Он притянул меня к себе за бедра и откинул подушку в сторону. Горячая плоть упёрлась в половые губы, отчего из меня вырвался судорожный вздох с ноткой разочарования. Его руки плавно прошлись от колен по бедру, неспешно продолжая путь по изгибам живота к груди. Немного задержавшись на шее, его пальцы обхватили моё лицо и он, склонившись, жадно поцеловал мои губы, словно в последний раз.
— Я люблю тебя, Джесмин. Люблю так сильно, что не готов отпустить, — выдохнул он и вошёл в меня толчком, что поставил точку над всеми сомнениями. — Моя хорошая, моя дикая, моя королева… — шептал он, целуя моё лицо.
— Не отпускай, — едва срывалось с моих губ. Практически беззвучно, но в то же время громко. Эти слова значили для меня очень много. Это был не просто секс, а нечто большее. Слияние душ в физическом плане.
***
Когда мы сидели в машине, Эмили радостно прыгала возле меня по сиденью. Ей не терпелось ехать, потому что мы пообещали ей, что заедем по пути в несколько магазинов и купим самые лучшие игрушки. Но больше всего, она ждала, когда мы заглянем на ярмарку, о которой рассказывал Майкл. Карусели, пони и сладкая вата, вызывали бешеный восторг у ребёнка, который толком ничего кроме гор и больниц не видел.
Джим наконец-то вышел из дома и замер на несколько секунд. Он просто смотрел на дом, и я услышала вздох старика.
— Что такое? — осторожно спросила его.
— Милая, ты же понимаешь что, скорее всего мы сюда уже не вернёмся, — печально ответил он. — Но, может это и к лучшему. Вроде так и было задумано, — стараясь улыбнуться, добавил он. Я видела, насколько вымученной была эта попытка. Он тоже грустит. Не так уж просто вычеркнуть из жизни место, с которым был связан долгое время.
— Дедушка, почему мы не вернёмся? — испугалась Эмили.
— Я говорил что, скорее всего, ведь твой дядя будет жить рядом с тобой, пока ты будешь проходить лечение. Помнишь? — малышка кивнула головой в ответ. — А потом, ты же растёшь, и тебе нужны друзья. Тут их мало, а точнее, вообще нет. Нужна школа и врачи, — продолжал Майкл.
— Я поняла, дедушка. Можешь не продолжать, — сказала Эмили и улыбнулась мне. Ей явно нравился этот план. — Но я всё равно буду скучать по этому месту, — глядя в окно, добавила она.
Джим сел на водительское сиденье и положил на торпеду гладкий камушек идеально круглой формы, с которого стекал растаявший снег.
***
По пути к Бёрлингтону, все молчали кроме Эмили, которая тщательно планировала, какие вкусы сахарной ваты она хочет попробовать. И это ведь неспроста такое желание возникло. Удивительно, но именно сегодня, в городе будет отмечаться национальный день сахарной ваты. Раньше я о таком не знала, но благодаря Эмили, мой кругозор стал шире.
Когда мы подъезжали к городу, то сразу почувствовался дух Канады. Вроде как Америка, но с иным шармом, который трудно спутать с чем-то другим, если хоть раз бывал в Монреале. Его выдавали здания из красного кирпича, которые сказочно выделялись на фоне снега. Опушка леса, окружала город на десятки, а то и сотни миль. Это милое место с невероятно притягательным пейзажем вызвало радостные визги у Эмили. Она увидела в окошко кафе, рядом с которым причудливо установили большое розовое облако сладкой ваты. Это действительно выглядит сказочно.
Когда мы припарковались, Джим отвёл нас туда, потому что сопротивляться было бесполезно, да он вроде не собирался. Было весело наблюдать за тем, как огромный мужик стоит с разноцветной сладкой ватой в руках, но в то же время мило. Потому что я видела, как он относится к племяннице. Его глаза были совершенно другими, когда он смотрел на неё. Так на меня в детстве смотрел отец. Это взгляд, который говорит: ты для меня самое дорогое на свете.
Майкл в это время дожидался звонка из больницы, где нужно было забрать ещё пару документов. Прогуливаясь по уютной центральной улице, окружённой симпатичными магазинами и кафе, мы пили горячий глинтвейн, а Эмили горячий шоколад. Такая смешная, с коричневыми усиками, гримасничала, чтобы рассмешить Джима и ей это удалось, потому что он в ответ тоже начал корчить смешные рожицу, чем привлёк внимание прохожих. Было так весело, но почему меня не покидает это гадкое чувство, что холодным касанием ползет по спине…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Всё нормально? — обняв за талию, спросил Джим.
