Во время игры, естественно, пили. Выпивка щедро поделилась с английской лексикой. В первой половине XIX века в обиход вошли bar-room (бар) и saloon (кабак), за которыми вскоре последовали bar-tender (бармен, содержатель бара), set ‘ет up (покупать выпивку). Такие емкости, как snifter (суженный кверху бокал, рюмка), jigger (мерный стаканчик для разливания спиртных напитков) и finger (количество алкоголя «в палец» в стакане) все родом из Америки. Как, между прочим, и коктейль. Не из 20-х годов прошлого века, а из фронтира 1806 года, когда это слово обозначало смесь алкоголя, сахара, воды и горького пива. Бутлегерство, ставшее позднее бизнесом, преступлением, общественным бедствием, корнями уходит в те дни, когда плоскую бутыль с виски прятали в обуви, чтобы незаконно продать его индейцам.
Выражений, обозначавших пьяницу, была уйма: еще до Американской революции Франклин насчитал их 229! Вот некоторые из них, собранные в «поэму» в память о тех, кто был опьянен американским английским:
He’s casting up his accounts (Выблевал потраченные деньги)
He’s pissed in the brook (Напился так, словно ручей выхлебал)
His head is full of bees (Голова полна пчел)
He sees the bears (Видит медведей)
He’s cherry merry (Покраснел, как вишня, и развеселился)
He’s wamble crop’d (Набрался [собрал такой урожай], что на ногах не держится)
He’s halfway to Concord (На полпути в Конкорд)
He’s kill’d his dog (Убил свою собаку)
He’s eat a toad and a half for breakfast (Съел полторы жабы на завтрак)
He’s spoke with his friend (С друзьями заболтался)
He’s groatable (Всегда найдет грош на выпивку)
He’s as dizzy as a goose (Качается, как гусь, идущий по земле)
He’s globular (В шар превратился [того и гляди покатится])
He’s loose in the hilts (Запутался в рукоятках ножей)
He’s going to Jerusalem (Отправляется в Иерусалим)
He clips the King’s English (He выговаривает «королевский английский» [выше было отмечено, что одним из первых отличий американского английского языка от его прародителя было восстановление проглатываемых при произношении звуков])
He sees two moons (Видит две луны)
He’s eat the cocoa nut (Ест кокосовый орех)
He’s oil’d (Намаслился)
He’s been among the Philistines (Попал к филистимлянам)
He’s wasted his paunch (Зря потратил жратву)
He’s religious (Проникся верой)
He’s been too free with Sir Richard (Слишком вольно обращается с сэром Ричардом)
He’s like a rat in trouble (Словно крыса, попавшая в беду)
He’s double tongu’d (Язык раздвоился)
He’s tramel’d (В сети запутался)
He’s got the Indian vapours (Заставил индейца разболтаться)
He’s out of the way (Сбился с дороги)
Было и множество других, и еще больше появилось с тех пор. За такое изобилие язык может смело провозгласить тост: «Будем здоровы!»
On the wagon (бросивший пить) — впервые зарегистрировано в XX веке. Вероятно, это связано с тем, что управлять повозкой с пьяных глаз — не очень-то хорошая идея.
Прокладка больших проезжих дорог, по которым ездили караваны фургонов, в частности Орегонской тропы и тропы Санта-Фе, обострили отношения пришельцев и коренного индейского населения. Так, например, уже упоминавшееся безобидное английское слово скальп стало глаголом, от которого волосы вставали дыбом. Появились такие словосочетания, как war-path (тропа войны), war-whoop (боевой клич), war-dance (пляска воинов перед походом) — так белый человек определял вражеские обычаи. Осталось и несколько неясностей: выражения, ранее считавшиеся переводом с индейских языков (хоу — приветствие, бледнолицый, рай для охотников и другие), могли на самом деле возникнуть в ломаном английском, на котором говорили индейцы фронтира, или в воображении писателей, таких как Фенимор Купер. Фразы вроде по can do (этого я не могу сделать) или long time по see (давно не виделись) могут показаться дословным переводом с индейского наречия, но они типичны для пиджина, а услышать их можно и на мексиканской границе. Слово brave (индейский воин) французского происхождения. Однако тот, кто ввел в обиход фразу «белый человек говорит раздвоенным языком» (то есть лживый), доподлинно описывал Жизнь фронтира. Друг другу американцы заявляли перед Богом, что действуют честно, и иногда даже старались придерживаться своих слов, а вот их обещания, данные туземцам, коренным американцам, не стоили и ломаного гроша. Слово резервация приобрело поистине печальное значение.
