Читать интересную книгу Жития византийских Святых - Сборник

После того как и этот нечестивый владыка Михаил скончался, вместо него восстал другой император по имени Феофил, [310] родной его сын, кровожадный, немилосердный, дышащий христопротивным гневом и исступлением, злейший всех, до него царствовавших, с ненасытимой яростью обрушивающийся на православных, противустоящих его неверию и ниспровергающих безбожное его и нечестивое учение. Упомянутый этот нечестивый владыка в пятый год своего царствования велел доставить из упомянутого монастыря отца нашего великого Михаила.

Когда это было сделано и святой прибыл в счастливый Константинополь, Феофил приказал [259] заключить его под своды тюрьмы, называемой Преторий, весьма темные и мрачные, зимой исполненные сырости и холода, летом — духоты и жары. В такой-то страшной тюрьме Михаилу неоткуда было ждать облегчения, и он был разлучен со своим соратником и сподвижником (ибо никому не дозволялось сноситься со святым и его сторожили два жестоких сердцем и суровых воина, которые не разрешали даже прислуживающему ему Иову хотя бы увидеть его или побеседовать с ним). От такой скорби и бедствий святой отец наш и исповедник великий Михаил два года страдал сильной слабостью и от старости своей и по многим утеснениям сделался почти слеп и согбен.

Некая верная православная монахиня Ефросиния много утешала этого пресвятого и заботилась о телесных нуждах его. Все годы, что он провел и в другой своей темничной келии, после того как исцелел от того тяжелого недуга и был переведен из темного и зловонного помещения и заключен в новое, она не переставала печься о нем и передавать через прислуживающего ему еду, питье и одежу. Ведь спустя два года император велел, как мы уже сказали, перевести его из темного и холодного застенка и заключить в другой застенок того же Претория, и сковать ему шею цепью, а на ноги надеть колодки.

Через четыре месяца после его заточения сюда упомянутый нечестивый владыка вспомнил об учениках его, я разумею Феодора и Феофана. О причине же того, почему император вспомнил об учениках святого Михаила, я позднее скажу.[260]

Был некий Стефан, асикрит. [311] Он знал слугу Христова Михаила и его учеников, ибо они наставляли его в православном вероучении. Немного времени спустя какие-то христоненавистники выдали тирану этого Стефана как сторонника истинной веры, и вот, приведенный пред лицо его, он принял от него различные пытки и утеснения и, не в силах их вынести, согласился и подписался под иконоборческой ересью. Святой отец наш Михаил, узнав об этом, направил ему увещательное послание, ободряя Стефана и побуждая отвратиться от такой ереси. Тот, как человек, страшащийся жестоких пыток злобного тирана, хотя на краткое время и склонился к безбожной и противузаконной ереси, потом под влиянием поучений и наставлений святого смело объявил свое согласие почитать изображенного на иконе Господа нашего Иисуса Христа и поклоняться Ему. Христоненавистный тиран многажды пытал этого Стефана, но не сумел победить стойкость его в вере и потому осудил на изгнание, а имущество его велел передать в императорскую казну.

Не только этого упомянутого нами Стефана святой отец наш и исповедник Михаил подвигнул пострадать за Христа и Его икону, но также знакомого ему спафария [312] Каллону своими увещательными и побуждающими к твердости посланиями он склонил умереть, подвизаясь во имя Христа. Узнав об этом, упомянутый Христоненавистный владыка вскипел страшным гневом. Потому христоненавистные приспешники напомнили исполненному греха нечестивому императору о Феодоре и Феофане, говоря так: “Владыка и [261] самодержец, некие четыре монаха, направляясь в великий Рим, пришли из Святого града, как сами говорят, в предшествующее твоему царствование с посланиями от своего иерарха, дабы обратить православнейшего и верного императора Льва и склонить его поклоняться идолам, которых они именуют святыми иконами, ибо исполнены этой ереси идолослужения. И, тщась поколебать нерушимую скалу правильной веры его, они не смогли отвратить его от истинного вероучения, а сами, многажды им поучаемые и просвещенные всевозможными наставлениями и увещаниями, не извлекли пользы из таких наставлений и увещаний. Хотя император сулил им различные почести, великие блага и выдающиеся престолы, если, отвратившись от нечистой ереси иконопочитания, вернее идолослужения, вернутся во Вселенскую Церковь, они не послушались и не вняли православным его поучениям. Потому, охваченный сильным на них гневом, он обрек их всевозможным утеснениям и пыткам в надежде склонить к истине при помощи таких утеснений. Когда же понял, что в этом не успел и бессилен переубедить их, повелел бросить в тюрьму Фиала учителя их и наставника, бывшего, по словам этих людей, синкеллом архиерарха Святого града Господа нашего, равно как и второго старца, а двух учеников его сослал на остров Афусию. И оттуда они писали послания, увещевая тех, кто хотел жить по правильной вере, и смущали своим безбожным учением веру православных иереев и императора, не давая православным жить в мире и покое. Они склонили любезных тебе и единомысленных [262] асикрита Стефана и спафария Каллону, мужей благороднейших и почтеннейших, отвергнуться правильной твоей апостольской и царской веры и вплоть до смерти терпеть кары, бичи, лишиться имущества, но не признать истины”.

