Кирк, который таскал её в бордели, и хорошо, что стрекозки были снисходительны к глупой нериссе, объясняя, чем они тут занимаются.
Эван встал из кресла:
— Не злись, солнышко… — он обошел стол и оперся рукой на спинку кресла, в котором сидела Вик. — Не злись, наш мир глуп, наше воспитание хромает на обе ноги…
Она подняла глаза на Эвана и внезапно призналась:
— Знаешь, я сейчас поняла: я всегда любила только тебя. Но научила себя тебя ненавидеть, понимая, что ребенка, помолвку с которым тебе навязали, ты никогда не полюбишь. А еще Кейт с выдумками про твоих нерисс — я была раздавлена этим… Я всегда думала, что лишь мешаю тебе.
Он наклонился, чтобы ее поцеловать, и Вик, наверное, не вовремя, призналась:
— А еще я терпеть не могу аромат роз.
— Сменю, — только и сказал Эван, целуя её милосердно в лоб, а то она потом бы опять с полчаса приходила в себя, боясь показаться Броку или Одли. — Вики…
— Все так сложно, Эван… — Она спешно вернулась к бумагам, заставляя себя настраиваться на рабочий лад, хотя щеки уже снова заливал румянец: — И все же… Я не понимаю, как Тони так изменился. Всего несколько лун… Хорошо, почти год, и я его не узнаю́. Тони так не говорил. Тони так не ругался. Совсем. Смотри…
Она ткнула пальцем в скупые строчки:
— Он начал себя вести по-хамски только после слов Брока, что он БЕЗ блокиратора… Я не знаю, как тебе сказать, как объяснить, но еще год назад для Тони король был всем. Тони из тех, кто до сих пор верит… Верил, что короля нам даровали боги. Что нельзя сжигать или как-то портить портреты короля, что даже пририсованные рожки в учебнике — это богохульство. Что марку с королем нельзя наклеивать вверх тормашками, что… Понимаешь, Тони, он как…
— …настоящий верноподданный.
— Да. И… И… — она все же поджала губы, ведь то, что нужно было сказать, молодым нерам неприлично даже думать.
Эван легко сказал то, что Вик боялась озвучить:
— Он искал смерти. Так? Ты думаешь, что он искал смерти от рук Брока. Пуля в висок не для таких, как Ривз.
— Да, Тони так никогда бы не поступил. Тот Тони, которого я знала. — Она еле выдавила из себя: — значит, мне не показалось, да?
Эван лишь сказал:
— Надо будет прослушать запись. Так будет вернее. Бумага не передает эмоции.
В дверь постучали, и Эван отозвался:
— Входите!
В кабинет немного смущенно зашел Одли — его шея была так щедро забинтована, что он с трудом шевелил головой:
— Простите, не помешал?
Эван выпрямился и рукой указал на несколько кресел перед рабочим столом:
— Садись!
Одли еще не успел устроиться в кресле, как в кабинет вошли Лео и Брок. Последний тут же отчитался:
— Нер Деррик разрешил поболеть в кресле. И, слово чести, весь сегодняшний день и день всех святых я буду отдыхать. По мере возможности, — Брок все же оставил для себя лазейку.
Одли фыркнул:
— И почему я тебе не верю, рыжий? Мне иногда кажется, неры и нера, что наш Брок считает себя бессмертным, потому и лезет во все щели с уверенностью ребенка, что все будет хорошо.
Брок предпочел промолчать, садясь в кресло рядом с другом. Лео, помявшись, сел рядом — на самый край кресла, словно он чувствовал себя чужим в этой роскоши. Впрочем, и по Одли было видно, что он не привык к таким интерьерам.
Дверь снова открылась, в этот раз без стука — вошел Джон с подносом, на котором стояли кофейные пары, сам кофейник и этажерка с закусками. Он споро все поставил на стол, разлил кофе и удалился прочь.
Эван, невоспитанно присаживаясь на подлокотник кресла Вик, наложил заклинание тишины, обнаружив, что опередил Брока всего на пару секунд. Тот криво улыбнулся в ответ и снял свои плетения, как ненужные. Эван взял ближайшую чашку с кофе и лаконично сказал:
— Вики, тебе слово — вводи нас в курс дела.
Она тоже придвинула к себе чашку с кофе и принялась медленно размешивать сахар, собираясь с мыслями — не каждый день к ней прислушиваются мужчины:
— Что ж… Есть два дела, одно не совсем законное, но оказаться от него я не считаю для себя возможным, и другое — не совсем понятное, если честно.
Одли подался вперед, тут же шипя от боли в шее — Брок опередил и сам протянул ему чашку с напитком со стола:
— Осторожнее, Вин. И это я при этом считаю себя бессмертным! — себе брать чашку он не стал. Он посмотрел на Вик: — если не совсем законное связано с Ривзом и Гиллом, то я говорил и снова повторюсь: Виктория, парни… Не стоит лезть к разведке. Настоятельно не стоит. Вы не представляете с кем вам придется иметь дело.
Лео пробурчал:
— С тварями и гадами… — он тут же обвел всех взглядом и потупившись пробормотал: — Вик, прости.
Она махнула рукой:
— Можно и хуже сказать о некоторых… — при этом она старательно не смотрела на Брока — понимала, что ему сейчас приходится тяжелее всех. Его же обсуждают и будут обсуждать, если он позволит, конечно.
Брок чуть громче сказал:
— Это очень опасно. Это опасные люди. Поймите — не стоит связываться с ними. Я сам справлюсь.
— Ха! — вновь влез Одли.
Брок бросил на друга обиженный взгляд и повернулся к Эвану:
— Пожалуйста, хоть ты услышь меня…
Вик не удержалась и поджала губы — от Брока она такого не ожидала. Это был подлый прием — Вик и так отстранена от всего по состоянию здоровья, а тут могут отстранить и за опасность. Она знала, что Эван за нее боялся. Он не Дрейк, который верил.
Одли влез, спасая её и Эвана:
— Вики, девочка, не обижайся на Брока. Иногда и он бывает идиотом. Привык быть одиночкой, привык быть единственным драконоборцем, когда как теперь это далеко не так. — Одли на миг замолчал, а потом с улыбкой уточнил: — как будет драконоборец-девочка?
Вик вздрогнула:
— Прости, что?
Одли пожал плечами, проглатывая ругательства из-за полыхнувшей от привычного движения боли:
— Ты и Брок — два драконоборца. Оба упрямые и не откажетесь от дела. И нам с этим теперь жить, словно одного Брока нам было мало… Только не обижайся — я все понимаю: прока теперь будет в два раза больше, но и хлопот тоже. Ты не представляешь, насколько беспокойное хозяйство — Брок.
Тот что-то обиженно хмыкнул себе под нос, но промолчал. Вик