Тем временем взору американцев открывались пейзажи немыслимого и невиданного ранее масштаба и великолепия, но они, не утратив присутствия духа, позволили своему языку наброситься на увиденное. Фронтир звенел словами громогласно, как топор, бьющий по дереву. Язык фронтира ворвался в жизнь, подобно голодной пуме, безумному гризли, свирепой дикой кошке. Если вы полагаете, что это преувеличение, то вот вам слова, приписываемые легендарному Дэви Крокетту, американцу из семьи шотландско-ирландского происхождения:
There is times that come upon us like a whirlwind and an airthquake; they are come like a catamount on the full jump! We are called upon to show our grit like a chain lightning agin a pine log, to exterminate, mollify and calumniate the foe…! Pierce the heart of the enemy as you would a feller that spit inyer face, knocked down your wife, burnt up your horses and called your dog a skunk! Cram his pesky carcase full of thundet and lightning like a stuffed sessidge and turtle him off with a old hot poker so that there won’t be a piece of him left big enough to give a crow a breakfast and bit his nose off into the bargain..!
And while the Stars of Uncle Sam and the Stripes of his country wave triumphantly in the breeze, whar, whar, whar is the craven, low-lived, chicken-bred, toad-hoppin’, red-mounted, bristle-headed mother’s son of ye who will not raise the beacon light of triumph, storm the citadel of the aggressor and squeeze ahead for Liberty and Glory!
(Бывают времена, которые обрушиваются на нас, как смерч или землетрясение; они приближаются одним прыжком, как рысь! Мы призваны проявлять твердость характера, как молния, бьющая по сосновому бревну, истреблять, умиротворять и оговаривать противника!.. Пронзи сердце врага, как если бы имел дело с парнем, плюнувшим тебе в лицо, ударившим твою жену, спалившим твоих лошадей и назвавшим твоего пса скунсом! Начини его дрянную тушу громом и молнией, как колбасу фаршем, и опрокинь его раскаленной кочергой, чтобы от него не осталось ни кусочка даже вороне на завтрак, и в придачу откуси ему нос!..
И пока звездно-полосатый флаг дяди Сэма победоносно развевается на ветру; где, где, где найдем мы такого жалкого, трусливого, пухлогубого, стриженого маменькина сынка с цыплячьей душонкой, который не разожжет сигнальный огонь торжества, откажется штурмовать крепость и не ринется вперед во имя свободы и славы?)
Дэви Крокетт родился, как поется в песне, на вершине горы в Теннесси. Отец его был ветераном Революции. Крокетт стал «королем Дикого фронтира», легендой Запада и главным героем серии книжек. Он стал членом Конгресса, был известен своей прямотой и погиб в 1836 году, защищая крепость Аламо. Крокетт стал первым известным популяризатором манеры речи, которая, казалось, стремилась соответствовать масштабам страны. Называлась такая манера tall talk (хвастовство, бахвальство).
Задача колонистов Восточного побережья — стать хранителями усовершенствованного классического английского языка — осталась далеко позади. В цене теперь был стиль цветистый и витиеватый: shebang (вещь, дело, хижина), shindy (суматоха, веселье) и slumgullion (варево, пойло); kerbing (сильный удар), kerflop (со звуком шлепка) и kerthump (тяжело падать). Американский английский предполагал, что американцу не нужно просто поспешно уходить: он может смыться (absquatulate) или драпануть (skedaddle); лучше не просто использовать что-либо, а истощить (exfluncticaté). Язык был что надо (hunky-dory), буйный (rambunctious) и изумительный (splendiferous). Трудно удержаться и не провести параллель с Кембриджем XVI века и всеми его латинизированными «чернильными терминами», многие из которых любил и сочинял сам Шекспир. Новые слова требовались не только ущельям и стремнинам, лесам и высоким горам; появлялись и новые «уличные» слова. Например, вот такие:
It’s not my funeral if you fly off the handle because you have a chip on your shoulder and an axe to grind. I won’t sit on the fence or dodge the issue. I won’t fizzle out. I won’t crack up. No two ways about it, I’ll knuckle down and make the fur fly, I’ll go the whole hog and knock the spots off you and you’ll be a goner. You’ll kick the bucket. So face the music. You’re barking up the wrong tree. You won’t get the drop on me. I’m in cahoots with some people with the know-how. So keep a stiff upper lip and have the horse sense to pull up stakes. OK?
(Меня не касается [немой похороны], что ты лезешь в бутылку, потому что жаждешь подраться [у тебя заноза в плече] и навостряешь топор. Я не стану отсиживаться на заборе и делать вид, будто ничего не происходит. Я не отступлю. Я не сдамся. Другого выхода нет: я решительно возьмусь и задам жару на всю катушку, заткну тебя за пояс, и тебе крышка. Ты сыграешь в ящик. Так что расхлебывай кашу. Ты брешешь) не на то дерево. Тебе не взять меня на мушку. Я вась-вась с кое-какими толковыми людьми. Так что стисни зубы, пошевели мозгами и сматывай удочки. Окей?)