Торн смотрел на нее преданным виноватым взглядом побитой собаки, а у Ивы на глаза наворачивались слезы, когда она видела его в одиночестве сидящего в кресле у камина или стоящего на замковой галерее, но стоило ему случайно коснуться ее кожи, как девушку всю передергивало. Он не мог этого не замечать, а ей не удавалось перебороть эту реакцию.
В подобных мучениях прошел не один день. Ива сама себе стала казаться маленькой, беззащитной и забитой. В конце концов, она не выдержала. На кухне травница обнаружила огромную бутыль самогона и притащила ее в облюбованную ими гостиную. Торн воззрился на эту картину с немым ужасом.
– Всё! – непререкаемо заявила маг. – Проблему надо решать.
Следующие несколько часов они самоотверженно закачивали в себя и друг в друга эту гадость.
Результатом этого действа, как, собственно, и планировалось, оказалось полное отпирание душ. Ива, чуть ли не рыдая, рассказала Торну про костер и толпу, про вечное ожидание подлости со стороны людей, про нелюбовь односельчан, про сомнения и страхи.
Рыцарь как мог утешал ее, говорил хорошие слова, прижимал к себе. Короче, для девушки вечеринка удалась.
Торну потребовалось больше времени и жидкости для развязывания языка.
– Как ты думаешь, кто я на самом деле? А, знахарка?
– Ты… эт-та…во… вассал этой… удачи. Во! Сам сказал. Я помню. Помню-помню… Когда же эт-та было? – Задумываться было тяжело, поэтому Ива решила не повторять столь мучительных попыток. – Не помню. Я тебе все равно не поверила. Не, в том смысле, что, может, ты и живешь… э-э-этим, но… это еще не все… Вот! – Ива была вправе гордиться столь длинным монологом.
– Девочка моя! – умилился рыцарь. – Только ты меня понимаешь. Моя ведунья. Дай, я тя поцелую!
Торн смачно чмокнул ее в щеку. Ива прижалась к его рубахе, чувствуя себя по-настоящему счастливой.
– Я же не простой воин, знахарка. Я даже не младший сын, как ты наверняка подумала. Малышка, я же урожденный граф. Первенец. И мать у меня графиня или баронесса?.. Не помню… Только сделали они меня вне брака. Потрахались в свое удовольствие. А отец на матери не женился. Она тоже хороша. Родила меня тихонько и отдала чужим людям, сама вышла замуж удачно и никогда больше обо мне не вспомнила. Меня воспитывал брат моего отца. Но, как и большинство младших братьев, он был почти нищ. Рано умер. Зарубили на какой-то войне, где он воевал в составе чьей-то дружины. По его стопам и я пошел, потому что больше ничего не умею. Думал – ладно, я бастард, ну и что?! Завоюю себе и земли и титул. И покажу этим высокородным выродкам от чего они отказались… – Он горько ей усмехнулся. – Но сама видишь, моя милая, годы идут, а я так и не добился ничего. Даже не смог найти себе влиятельного покровителя. Не научился подчиняться. Уже не раз был ранен. Сколько еще лет мне осталось? Еще немного – и меч уже не так легко будет ложиться в ладонь. А кому нужен старый вояка? Скажу тебе по секрету, я и воин-то не очень хороший. Не, не плохой. Плохие до моих лет не доживают. Но не выдающийся. Чего-то мне не хватает. И чем дальше тем больше, я думаю о доме. О том месте, которое можно назвать таковым. У меня его нет. А хотелось. Я хотел бы, чтобы было на всем этом свете хоть одно место, куда бы я смог возвращаться. Где бы меня ждали, где любили, почти безусловно – такого, какой есть. Как это банально, моя милая Ива. Это так банально. Мне огоблинела пыль дорог. Я не желаю больше слышать звон оружия. Разве что на тренировках или защищая свой замок. Да, я хочу иметь замок, а не какую-то каморку. Я хочу идти по галерее с портретами предков и думать о том, что мне нечего будет стыдиться, когда приду на их суд. Я хочу рассказывать о них своим детям на ночь. Хочу, чтобы мой замок был оплотом для тех, кто нуждается в защите. Хочу, чтобы вассалы любили меня за мои качества и называли «своим». Своим, понимаешь? Я всегда был чужим. Слишком циничным. Слишком тщеславным. Слишком гордым. Слишком благородным порой. В общем, всегда не таким, как мне хотелось бы. Я мечтал, чтобы мои выросшие сыновья возвращались в мой замок, привозили друзей и с гордостью говорили о нем и обо мне, и чтобы мой замок и люди в нем были семьей, связанной не только кровными узами – по сути это так мало – а любовью, долгом, памятью и счастьем. Понимаешь, моя милая?