Когда они кончили, император Феофил, громко восстенав, подобно льву, скрежеща зубами, дланями бия себя по лицу и вскричав “увы”, повелел через скорохода доставить с острова Афусия учеников его, я разумею предивного Михаила, святых Феодора и Феофана, а святым Михаилу с пресвятым Иовом, старцам, изможденным всевозможными утеснениями и недугами, почти слепым и согбенным, измученным голодом, жаждой и холодом, он повелел цепью сковать пресвятые шеи, на ноги надеть деревянные колодки и не дозволять никому с ними видеться, дабы не обращали людей к идолослужительной вере. О Христос мой! Как прославлю море безграничной мудрости Твоей и долготерпения? Злословимый нечестивыми устами, Ты молча сносишь, что изображенный на иконе образ Твой, который Ты принял от Святой Девы Богородицы ради спасения нашего, они называют идолом! О нечистые и враждебные правде, о неблагодарные творения и образы зла, за которых, если сказать словами Священного писания, Христос напрасно умер. [313] Разве икона Христа, которого в неверии своем вы, нечестивцы, только по видимости считаете Богом, такой же идол, как Аполлон, икона преблагословенной Богородицы, матери Его, идол, как Артемида, а иконы святых Его — идолы прочих лжебогов? Разве напрасно было [263] воплощение Христово? Напрасно учение апостолов и вселенские соборы? Но довольно. Это не так. Не так, как вы говорите. Мы, Христов народ, царевы иереи, по учению апостолов православно поклоняющиеся изображенному на иконе Господу нашему Иисусу Христу, отвратившись от них и от суесловного их учения, продолжим рассказ о подвиге святых исповедников отцов наших, я разумею Михаила, Феодора и Феофана, великих светильников церкви, возблиставших подобно солнцу и озаривших всю вселенную светом истинного учения.

Как мы уже сказали, упомянутому нечестивому владыке приспешники его напомнили о несогласии святых отцов наших с верой его, об их исповедничестве, а также об их православных поучениях, и через скорохода он повелел тотчас доставить их в счастливый град Константинополь. Беззаконнейший слуга беззаконного императора, посланный за ними, тотчас прибыл на названный остров и, не мешкая забрав их оттуда, препроводил в Константинополь, уверяя, что не знает причины, по какой это было ему приказано. Когда святые прибыли в город июля месяца восьмого дня четырнадцатого индикта, приведший их сначала сам вошел к императору и доложил о них. Тот приказал заключить святых в государственную тюрьму, называемую Преторий, а наутро велел узникам предстать перед ним.

Задолго до прибытия святых об этом стало известно всем, и все ждали, что они предстанут пред судом императора и понесут наказание: можно было видеть и слышать только застращивания [264] и угрозы, с которыми приступили к ним приспешники нечестивого императора; одни с жестокостью говорили: “Сразу же, несчастные, и без возражений покоритесь императорским велениям, чтобы по безумию своему не умереть страшной смертью”, другие говорили, что они, мол, претерпят ужасные мученья, если ослушаются императора, третьи: “Вы безумны. Не будьте мудрее архиереев церкви и священного нашего владыки”. И многое другое, еще злейшее этого, говорили им злобные приспешники царя, то уговаривая их, то стараясь устрашить. И это святые слышали до того, как их призвали к императору в Хрисотриклин. [314]