— Даже слишком, — постаралась улыбнуться я, но вышло это не очень.
— Ты что-то заметила? — оглянувшись назад, снова спросил он.
— Нет. Просто чувство странное. Всё так хорошо, но что-то не так. Понимаешь? — пыталась объяснить ему, но кажется, он не понял, что я имею в виду. — Ладно, забей, — махнула рукой и покачала головой, будто сказала глупость.
— Дядя! — громко позвала Эмили, чем сильно напугала нас, что мы резко направили на неё свои встревоженные глаза. — Там, карусель, — уже тише, почти виновато добавила она.
— Боже, малышка, мы немного испугалась, — приложив руку к груди, как можно мягче сказала я, а Джим покачал головой. — Ну, пойдём кататься! — стараясь разрядить странную обстановку, что возникла из ниоткуда, хлопнула в ладоши я и взяла Эмили за руку.
Пока мы катались на машинках и каруселях, Джим смотрел на нас из-за ограды. Как я его не уговаривала пойти с нами, он не поддавался. Последний аргумент был достаточно весомый, несмотря на наши щенячьи глаза. Он сказал, что нас арестуют за порчу имущества города, которое может сломаться под его весом.
И вроде меня отпустило это дурацкое чувство тревоги, глядя на искрящуюся смехом и весельем Эмили. Но какой-то непонятный осадок все равно лёг на сердце. Я постоянно оглядывалась, ждёт ли нас Джим, потому что казалось, что он может исчезнуть. Хотя искренне верила, что этого не может произойти. Он не бросит нас.
Я стала бояться потерять его. И этот страх начал поедать меня изнутри, как я ни старалась прогнать это чувство. А потом я заметила, как смотрит на меня Эмили. В её глазах тоже был какой-то страх, схожий с моим. Мы все попали в ловушку зависимости друг от друга. Хорошо это или плохо, я не знаю. Но точно понимаю, что мы нужны друг другу.
Джим позвал нас назад. Он с кем-то говорил по телефону. Эмили неохотно слезла с качели и пошла со мной к выходу. Повернулась назад и окинула карусели прощальным взглядом, будто никогда больше не увидит их.
— Не переживай, мы побываем на самых лучших аттракционах, — подбодрила её я, погладив маленькое плечо. Она развернулась с взглядом, наполненным детской надежды и мечты.
— Это был хороший день. Даже если ты не сможешь выполнить своё обещание, то я не обижусь. Главное, что я уже почувствовала и узнала, каково это, есть сладкую вату и кататься на карусели. Я это запомню, чтобы не думать о боли, — четко произнесла Эмили, что у меня от удивления слегка приоткрылся рот, а к горлу подкатил ком. Её не по-детски умные слова заставили меня задуматься.
Вот оно, детское мировоззрение, которого так не хватает взрослым. Мы не замечаем ничего вокруг. Точнее сказать, не фокусируемся. Ценность моментов ускользает из-под носа, делая из нас гонщиков за чем-то призрачным и неважным. А что важно на самом деле, повзрослев, мы так и не понимаем. Глядя на ребенка, я задумалась над тем, что в жизни нужно ценить моменты, которые подбрасывает нам жизнь. Ведь они могут больше не повториться.
Мы вернулись к машине, где нас уже ждал Майкл с папкой больничных документов. Эмили выглядела уставшей, а позже уснула у меня на коленях. Дорога выдалась непростой. Погода сменялась по пути, от снегопада до шквального ветра с дождем. Джим старался вести машину предельно осторожно, потому что видимость дороги местами была практически нулевой.
— Ты тоже заметил? — тихо спросил он Майкла.
— Ага, — откликнулся старик.
— Давно?
— С заправки.
— О чём вы? — поинтересовалась я, не понимая, что происходит.
— За нами хвост, — мрачно ответил Джим.
— Может им просто по пути, — предположила я.
— Если бы, — вздохнул старик.
Оглянувшись назад, я увидела что действительно, в метрах пятидесяти от нас плетется черный пикап. Можно было бы принять мысль, что это нормально, когда на дороге ты не один. Но, по трассе ехали только мы и эта машина. Видимо никто из нормальных людей не решился путешествовать в такую погоду. Только самые отчаянные.