Читать интересную книгу Жития византийских Святых - Сборник

Предшествуемые эпархом, [315] они вошли в двери покоя и увидели императора (вокруг него было немало вельмож из синклита), пылавшего великим гневом и яростью. Эпарх довел узников до его трона, а затем удалился, оставив их одних пред очами императора. Святые вошли смело, ничего не страшась, ибо был в них страх Бога, рекшего: “Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более того, кто может и душу, и тело погубить в геенне”, [316] так что император при виде их поразился. Ибо вошли они так, словно явились не на состязание и панкратий, [317] а на брачный пир. Когда святые остановились пред императором, он резким и суровым голосом велел им приблизиться к нему. И говорит: “Из какой вы земли?”. Святые отвечают ему: “Из Моавитиды”. [318] Снова он с еще большей суровостью говорит им: “Зачем вы пришли сюда?” — и, прежде чем они ответили, велел сильным мужам стегать их по лицу. [265] Святых беспощадно бичевали много часов, и от невыносимых пыток они уже не могли держаться на ногах — глаза им от ударов бичей застила тьма, так что они упали и поднялись подобно святому Елеазару, [319] которого били по чреву, чтобы вновь он встал на ноги; опираясь о грудь палача, святые стояли недвижимо и мужественно терпели муку за Христа, пока император не приказал палачам остановиться.

Что может быть лучше и удивительнее, чем уподобиться подвигом своему Создателю? Ибо как Христос мой был бичеван, стоя пред лицом Пилата, [320] так и Его верные слуги радостно принимали удары за Него и Его икону.

Когда палачи прекратили бичевание, император говорит святым: “Зачем вы пришли сюда, нечестивые?”, желая услышать от них: “Чтобы принять вашу веру”. Но так как святые молчали, ничего не отвечая ему и глядя в землю, император сказал эпарху: “Возьми этих нечестивцев, начертай на лицах их ямбы и передай обоих сыновьям Агари[321] — пусть доставят их на родину”. Рядом с императором стоял тот, у кого были эти ямбы, по имени Христодул; ему император велел вслух прочесть стихи, добавив такие слова: “Не беда, если стихи нехороши”. Он сказал это, зная, что подвижники Христовы в совершенстве достигли правила поэтики и могут осмеять стихи. Кто-то из присутствующих, желая угодить императору, заметил: “Эти люди, владыка, и не заслуживают лучших ямбов”.

Вот что сказали и что свершили суесловы те. Мы же приведем эти ямбы и повторим их в своем [266] повествовании, поскольку знаем, что от этого не может быть вреда. Их счетом двенадцать, и они были начертаны в Претории на лицах святых исповедников Феодора и Феофана в правление Феофила и гласили так:

Подобно людям, что хотят увидеть град, В котором Слово Бог, вселенную творя, Поставил некогда пречистые стопы, Они пришли сюда в священные места, Кощунства и хулы злокозненный сосуд, Свершили много страшных и постыдных дел Безбожномысленно, неверия полны. Отступников изгнали из святой земли, Но, в граде царственном убежище найдя, Не отступили от нечестья своего. За то их осудил карающий закон: Они — преступники с начертанным лицом.

(перевод Г. Г. Шмакова.)

Мы же, народ Христов, христолюбивое стадо, отвращаясь от такого его суесловия, скажем ему: “О нечестивец и враг истины, ты называешь пресвятым Сына Божия, чей изображаемый в церкви образ похитил оттуда и предал огню? Ведь если бы мог, ты самое имя Его уничтожил бы среди христиан, чтобы не звался Он Христом и Сыном Божиим. Как же ты, нечистый, признаешь святым град, где Сын Божий и Бог Слово ради спасения нашего познал таинство воплощения? Как же жителей его ты едва не предал смерти из-за веры их во Христа и Его икону? Если эти святые, по твоему ложному слову, являются сосудом кощунства [267] и хулы, как же мог их послать архителетарх и собор его и отцы пустынножители с боговдохновенным своим посланием к твоей зломысленности как мужей, подлинно мудрых делом своим и словом? И если, как ты говоришь, они были изгнаны оттуда, как же святой собор и праведные отцы могли вручить им это послание? Что дурного они сделали, когда вошли в царственный град, и какое зло кому причинили? Ты считаешь злым и безумным, что они собственным примером и своими святыми православными посланиями путеводили многих верных из тьмы ереси к свету истины? Император, недостойный багряницы, достоин разве что насмешек. При твоем безумии и неправом образе мыслей неудивительно, что ты приказал начертать им лица и сделал их против собственной воли и желания мучениками за Христа, себе же уготовал вечные муки, к которым будешь присужден Господом Христом, чей телесный образ на иконе отрицал вместе с отцом твоим, сатаной. Когда херувимы с пламенным мечом увидят, что лица праведников начертаны, они в благоговении отступят и дадут им войти в рай. Ты хотел преследовать их, но Господь, справедливо судящий в своем справедливом гневе, помешает такому твоему намерению, чтобы Святой и преславный град Божий, Новый Иерусалим, не лишился подобных светочей, но украсился ими, вправив их в венец царства, как драгоценные камни. Ты вскоре подпадешь губительной смерти и вечным мукам, их же святые и пречистые останки церковь Божия сохранит у себя как сокровище некрадомое и императорскую багряницу, а пресвятые и честные души их примет на [268] вечное ликование со всеми святыми горний Иерусалим, матерь первородных, чей основатель и владыка — Бог”.

