– Неудачник! – так говорили взгляды встречных.
Это бесило, и зло все больше и больше овладевало им. Он придумывал Санду, на кого валил все свои неудачи, разные виды казни. Сжечь, разорвать лошадьми, утопить. Но и этого казалось ему мало. Ненависть к Санду не давала ему покоя. Он хотел придумать что-то такое, что заставило бы этого проклятого уруса мучиться долгое время. Но что?
Однажды небо смилостивилось над его мучениями и послало ему гостя. На Руси их зовут коробейниками. Это был уже пожилой мужчина, по обличию – грек, с обросшим лицом, большим носом и впалыми, но умными глазами. Одет он был весьма бедно. Потрепанная, видавшая виды кожаная куртка, наверное, с чужого плеча, ибо болталась на нем, как на вешалке. Рваные, в заплатах порты, заправленные в изношенные сапоги. На голове малахай. Сняв его, он обнажил большую лобастую голову, покрытую жидкими, выцветшими волосами.
Наиму почему-то приглянулся этот человек, и он пригласил его в шатер. Мужчина вернулся к лошади, оставленной невдалеке, снял с ее спины мешок и вошел в шатер. Развязав его, он стал доставать недорогие женские украшения, замки, иглы, ножи… Наим выбрал змейку-браслет с двумя маленькими зелеными камешками вместо глаз, не поскупился на золотую цепочку с жемчугами. Когда он ее смотрел, продавец зацокал языком.
– Как она хороша, – начал он хвалить вещь, – как такие украшения любят женщины!
– Да? – спросил Наим.
И получил подтверждение.
– Для… любимой? – ненавязчиво поинтересовался коробейник.
В ответ Наим как-то неопределенно пожал плечами.
– Берите, она понравится, и сердце ее смягчится, – уверенно проговорил мужчина.
Они разговорились, и Наим в пылу откровенности, которая вдруг нахлынула на него, поведал о своем горе. Торговец усмехнулся.
– За десять, – но, взглянув на посуровевшее лицо хозяина, поправился, – за пять тысяч акче я научу тебя, как это сделать.
Наим подумал и согласился.
Когда гость все изложил, Наим долго соображал, как все это он сможет выполнить и действительно ли, что это самое тяжкое наказание. И решил его об этом спросить. В ответ грек улыбнулся:
– Можно, конечно, его убить. Но тогда сам подумай, какое он испытает мучение. А ты для него именно это хочешь?
Наим кивнул головой.
– Вот видишь, – продолжал грек. – Значит, смерть не подходит. Если его навечно посадить в яму, это тяжелое наказание, но он привыкнет к нему, забудет про белый свет, душа его успокоится. А тебе надо, чтобы он мучился!
Наим опять кивает головой.
– Так вот. Твоего обидчика прикуют к месту, плетьми заставят работать день и ночь. Он будет видеть прелести жизни, но никогда не сможет ими воспользоваться. Есть ли наказание хуже? – грек посмотрел на хозяина.
Тот долго соображал. Он еще кое-что уточнил, а потом согласно кивнул головой. Но вскоре у Наима возникла еще одна неясность. Вроде все выполнялось, кроме того, как достать амулет и зачем он нужен. Торговец пояснил:
– Без этого никто не поверит!
– Аа! – протянул Наим, но вновь задал вопрос. – Кто это сделает?
– Я, – ответил гость-коробейник и добавил, – за пять тысяч акче.
Наим опять что-то долго соображал, наконец с трудом ответил:
– Я согласен, – но добавил, – где я тебя найду?
– А зачем меня искать? Я поживу у тебя. Пока буду твоим землякам предлагать свой товар. Как время подойдет, примусь за дело.
На этом и порешили.
К бею Наим шел, чуть не приплясывая. Ему было что сказать хозяину. Бей слушал его внимательно. По расплывшемуся в улыбке лицу было понятно, что новость радует его. Это вдохновило Наима, и он говорил все увереннее:
– Пусть годами мучается, глядя на солнце.
Его жар охладил бей:
– А как ты возьмешь его?
Почему-то раньше он об этом не подумал.
– Ведь так просто его не возьмешь. Его можно взять только мертвым, – сказал бей, хорошо зная своего раба.
– Да, – почесал голову Наим, – еще придется платить.
– А сколько он взял с тебя? – спросил бей, услышав слова об оплате.
– Да… двадцать тысяч акче.
Бей крякнул, но сказал:
– Я верну тебе эти деньги. Но пусть поможет овладеть им, и еще добавлю, сколько бы это ни стоило.
Вернувшись к себе, он все рассказал греку. Тот вздохнул:
– Тяжкое это дело. Еще пять тысяч, и я помогу.
Наим согласился, прикинув, что бей даст пять тысяч.
– Тебе надо ехать в горы к одной волшебнице. Дорогу я тебе покажу. Она изготавливает разные снадобья. Изготовит и такое, чтобы человек уснул. Тогда вяжи его, как хочешь.
– Но как ему это дать?
– Давать не надо… Пять тысяч, и я научу.
Наим согласился не думая. Когда они собрались ехать, Наим, глянув на его лошаденку, сказал:
– На твоей кляче мы вряд ли куда приедем.
И дал ему хорошего жеребца.
Путь в горы был длинный, трудный и опасный. Но они добрались. Наверное, время помогало. Наступали холода. В горах выпал снег и прогнал разных шатающихся людей, падких на чужие вещи. Грек привел его к старухе, которая жила в пещере, отгороженной от внешнего мира срубом, потемневшим от времени. Огромный лохматый пес встретил их грозным лаем. На его шум вышло существо, а о том, что это был человек, говорили только руки и ноги. Это существо так было сгорблено, что казалось шариком. В руках – толстая суковатая палка. Одета не поймешь во что: сверху какая-то шкура, завязанная на груди. Из-под нее виднелось шерстяное тряпье, на ногах не то сапоги, не то чувяки. Голову покрывала тряпка. Виден был только ее крючковатый нос да губы, впавшие в рот.
Грек пояснил, зачем пожаловал к ней гость. Старуха слышала хорошо, потому что ни разу не переспросила, хотя грек говорил негромко. Выслушав его, она что-то ответила.
– Что она сказала? – спросил Наим.
– Она сказала, что сделает. Но попросила у тебя денег.
– Деньги, деньги, – пробубнил про себя Наим, – всем нужны деньги, только где их брать.
Он достал кисет и отсыпал в ладонь акче. Подумал, взвесил и чуть вернул назад.
– Держи, – протянул он старухе деньги.
Но та отвернулась, опять что-то сказав.
– Чево это она так? – повернувшись к греку, спросил он.
– Она сказала, что плохая примета – деньги брать назад.
– В первый раз слышу, – проговорил он и насыпал еще.
На этот раз она их взяла и ушла в дальний темный угол. Что она там делала, как находила нужное, для них было загадкой.
Она вернулась, держа в руке маленький мешочек, и подала его греку. А грек передал Наиму.
– Что я с ним буду делать? – спросил он, вертя его перед глазами.
– Я научу.
– Опять – пять тысяч? – Наим жалобными глазами посмотрел на грека.
Он рассмеялся:
– Нет, я научу тебя, как это сделать, даром.
Недоверчиво-радостный глас вырвался у того из груди.