— Значит, ты все выяснила обо мне?
— А ты, значит, не отрицаешь этого. Я думаю, твои родители были убиты, да?
Убиты – это слишком мягко сказано для того, что неоптеры с ними сделали. Те существа со своими раскрывающимися вертикально жадными ртами, их губы, острые как бритва для того, чтоб сдирать плоть, а языки, приспособленные для захвата и растягивающиеся в длину.
Деклан буквально чувствовал, как они скользят по его коже. Он попытался сдержать дрожь.
— Чейз?
— А почему ты не подумала о жене и детях? – спросил он рассеянно. – Учитывая мой возраст, это вероятней всего.
— Нет, ты никогда не был женат!
— Откуда ты это можешь знать?
— Во всех своих других жизнях ты даже не имел отношений с другими. Я могу поспорить, что ты даже не спал с одной женщиной дважды.
«Не спал».
— Почему ты так думаешь?
— Ты ненавидишь делать это с другими. После этого ты чувствуешь себя больным, — более мягким тоном сказала она. – Потому что ты скучаешь по тому, что было между нами, и хочешь быть верным этому.
Он сжал челюсть, вспоминая все те разы, когда едва сдерживал рвоту, вспоминая те унизительные моменты, когда не мог…
— Эйдан…
Его одетая в перчатку рука взметнулась. Накрутив ее волосы на кулак, он отдернул ее голову.
— Никогда больше не называй меня этим именем, Валькирия! Это мое последнее предупреждение!
— Хорошо, прекрасно, — мягко сказала она, но ее глаза сверкнули.
«Глаза, горящие серебром, пристально смотрят на меня, пока я, намотав ее волосы на кулак, опускаю ее голову вниз…»
Он высвободил ее с отвращением.
Она была неустрашима.
— Давай поговорим в твоей комнате. Возьми меня туда…
— И зачем же мне это делать?
— Потому что там твоя кровать, а в ней – мое место.
Он представил ее в своей постели такой, какой она была в том сне, раскинувшейся, словно предлагая себя.
Ее обнаженная кожа сияла. Ее бедра раскрылись перед ним в жажде, и мягкие золотые завитки влажные от…
«Долг, цель» – быстро повторил он.
— Пойдем, Чейз.
— Скажи мне, если я возьму тебя в свою комнату и уложу в свою постель, что, по-твоему, произойдет?
— Мы могли бы нарисовать диаграмму. Намекаю: я – долгота, ты – высота.
— Я подразумевал окончательный результат. Ты думаешь, я освобожу тебя, если ты полностью удовлетворишь меня? Ты не первая из detrus, кто готов был превратиться в шлюху ради свободы.
— В шлюху ради свободы? – рассмеялась она. – А что если я хочу стать шлюхой из похоти? Может быть, мне не хватает секса с тобой. Может быть я жажду этого…
— Это было бы неудивительно. Большинство бессмертных женщин тоже ведут себя так, словно у них сексуальная горячка.
Она подняла брови.
— Ты – тот, кто учил меня доставлять удовольствие.
Воспоминания из того сна неосознанно всплыли в его сознании:
«Сомкни свои губки здесь, Реджин…»
— И теперь в своей другой жизни, ты высмеиваешь меня за то, что я скучаю по этому? Пойдем, Чейз. Возьми меня в свое жилище. Или боишься, что я найду грязную пижаму? Подозрительные пятна? Я хочу принять ванну почти также сильно, как ты хочешь понаблюдать за этим. Знаешь, я становлюсь еще болтливей, когда чистая. Ты же знаешь, какие мы, Ллореанцы, чистоплотные…
— Я действительно знаю это. И это единственная положительная черта вашего вида, — он откинулся на спинку стула. – Эта тема закрыта.
Она вздохнула.
— Упрямый. Точно такой же, как и известный мне мужчина по имени, которое начинается с «Э»
— Я не тот Эйдан, которого ты так жаждешь. Я ничем на него не похож.
— Вы настолько схожи, что прямо жуть. Оба воины –лучшие и самые сильные в своем деле. Это было неизменно в каждом перевоплощении.
Любопытство взыграло в нем, и он спросил:
— Кем были другие?
— Ты был рыцарем, капером и кавалеристом. В общем, все воины. Но каждое из воплощений подчеркивало определенные качества индивидуальности Эйдана. Первым был Трир, средневековый французский рыцарь, печально известный на всю Европу. В нем воплотились жестокость и властность Эйдана.
— Как ты встретилась с ним?
— Судьба. Однажды зимой мы оба оказались во Франции во время осады замка.
— Разве ты не должна была быть в Валгалле?
Печаль вспыхнула в ее глазах.
— Я никогда не смогу вернуться в Валгаллу. Если мы уходим, то нам нельзя возвращаться. – И прежде, чем он спросил ее, она продолжила: — Моя любимая сестра Люсия и я защищали старого графа из замка Ланберт.
— Почему?
— Предки Ланберта родом с Севера и все они поклонялись Валькириям. Люсия и я решили вознаградить их за их молитвы, став с мечами на защиту их дома. К тому же, нам надоело сидеть в наших тыквах.
— Трир был союзником?
— Не совсем. Видишь ли, мы защищали замок от тебя.
Глава 19
Перевод: Склепова
Вычитка: Dusiashka
Редактирование: AlexandraRhage
— От меня? – Чейз вскинул бровь.
— Ага. Взятие замка было твоей целью. Ты захватил ключевые цитадели для короля Филиппа по всей Европе, и ты установил свой стяг на замке Ланберт, — Реджин провокационно подтянув ноги под себя, уселась на столе по-турецки.
Сесть еще удобнее, когда на тебе наручники, черт возьми, было просто невозможно.
Он посмотрел на нее с негодованием, но ничего не сказал.
— Каждый день твоя армия рыла подкопы, приближаясь все ближе к замку, еще немного, и в ход пошли бы катапульты. Мы знали, что это был вопрос времени. Ты был великолепным стратегом, а у тебя в подчинении фанатично преданные мужчины. У Люсии заканчивались стрелы. Мои лезвия затупились от расколотых костей. Мы не спали целыми сутками…
Когда Реджин начала описывать детали — запах гари, смолы, жуткая пыль от раскрошенных стен замков, постоянный стук кузницы – Чейз, откинувшись на спинку стула, отметил, что напряжение покидает его тело.
Валькирия описывала недели сражений, наступления пехоты, перестрелки лучников, он же расслаблялся все больше и больше, закинув руки за голову. Чейзу нравились эти рассказы.
— А потом наступил час расплаты. Катапульты были установлены так близко, что мы могли чувствовать напряжение веревок. Прежде, чем они выстрелили, подъехал ты, верхом на диком жеребце. Перестрелки замедлились, затихли, только где-то вдали еще слышался одинокий лязг мечей. Ты был высок, правда, не так, как сейчас, но очень массивен в своих латах. Я знала, что ты — Трир, даже если бы в руках у тебя не было штандарта в виде красного знамени с двумя воронами в полете.