Он рассмеялся:
– Нет, я научу тебя, как это сделать, даром.
Недоверчиво-радостный глас вырвался у того из груди.
По возвращении Наим, горя желанием немедленного мщения, тотчас же направился к бею, чтобы сказать ему об этом. Но каково было его разочарование, когда хозяин сообщил, что в бейлике Санда нет, он куда-то уехал и придется ждать его возвращения. Наим, как обычно, не сдержал себя и спросил:
– А это верно?
Бей криво улыбнулся:
– Так же верно, как ты стоишь на коленях передо мной.
– Эх! – скрипнул зубами Наим и с досады грохнул кулаком.
ГЛАВА 23
В полночь стойбище Эртогрула было поднято яростным собачьим лаем, ржанием лошадей, громкими человеческими голосами, плачем детей. Незнакомые люди спрашивали, как найти Фодыха. Узнав, в чем дело, люди попрятали оружие, возвратились в свои шатры, передавая, как эстафету, дорогу к названному шатру.
Фодых спросонья, да еще в темноте, никак не мог разобрать, что это за гости пожаловали к нему. И только когда принесли огонь, он узнал их. Это были именитые жители Вифинии. Они в один голос слезно умоляли Фодыха помочь им, ибо больше никого они в стойбище не знали.
– Константинополь от нас отказался, – плакали они, – мы никому не нужны. Грабежи, разбои такие, что жить стало невозможно. Умоли бея, чтобы он взял нас к себе! Кроме тебя, за нас некому заступиться.
Пообещав, что замолвит перед беем словцо, он приказал ставить им шатры.
Дождавшись рассвета, Фодых бросился в шатер к Осману. Санда он поднял быстро, а вот Османа удалось растормошить только с помощью брата.
– А, это ты! – зевая, промолвил он, пытаясь снова завалиться спать.
Санд натер ему уши, и только это привело его в чувство.
– Что случилось? – спросил он недовольным голосом, глядя на Фодыха.
– Что, что случилось, – в свою очередь недовольно ответил Фодых, – я всю ночь не сплю.
– Что случилось? – требовательно спросил Осман.
И тот все рассказал, закончив речь такими словами:
– Вот видите: через Никею нельзя, а в Вифинии сплошные разбойники. Поездка срывается.
Санд и Осман переглянулись.
– Нет, – вскочил на ноги Санд и быстро заходил по шатру. – Сознайся, – Санд остановился напротив Фодыха, – тебе не хочется туда ехать.
– Нет, поверь, – Фодых для верности поднял голову и руки к верху, – только разбойники…
Но его перебил Санд.
– Раз там много разбойных людей, нас проводят мои янычары.
– Но это же война. Бей не согласится, – сказал со вздохом Фодых.
Санд остановился, присел рядом:
– Тогда что же делать? Приведи своих греков, может, они подскажут.
Фодых посмотрел на Османа.
– Приведи, – повторил и он.
Фодых неохотно ушел. Вскоре он возвратился, и не один. С ним было двое. Одеты в темные одежды из толстого сукна. Один, грузный, с жирным лицом, тяжело дышал. Их попросили сесть.
– Вы хотите в Константинополь? – спросил грузный, стараясь унять одышку.
– Надо бы.
– Как я понимаю, через Никею нежелательно? – он поочередно посмотрел на обоих юношей.
Те неопределенно пожали плечами. Фодых подсказывает:
– Откуда, Кирс, – он впервые назвал по имени грузного, – можно, откуда нельзя, они не знают. Но им через Никею нельзя. Война была.
– А… – и понимающе кивнул головой, – тогда можно через Гемлик, – и скосил глаза на своего товарища.
Тот кивком головы подтвердил его слова.
– Что-то я о нем не слышал? – Фодых глянул на грузного.
Грек уже отдышался и смог говорить нормально.
– Это небольшое поселение на берегу моря, – пояснил он, – но там есть смелые люди, которые за деньги доставят вас хоть в Италию, – и добавил, выразительно посмотрев на Османа, – там нет султанской стражи.
Все взгляды сошлись на Фодыхе, как самом значимом из них. Сложив руки и подняв глаза кверху, он сказал:
– Все в руках Аллаха!
Всем стало понятно, что он согласен. И сборы продолжились. Но, занятый сборами, Фодых не забыл обещания и сходил к бею. Тот дал согласие. Они перебрались в Сеют.
В последнюю ночь перед отъездом Санд подполз к Осману и тихонько тронул его за плечо.
– Ты не спишь? – спросил он.
– Пока нет. А что?
– Тогда подвинься.
Осман приподнял шкуру, чтобы накрыть ею брата.
– Вот что я думаю, брат, – Санд лег на бок, повернувшись к нему, – поеду-ка я один. Зачем…
Но Осман не дал ему договорить. Его словно кто-то подбросил. Он вскочил на ноги, потом опустился на колени. Дыша гневом в лицо Санда, воскликнул:
– Ты это сказал брату?!
Санд не ожидал, что может причинить ему такую боль. Он тоже поднялся.
– Прости, брат, – начал он, положив руку на его плечо, – поверь, я не хотел тебя обидеть. Ты слышал, что нам рассказали вифинийцы. Сколько нас может ждать превратностей, неудач, – его голос приобрел проникновенные оттенки, – а море… ты не знаешь, каким страшным оно может быть? Я это знаю. И не желаю врагу этого испытать. Ты подумал об отце, о наших начатых делах, о…
– Хватит! – рявкнул Осман. – Может, у вас, урусов, бросают братьев, а у нас – нет. Мы жизнь отдадим за брата, а ты… – он укоризненно покачал головой.
– Брат, ты снял с моего сердца камень, – и он обнял его.
В полумраке рассвета, когда они подъезжали к месту сбора, увидели большую толпу людей. Это были янычары, приехавшие проводить Санда. Что они чувствовали, можно было понять по их посуровевшим лицам. Впереди стоял среднего роста, крепкого телосложения грек.
– Эвренос, – позвал его Санд.
Тот подошел.
– Я тебе сказал прийти одному.
– Не знаю, – начал оправдываться грек, – как они узнали?
– А что говорят, куда едем?
– Да сказывали, в Конью, – ответил, улыбаясь, Эвренос.
Санд и Осман переглянулись и улыбнулись друг другу.
– Ладно, – смилостивился Санд, – раз вы уже здесь… за меня остается, – и он показал на Эвреноса.
Осман заметил:
– А ты уже себе и преемника нашел.
– Он первым пришел на мой призыв, – ответил Санд, – к тому же отличный воин, храбр, умен и честен.
– Тогда поедем.
Подняв на прощание руку, Санд тронул коня. Их поехало пятеро. Кроме Фодыха взяли еще двух бойцов: янычара и акынжи. Когда они отъехали на довольно приличное расстояние, все лошади, кроме Рыжего, стали вести себя довольно странно. Сначала никто не мог этого понять. Догадался первым Осман. Оглянувшись, он увидел… Клыкастого, который следовал за ними. Осман рассмеялся и окликнул Санда. Теперь смеялась вся компания.
На привале Санд подозвал зверя к себе и, потрепав по привычке его лобастую голову, потер нос о его холодный, но чувствительный щипец. Клыкастый в ответ принялся лизать его лицо.
– Ладно, пошел, – ласково отстраняясь, говорил Санд, бросая ему кусок говядины. – Вот животина, когда ухожу, никогда за мной не бежит, но стоит сесть на коня, тут как тут. Как он это чует, не понимаю.