, что пою во весь рот!
– Ааа, а то мне другое послышалось. Ты не пел!
– Чтоб у тебя жена храпела!
– Чтооо?
– Я говорю – половина роты не пела!
– Гм, рота охраны – пройти с песней ещё раз!
Длинный, нескладный Выдирайло, подбежал ко мне, нелепо вихляясь – Злобарь! Ты хотя бы рот открывай, он не отстанет!
Мы браво промаршировали мимо нового командира, я несильно открывал рот, изображая пение.
– Злобарь не поёт!
Выдирайло затряс веснушчатыми щеками – ты чего? Жену его оприходовал что – ли? Чего он прибодался?
Я недоумённо пожал плечами. Во время третьего прохода Дуровец подбежал ко мне, и, сделав ладошку кульком, напряжённо прислушивался к моему пению, пришлось простонать – взвейтесь соколы орлами…
– Чего так тихо поёшь? Еле – еле…
– Хронический бронхит, товарищ полковник!
– Помню – помню, рота охраны возвращайтесь в расположение.
Выдирайло недобро улыбаясь, поманил меня пальцем.
–Иди сюда. Талантливый ты парень, Злобарь. Умеешь наживать себе врагов. Если честно, то я тебе не завидую, тебе осенью на дембель, что – то подсказывает мне, что уедешь ты отсюда после того, как Ельцин звякнет новогодним стаканом об экран телевизора.
Я решил вздремнуть перед заступлением в караул, прилёг, как только блаженная нега стала охватывать меня своими цепкими руками, со стороны качалки раздались громкие крики, затем громкий топот ног – вниз! Вниз! Он ещё жив!
– Чего там?
К моей кровати подошёл Мамчик, он с трудом сдерживал радостную улыбку.
– Чего ты такой счастливый?
– Всё!
– Чего «всё»?
– Пиночет «всё».
– А поточнее?
– Упал вниз из окна качалки.
– Как это? Он чего на подоконнике гантелями размахивал, птичек сшибал?
– Ублюдок готовился к дембелю, загорал на подоконнике, я говорит, приеду к своей девчонке шоколадным, гха – ха, приедешь сука, только горизонтальным, хы – хгы!
– Ух, ты лютый, злопамятный ты тип Мамчик, уж, сколько времени прошло, а ты всё помнишь, кто прошлое помянет – тому глаз вон…
– А кто забудет – тому оба!
– Так это ты его…?
– Что ты, что ты! Несчастный случай, человек не рассчитал, и выпал из окна третьего этажа, какое несчастье, а ведь он должен был уволиться через неделю, ай