Ива понимала, по крайней мере, частично. Она так и видела его – уже в годах, с сединой на висках, но бравого и довольного, на ступенях величественного дома приветствующего дорогих гостей. Тихое счастье, когда знаешь, кто ты, уверен, что на своем месте, и когда впереди еще долгие годы, чтобы делать все на благо тех, кто рядом, причем именно потому, что это занятие доставляет наибольшее удовольствие.
– Тебе смешно, знахарка? Мне самому смешно. Сначала я желал отомстить тем, кто отобрал у меня счастливое детство. А теперь я просто хочу быть счастливым…
Рыцарь замолчал. Но казалось, его слова плывут в высоте потолков и эхом отражаются от каменных стен. Тишина завороженно вслушивалась в пьяную исповедь. Внимала мужскому голосу. И… упивалась им. Если бы Ива была не так пьяна, она, несомненно, уловила бы, что что-то происходит, но ведьмочка лежала на плече друга и слушала стук его сердца, и ей было наплевать на все магические изменения в мире, вместе взятые.
Следующее утро наступило после полудни. А на традиционные работы в библиотеке они выползли уже под вечер. Да и по чести говоря, больше интересовались друг другом, чем какими-то там древними бумажками. Они танцевали в бальной зале. Прогуливались по крепостной стене. Торн учил ее правильно сидеть в седле. Пару раз даже упражнялись с мечами, но Ива оказалась не особо способной к этому делу, так что скоро занятия им наскучили. Знахарке больше нравилось сидеть над книгами по травам и магическим искусствам. Торну же приходилось самому тренироваться.
Дни шли. И невольное заключение в роскошной тюрьме им уже не казалось таким ужасным. Но всем известно, что ничто не вечно.
Той ночью Ива проснулась от ощущения чьего-то присутствия в комнате. Она тихонько приоткрыла глаза, но никого не увидела в призрачном свете полночной красавицы луны. Тогда знахарка сосредоточилась, стараясь обнаружить нежданного гостя с помощью магии. Однако внутреннее зрение сообщило, что никого нет рядом.
Сомнение тем не менее не проходило. Травница немного поворочалась, но все же решила, что надо бы проверить.
Темнота нехотя расступалась перед знахаркой, так и норовя набросить свой плащ ей на плечи. В длинной белой рубашке до пят, девушка сама походила на призрак. Звук ее шагов едва слышался в шуршании нежной ткани и легком дыхании юной волшебницы. Шаг, еще шаг – никого нет. Но кто же смотрит на нее из этого живого мрака? Ива почти физически ощущала чужие взгляды. В какой-то момент знахарка, сама того не замечая, перешла на магическое зрение. Она ясно чувствовала, что никого нет в гулких коридорах, под высокими потолками таинственного замка. И в то же время она как будто краем уха улавливала чьи-то голоса, смех, то мужской, то женский, то детский. Сливаясь в одну мелодию, долетали обрывки фраз, бренчание оружия, упряжи, звон посуды – обычные звуки в любом нормальном замке. Но ведь в этом не было больше двух людей. Стоило прислушаться, и голоса исчезали. Ива вновь до рези в глазах вглядывалась в темноту перед собой, а звуки, будто настороженно озираясь, выбирались вновь на грань ее сознания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});