Но вернемся к своему рассказу и посмотрим, что повелел враг истины и что претерпели мученики Христовы. Ибо, как мы уже сказали, император велел Христодулу вслух прочитать святым ямбы, а после того как это было сделано, распорядился отвести их в тюрьму Преторий и начертать стихи на лицах их. Когда святых увели от императора в Преторий и они вступили под своды так называемой Фермастры, тотчас вбегает какой-то человек с требованием вернуть узников. Сейчас же их вновь препроводили к императору. Увидя их, Феофил говорит: “Возвратившись в землю свою, вы, может быть, будете говорить, что вот мы, мол, насмеялись над императором ромеев, [322] но я ранее насмеюсь над вами и, предав жестоким пыткам, отошлю восвояси”.

И он велит, чтобы со святых была совлечена одежда и они предстали пред ним нагими. Когда святые мученики Христовы были раздеты, император приказал сильным мужам накрепко связать им тонкими ремнями руки по шести раз каждому, дабы во время пытки они не могли ими двигать. После того как святых крепко связали, император распорядился, чтобы один из этих людей встал впереди, другой же сзади и беспощадно стегал их бычьими жилами. Бичевали мучеников с такой силой, что по четыре воина сменилось у каждого. Им наносили удары по спине и по груди, но ничего от них не слышали, кроме “Господи, помилуй” и “Пресвятая Богородица, помоги нам”. Император, [269]слыша, что святые молятся, разъярился и беспрестанно кричал, заклиная своим именем и побуждая бичующих такими словами: “Бей крепко, если любишь меня”.

После того как святых долго пытали, так что они уже не были в состоянии говорить, а кровь их, словно река, залила весь пол, император приказал вернуть их в темницу. Святые после невыносимых пыток едва могли передвигать ноги. Но вот явился другой посланец и велел им возвращаться. Так как у святых недоставало сил идти, еще кто-то, пришедший от императора, предстал перед ними и стал спрашивать: “Почему вы радовались смерти императора Льва и почему, прибыв к нему, не сумели обратить его в свою веру?”. Святые, с трудом отвечая ему, сказали: “Смерти Льва мы не радовались, но и не приняли его веры, лучше сказать, богопротивной ереси”. Задавший им эти вопросы был логофетом дрома. [323] Он говорит им: “Ступайте, куда вам повелел император”. И только с приходом темноты святых отвели в Преторий.

Спустя четыре дня эпарх, находясь в присутствии своем, велел привести святых. Он начал устрашать их жестокими пытками и угрозами, говоря, что, если не подчинятся поставленным им требованиям, он подвергнет их наказанию, начертает им лица и предаст агарянам. Так как святые отказались исполнить веление императора (при этом присутствовал Христодул, прочитавший ямбы, и его отец), держались с твердостью и были готовы претерпеть тысячи смертей, сказав: “Никогда мы не осквернимся единомыслием с вами, [270] и даже если б ты выколол нам глаза и огнем жег тело наше, мы бы не осквернились согласием с теми, кто отрицает веру и учение христиан”, отец Христодула невольно сказал эпарху: “Эти люди никогда не поклонялись иконе; я не знаю, за что они терпят, придя сюда!”. Христов мученик Феофан суровым голосом сказал ему: “Отступи от нас, враг истины, ибо не ведаешь, что говоришь и что утверждаешь,— мы признаем, чтим и поклоняемся истинному Богу нашему Иисусу Христу, Его иконе и иконам матери Его и святых Его, зная, что почитание иконы восходит к почитанию первообраза. [324] И за Христа, и за Его икону мы отдаем свою жизнь и проливаем кровь свою”. Когда эпарх услышал это, он искательно говорит: “Однажды только признайте — ничего более я не требую — и отпущу вас, и вы пойдете, куда вам угодно”. В ответ мученик Христов Феодор сказал ему: “Эпарх, ты говоришь подобно человеку, уговаривающему другого так: „Я не прошу тебя ни о чем, только дай отрубить себе голову и ступай куда хочешь"”. Так вот знай — посрамление для нас, когда кто-нибудь осмеливается склонять нас к той вере, принять которую уговариваешь нас ты. Я дивлюсь, как такой человек не понимает, что легче небу стать землей и земле небом, чем нам отступить от веры нашей и учения; как невозможно, будучи человеком, подняться на Небеса, так же невозможно нам сделать то, о чем ты говоришь. Поступай, как тебе угодно. У тебя власть над телом нашим, власть же над душами нашими принадлежит Христу”. [271]